— Здравствуйте, — поздоровалась я с призраком, протягивая ладонь. — Мое имя Елена Гостлен, у вас в ногах Эйдан Тайлер…

— Ака Ядерное Пламя, — Эйд прыснул, прикрепляя жезл к рюкзаку.

— …Сбоку Кёртис Револ…

— Салют, — бросил коротко Керт, пока мои волны помогали вытаскивать из его волос прутья.

— …А сзади малышка Телагея Марати с козликом Юнком и Мартисса де Лоинз.

Мартисса поклонилась, широко улыбаясь.

— Рада знакомству, проводник вы наш!..

— И я, и я рада! — взвизгнула Тела, взлетая к потолку вместе с Юнком.

Особенный вскользь оглядел каждого из нас, уголки губ немного приподнялись, и он, утирая рукавом пот с висков, принялся активно жать мою руку, наполняя холодом. От него пахло валерьяной, а не химикатами. Лицо, было напряженным, но виднелись тёплые скромные оттенки, мягкость и короткость блестела во взгляде, перемешиваясь со страхом за наши задницы. Он дрожал, обкусывал тонкие губы, внимательно наблюдая за каждым движением ребят, будто смотря за своими детьми, что упали в канаву. Это родительское волнение и мандраж я везде узнаю, четвёртый Особенный прямо соткан из родительских переживаний, мои бирюзовые волны просвечивали его насквозь.

— Очень, очень приятно, и я очень рад, что вы добрались живыми без моей помощи! Вы такие храбрые, ребятки! — улыбнувшись шире, мужчина заботливо потрепал меня и Эйдана по макушке. Кажется, он немного успокоился, осознав, что с нами действительно все в порядке. Даже эта истеричность в голосе чуть притихла. — Я Милтон Крейз, но вы можете меня звать как душе угодно. Только не враг народа, сами знаете, точно знаете, что в Джайване это прозвище слышится тут и там… даже до моего сектора доходит, и это очень, очень неприятно! — Милтон тихонько хихикнул и тут же направил фонарь на Марти и Телу, подсвечивая им путь.

В груди разлилось тягучее медовое тепло от говора Милтона, его образа и переживаний за нас. После отвратительных извращённых Джайванцев, которых мы пачками резали на Площади, Милтон Крейз казался звёздочкой средь чёрного неба. Хоть и была маленькой, освещала дороги на путь к спасению так ярко, что не было видно трупов и крови. Милтону явно было наплевать, что халат помялся, пока он гнал нас в хижину, что очки съехали на переносицу, что с губ текли тонкие струйки крови, а на голову капала слизь. Он переживал за нас, хотел закрыть от всех Джайванских бед собою и дойти до озера, чтобы спасти невинные души горожан. Его мертвое сердце, казалось, трепетало только от одной мысли о том, что он, наконец, сможет достичь своей цели ради семьи, соседей и живых людей Броквена. Волны говорили мне об этом, передавали через дрожания, через касания холодных рук Милтона. И мне было невыносимо приятно от ауры этого призрака, его свет придавал надежды и силы. А ещё полной уверенности в том, что все обязательно получится. Этот худенький мужчина напомнил мне папу, и неприятный осадок от Джайванцев начал слезать.

— Приятно познакомиться, Милтон, — я улыбнулась и освободила свою руку из ледяной хватки. Крупинки призрачной пыльцы на ладонях по ощущениям походили на иголочки.

Милтон судорожно кивнул, все смотря на разваленную дыру, в которую мы упали. Снаружи виднелись зеленые огоньки, темно-грязный дым и магические болотные струйки, что сновали по небу. Слышались и отдаленные хрипы, хрюканья и бульканья. Над нами уже ударяли тяжёлые цепи, которые заставляли слизь с труб капать чаще. Это могло значить только одно — призраки стремительно регенерируют.

Все зависли в напряжении. Кёртис удрученно взглянул на последние коробки с серебряными пулями, Эйд смотрел на частое слабое мигание камня Эйнари, Тела принялась кусать пальцы, наблюдая хищные танцы зелёных волн наверху.

Тишину прервала Мартисса:

— Очень смело с вашей стороны провести нас по дорожке из дорогих, очень ярких минералов к себе. Это доказывает всю крайность мер, вы даже тут же убежали. Как вы вообще выживали тут до нашего прихода?

