Она вспоминала сначала удивлённые, потом сочувствующие, а в конце решительные лица женщин, когда она им рассказала, кто едет на майские сезоны, и какой риск для всех тех, кто бережёт свою репутацию. Охавшие и ахавшие женщины даже и не догадывались, что спички, которыми уже привыкли пользоваться их слуги, прекрасное и душистое мыло, которое все обсуждали, и которое не всем досталось, модные нынче украшения из чернёного серебра, что всё это появилось в Стоглавой империи благодаря женщине, которую они дружно собирались подвергнуть остракизму*.

(*В переносном смысле слово «остракизм» означает гонение, неприятие, отвержение, презрение со стороны окружающего общества)

— Вы говорите, что баронесса Виленская собирается представляться на мануфактурной выставке? — переспросила Светлана Фёдоровна Алябьева, супруг которой был главой мануфактур-коллегии.

— Да, говорят, что её отец связан с выпуском новинок и, можете себе представить, она сама будет представлять новинки на выставке. Мужа с сыном бросила, от дочери отказалась, а всё туда же, надеюсь, что её с позором выгонят не только с выставки, но и из столицы. — Вдохновенно отвечала ей графиня Балашова, с радостью отмечая, что все остальные, стоящие неподалёку, с интересом прислушиваются.

И теперь, сидя в карете, графиня практически потирала руки, вспоминая как известная на всю столицу сплетница, княгиня Софья Андреевна Полосутина почти облизывалась, впитывая в себя подробности про Виленскую. Эта точно выполнит всю работу за Балашову, и уже завтра вся столичная аристократия будет знать, что в Москов едет баронесса Виленская, которая «изменила мужу со всем гвардейским полком, пыталась отравить мужа и отказалась от детей». Конечно, все знают, что Полосутина «соврёт, недорого возьмёт», но ведь дело-то не в этом.

Никольский уезд.

А Ирэн даже не подозревала, что к её приезду так «тщательно» готовятся. Она тоже готовилась к отъезду, собирая и упаковывая изделия, которые собиралась представить на мануфактурной выставке. Павел изготовил изящные коробочки для спичек, были произведены спички разных размеров, позволяющие использовать спички как карманный вариант и как «каминный». Из чернёного серебра были сделаны целые картины, которые будет не грех повесить в чьей-нибудь богатой гостиной. На картинах были изображены сцены из охотничьей жизни, виды столицы и Питерграда, а также других больших городов Стоглавой.

Ирина везла…колесо. Через купца Федотова Ивана Ирине удалось раздобыть каучук, стоил он бешеных денег, везли его из-за моря с острова Ше. Но не это было главное, Ирина вспомнила, что когда-то путешествовала в Бразилию и там была на экскурсии на плантации гевеи*.

(*Гевея бразильская — дерево, самый известный в мире каучуконос)

Экскурсовод была дочерью иммигрантов из России. В те годы, когда её родители переехали, ещё существовал Советский Союз, она хорошо говорила по-русски и рассказала, что сбор латекса с деревьев процесс крайне трудоёмкий, потому что сок очень вязкий и собирается очень медленно, но учёные в СССР нашли прекрасную замену редкому дереву, растущему в далёкой стране. И замена это… — одуванчик.

Одуванчик-сагыз, Кок-сагы́з* произрастал везде в Средней Азии, и когда доказали, что это весьма эффективный каучуконос, то его стали культивировать в Белоруссии и в средней полосе России.

(*Одуванчик-сагыз Кок-сагы́з — многолетнее травянистое растение рода Одуванчик семейства Астровые, каучуконос. В естественных условиях растение произрастает в Средней Азии, на территории Казахстана, Киргизии и Узбекистана, распространено в межгорных долинах Восточного Тянь-Шаня, Кок-сагыз — один из лучших естественных каучуконосов флоры СССР. С 1933 года был введён в культуру. Культивировался наряду с крым-сагызом и тау-сагызом, преимущественно в европейской части СССР. В том числе возделывался в Белорусской ССР.)

