Последний раз Валерия посещала купленное жилье незадолго до запланированной встречи с Гаррисом. Поскольку в план на день входила не только презентация голографических снимков, но и полноценный показ помещений, следовало проследить за их уборкой.

Гришнов, при том, что замаскировался, вел себя предельно галантно: открыл перед Валерией дверь такси, подал руку и даже наклонился для поцелуя, который получился… слишком коротким. Маячить лишние секунды перед камерами, даря противникам дополнительные данные для анализа, тоже не стоило.

— Здесь нас… — начала было Валерия, когда они очутились на лифтовой площадке, но варвар так и не дал ей договорить «не подслушают», повторив трюк с поцелуем.

Подъем и отпирание двери промелькнули так быстро, как если бы неведомый оператор склеил два кадра, отстоявших друг от друга на минуту или две.

— Сейчас… — выдохнул Николай, прилепляя к двери и активируя экранирующее устройство. — Теперь нас никто не подслушает…

— Ты так целуешься…

— Мы… — он на секунду замер, словно не веря своим ушам… — На «ты»?..

— Ты ведь не против? Я не люблю переходить на «вы» с теми, кого целую…

— Ты не включила свет…

— Надо?

— Нет…

Все случилось как-то само по себе. Так, должно быть, срывается с горы лавина — от какой-то малейшей снежинки на самом верху, от неуловимого сотрясения воздуха. Один миг — и тебя уже несет этим сокрушающим все и вся потоком.

Варвар, дикарь, заместитель министра политического воспитания — все эти роли, маски и штампы испарились вместе с одеждой. Осталась самозабвенная любовь. И время если и шло, то где-то в стороне.

— Валерия…

— Для тебя теперь— Элли. Отныне и навсегда. Валерия — имя для бизнеса, оно лучше запоминается.

— Элли…

— Ты ведь не случайно оказался там, на перекрестке?

Они так и не включили свет, больше доверяя своим тактильным ощущениям, нежели глазам. Глаза могли не поверить в случившееся и это пугало обоих.

— Мы ждали тебя возле дома — я, Франсуа и Майкл. Ты задерживалась, и я забеспокоился. Сначала это была просто тревога за красивую женщину, случайно угодившую в крупные игры. А затем поступил сигнал, что ты воспользовалась своей карточкой в ближайшем банке — я готов сойти с ума при мысли о том, что если бы не та запись о покупке яблочного сока, то цеты добрались до тебя раньше.

Он машинально поглаживал ее по спине, а она прижималась к нему все теснее, и это было хорошо.

— По зрелом, несколько запоздалом размышлении скажу, что тогда тебя не собирались убивать — их главной целью была сумка с ключами от квартиры. В противном случае так близко подходить к жертве нерационально, есть куда более простые в обращении орудия убийства. Столкнуть же под автомобиль — и вовсе импровизация. К сожалению, машины из автопарка нашего посольства известны как гемам, так и бетанцам. Исполнитель, очевидно, запаниковал — у барраярцев в среде галактических разведчиков довольно специфическая репутация.

Валерия слушала голос Николая, боясь сделать какое-то лишнее движение, боясь спугнуть, что-то испортить, утратить…

— Когда я увидел тебя на перекрестке… твое поведение перед лицом смерти. Сдержанность. Я был готов к истерикам, крикам о помощи— но не к этому феноменальному спокойствию.

— У меня было шоковое состояние.

— Я видел много разновидностей шока. В нем люди проявляют себя наиболее красноречиво. Иногда даже приходится вгонять их в это состояние, чтобы узнать, с кем имеешь дело. Но твое поведение… я, как мальчишка, влюбился с первого взгляда.

Слово было сказано, и ответом на него стало то, что не требовало слов.

— Тебя не будут искать твои подчиненные?

Гришнов тихо рассмеялся.

— Я предусмотрителен. Кроме того, здесь мы экранированы от любых звонков. Только ты и я— вся остальная галактика идет лесом.

Этот акцент, архаизмы в речи… а еще в его действиях не было этой демонстративности и самовлюбленности — он был благодарным и по-настоящему внимательным партером.