Миль вздрогнул от вопросов Марти, прозвучавших в этом стремном туннеле. Он кашлянул, поерзал на одном месте и принялся тараторить:

— Это очень долгая история, долгая и тягомотная. А на тягомотные истории у нас просто не хватит времени, ребятки, до Ночи Активации осталось меньше десяти часов! Это значит, что яд становится сильней, и Отец не спит! Нам нужно торопиться, нужно успеть к озеру быстрее Отца. Хотя я так хотел угостить вас чаем с индийскими травами, которые собирал всю жизнь… Я думал, вам удастся прибежать быстрее, но, как и предполагалось, нападки смога участились… Поэтому бежать надо быстрее, иначе весь наш план провалится!

В лицо дунул холодный поток ветра с темного коридора, мышцы вновь напряглись. Только сейчас я осознала, что мы уже почти у цели, что весь этот тернистый путь практически пройден, что вот-вот на свет прольётся история нашего города. Осталось только забрать пятого призрака и дойти к озеру, а там уже… все. Я исполню заклинание, и Броквен будет спасён… Исчезнет Отец, пропадут цепи, призраки и люди станут свободны. И все благодаря нам — Особенным призракам, Елене Гостлен и Эйдану Тайлеру, который на побоялся капнуть глубже, который пошёл навстречу неизвестности. От этих мыслей в груди дрожало сердце, поднимался легкий испуг, смутные сомнения о моих способностях… Но смотря на сплочённость Особенных призраков, на их силу духа, чувствуя уверенность Эйдана, чувствуя, как пульсирует магия в венах, я прогоняла эти сомнения, ведь вместе мы — непобедимы. Да, эта истина очевидна, но она прямо таки поднимает меня с колен и гонит к озеру.

Я обернулась к ребятам, стараясь наполнить голос решимостью.

— Все точно целы? — вопросила я, радуясь, что голос отлил твердостью.

— Если что-то не так, у меня есть аптечка, ребятки! — всколыхнулся Милтон, поднимая фонарик к потолку.

— Мы упали на сено, все тип-топ, — отмахнулся Эйдан, изучая земляные стены и медленно крадясь в темноту. — А Особенные вообще призраки, им хоть бы хны, не забывайте.

Ребята пустили короткие смешки и отправились за Эйданом, Милтоном и мной. Заквакала мокрая земля под цепями, зашелестела одежда, замигал камень Эйнари, а магия принялась помогать фонарику освещать путь.

— А куда вы нас, собственно, поведёте, Миль? — поинтересовалась я, заглядывая в его влажные светлые глаза.

Милтон тихонько хихикнул и уверенно промолвил:

— Я рыл этот туннель десять лет. Десять лет я тянул и вывихивал руки и ноги, чтобы вывести нас прямиком к границам Силенту.

* * *

Как оказалось, коридоры при свете фонарика и бирюзовой магии были не такими уж и страшными. Они были одинаковыми, все такие же мокрые, с медными трубами и ростками. Только мы отдалились от дыры наружу, которую Миль успел снова закрыть деревяшками, повисла тишина, как не странно, долгожданная. Только слышалось эхо от лязга оков и капель слизи. Ни сектантских молитв, ни криков боли, ни свиста хищных ив, ни какофонии, называемой Джайванцами музыкой. Не было глаз-фонарей, жалящего зеленого света и ядовитых растений. Только земляные стены, ласкающее бирюзовое свечение и единственный адекватный Джайванец, под рубашкой которого мигал осколок.

Милтон шёл впереди, подсвечивая фонариком путь, чтобы кто-то из нас не дай Бог вляпался в сгустки глины. Ребята шли аккуратно, несли в руках свои цепи, указывали друг другу на какие-то выступы и ямки, чтобы не споткнуться. Я осматривала подсвечиваемые стены, подняв края сарафана.

Когда мы ушли достаточно далеко и глубоко, чтобы чувствовать себя в безопасности и каком-никаком спокойствии, Крейз набрал воздуха в лёгкие и как бы невзначай размеренно начал:

— У меня была самая лучшая семья на свете. Агата Эдисон заставила вспыхнуть огонь в моем сердце, она была лучиком света в этом мраке зубрения и учебы, она спасла меня от строгих родителей и помогла увидеть мир не только с точки зрения долей и молекул. Агата была таким ярким человечком, таким добрым и душевным, что я готов был отдать за неё все, даже свою душу.