Ирина была уверена, что одуванчик растёт и здесь, это же самое простое решение для получение природного каучука. А она знает как в своё время Чарльз Гудиер* получил резину из натурального каучука, которую смогли использовать для производства шин.

(*В 1839 году американский изобретатель Чарльз Гудиер нашёл способ температурной стабилизации эластичности каучука — смешиванием сырого каучука с серой и последующим нагревом. Этот метод получил название вулканизация, и, вероятно, является первым промышленным процессом полимеризации. Продукт, получаемый в результате вулканизации, был назван резиной.)

Сера есть, на спичечной фабрике налажены поставки и можно использовать излишки для производства резины. Ирине очень хотелось привнести резиновые шины и не только для карет, но и, что называется «изобрести велосипед». В этой реальности фраза обретала новый смысл. Велосипед ещё не был изобретён, но это то транспортное средство, которое стало прообразом автомобиля. Да. Ирина не знает принцип двигателя внутреннего сгорания, но наверняка родится, а может уже родился тот, кто знает. Будет велосипед и совсем немного времени пройдёт и появится первый автомобиль. Даёшь прогресс!

В общем из того каучука, который Ирина купила у купца Федотова, она сделала четыре… шины. С помощью мальчишек-стеклодувов сделали шланг, который был наполнен воздухом и надевался на обод колеса, который изготовил знатный деревщик Тимофей. Колесо было сделано с ложбинкой, благодаря которой надутые резиновые трубки удерживались и не слетали с колёс.

Дорога до столицы и должна была стать испытанием для очередной новинки от Ирэн Виленской-Лопатиной.

Никольский уезд.

Перед отъездом надо было убедиться, что у строителей храма есть всё необходимое. Лопатиных в полном составе не будет почти что до конца июня, а может и дольше. Конечно, остаётся Пелагея и управляющий, которого прислал по просьбе отца наместник, по словам Леонида Александровича весьма толковый.

Ирина вспомнила как неделю назад они были на благословении очередного этапа строительства. Снова люди из деревень собрались как на праздник, и настоятель, приехавший из Никольского, с большим удовольствием оглядел белый храм, который надо было накрыть крышей и куполами, и поцокав языком, похвалил строителей и новый необычный камень, что позволил так быстро возвести стены.

Настоятель также благословил охрану, которая почти каждую ночь вылавливала неизвестно откуда берущихся любителей утащить необычные камни.

Получается, что один день уйдёт, чтобы съездить в поместье к Картузову, который до сих пор так и не вернулся и оставить указания строителям храма.

На следующий день приезжала портниха, да не одна, с ней ехали ещё и портные, потому как были заказаны обновки и для Леонида Александровича, и для мальчиков, и для Танюши. Требовалось всё окончательно примерить и подогнать.

А утром за три дня до отъезда случилось интересное. Прибыл почтовый курьер из самой столицы. Видимо он заезжал в город, потому как вместе с ним прибыл курьер из почтового отделения Никольского. Много писем в этот раз было для Ирэн Виленской.

Пришли письма от супруга, от Ивана Ивановича Картузова, от Елизаветы Тумановой. В отдельном большом конверте пришло письмо из канцелярии императрицы.

В шкатулке, украшенной арабской вязью, пришло письмо из Ханидана от Якоба Морозова.

В маленьком розовом конверте было письмо от Анны Строгановой. А ещё Ирина с удивлением обнаружила несколько писем от иностранных посольств, которые сразу же передала графу Андрею.

А вот письмо из Главной Коллегии законников Ирэн вручили под подпись.

Стоявший рядом Андрей Забела, тоже получивший несколько писем, заинтересованно смотрел как Ирина, отложив остальные письма в сторону, удивлённо рассматривает конверт.

— Чтобы это могло быть? — спросила Ирэн графа.

— Обычно в таких конвертах, да ещё и напрямую из коллегии, присылают извещение о вступлении в наследство, — начал говорить Забела, всё так же заинтересованно разглядывая конверт, как будто бы хотел увидеть, что там внутри