Она осторожно выскользнула из его объятий, накинула на себя сброшенный несколько часов назад пиджак и пошла на кухню. Прикосновение к сенсору при входе не заставило свет включиться. Предчувствуя неприятности, Валерия распахнула холодильник. Темно. В лицо повеяло умирающей прохладой из морозильной камеры.

— Твои экранирующие устройства блокируют всю электронику в доме?

— Проклятье!

Вернувшись в гостиную, где оставался Николай, Валерия застала его за безуспешными попытками реанимировать свой комм.

— Нас обезвредили: то ли бетанцы сами по себе, то ли они же в союзе с вашими коррумпированными чиновниками. Где-то неподалеку стоит мощный генератор, глушащий всю электронику, кроме военной. Единственное работающее сейчас в доме устройство — наш постановщик помех, да и то потому, что я поставил его у самого входа, очевидно, за границей действия генератора…

— Что будем делать?

Валерия ощутила, как по спине пробежали мурашки. Гришнов отложил в сторону комм и подошел ближе, чтобы обнять ее и согреть. А еще— успокоить. Барраярский шпион? Зато с ним спокойно и уютно.

— В этой квартире есть свечи? Для создания романтической обстановки?

Опрокинув журнальный столик, и разбросав по полу оставшуюся после Джоанны косметику, Валерия отыскала две бутылки неплохого вина, пару бокалов на длинной ножке и упаковку свечей из серии «Романтическая коллекция». В кармане Гришнова нашелся еще один анахронизм, достойный музея древности— коробок настоящих деревянных спичек.

— Теперь можно будет найти тайники с документами, а также немного помузицировать, — к сожалению Валерии, Николай успел полностью одеться. Впрочем, это его ничуть не портило. — Записи нашего агента, разумеется, зашифрованы, но это не проблема. Те, кто лишил нас электричества, должно быть, полагали, что таким образом оставили нас без сканеров и возможности запустить шифровальную машину. Это означает, что нас попытаются перехватить на выходе отсюда, оставив поиск документов нам. Они забыли, что имеют дело с Барраяром, диким и варварским, не обладающим навороченными бетанскими технологиями!

Пока Гришнов двигал мебель и вынимал из пазов декоративные панели, Валерия держала подсвечник и ощущала себя какой-то… другой. Изменившейся, преображенной. Новая Валерия была куда менее «мисс Кавендиш», нежели предыдущая, но зато куда сильнее ощущала себя самой собой, Элли Кавендиш. И ощущения от собственного «Я» новой Элли нравились.

— Первый тайник…

На свет показалась папка из прозрачного пластика с какими-то бумагами, Гришнов просмотрел их по диагонали и небрежно бросил их себе под ноги.

— Список бетанских и цетагандийских шпионов во флоте Селби. Эти данные у нас уже давно имеются, такие тайны у наемников — всегда что-то вроде секрета Полишинеля.

Второй тайник прятался под потолком. Оттуда были вытащена стопка дискет; она отправилась туда же, куда и бумаги из первого тайника.

— Нужен третий тайник, — заключил Гришнов, — личные записи агента, зашифрованные. На дискетах этого быть не может, там скорее всего промежуточные данные, результаты машинной обработки.

Во входную дверь часто и тревожно застучали.

— Одевайся и захвати то, что мы уже нашли, — приказал Гришнов. — Если это враги, существует микроскопический шанс, что тебя будут досматривать не столь внимательно.

Он ушел в прихожую, а к Валерии вновь вернулось отвратительное ощущение незащищенности. Пока не было этого стука, весь мир почтительно стоял в стороне, предоставляя двум нашедшим друг друга людям побыть наедине.

— Это был Франсуа, — быстро сообщил Гришнов, успевший где-то обзавестись небольшим ломиком. — Дом окружен бетанцами и гемами, но и те, и другие пока выжидают. Зато сюда летят флаеры службы сенатской безопасности и полиция. Видимо, наш агент раскопал действительно нечто сенсационное, а кто-то из инопланетников решил выкурить нас силами комаррцев.

То ли время замедлило свой бег, то ли Николай просто знал, где искать, но третий тайник нашелся сразу же — под той кушеткой, на которой совсем недавно они занимались любовью.