— Ну, общий контекст я Вам уже рассказывал, о причинах и ретровзглядах большинства официальных и неофициальных лидеров.

— Я прошу, чтобы сообщество со своей стороны разрешило мне пользование самолетом, эксплуатацию. В некотором роде лицензию.

— Наше сообщество может отвечать только за себя, никакого документа мы, традиционно, не выдаём.

— С государством я сам решу. Или проигнорирую. Законодательство про авиацию и перелёты на республиканском уровне — большое белое пятно, про него вообще ничего не сказано и не написано. А раз не запрещено…

— То, как Вам кажется, разрешено?

— В моём случае «попробуй останови». Вернёмся к вопросу лицензии. Есть какая-то госпошлина?

— Нет. У нас нет тарифа на такой случай. Мы в любом случае рады, что Вы обращаете внимание на точку зрения нашего сообщества, но платы мы не возьмём.

— Тогда я сообщу Вам цели и пилотов.

— И кто будут пилоты?

— Первый пилот — это младший из той семейки, которую Вы мне рекомендовали для принудительного изъятия некоторого имущества со склада.

— Правда? Он умеет пилотировать? У нас не было такой информации, наш недочёт.

— Никакого недочёта, я отправляю его в Челябинск на короткое обучение в местном аэроклубе.

— Любительский уровень?

— Так и мы — не военная или профессиональная авиация.

— Информация принята. Ещё пилоты?

— Я. Другой пилот, будущий, это я.

— Гм. Благородные пилоты — распространённое явление. Принято. Цели деятельности? Грузоперевозка? Контрабанда? Простите, если это слово Вас коробит.

— Как ни странно, нет. Личные перелёты к клиентам. Вот к примеру, меня заказчик один — каган в Степи.

— А если просто на коне?

— Долго и опасно. Потребуется силовое сопровождение. Проще долететь за несколько часов.

— Несколько часов — это же до тысячи километров?

— Самолёт у меня маленький.

— Кстати, да, что по характеристикам? — в этот раз он достал небольшой аккуратный блокнот с тонкой металлической ручкой.

— Одномоторный, длина, наверное, метров до семи, взлётная масса… Пёс его знает. Померяем, скажу.

— Помечу пока так, как невыясненное Взлётная, подъёмная, то есть, сколько берёт на крыло, страна происхождения, расход и вид топлива, потолок высоты, — высокоэрудированный Иван Иванов продемонстрировал недюжинные познания. — Вооружение?

— Нет. Разве пистолет пилота.

— Это не считается. Значит, полностью гражданский и военных не заинтересует. Авиаразведка будет осуществляться?

— Не планировал, но давайте запишем, что «да».

— А могу я рассчитывать, что результаты такой разведки будут предоставлены нашему сообществу? Скажу честно, это сильно поменяет наше отношение.

— Думаю, что если что-то увижу, то расскажу, почему бы и нет?

— Хорошо, — пометил в блокноте он. — Ценная информация вознаграждается. По себестоимости Вы даже можете целыми днями летать и это будет себя окупать, как постоянная работа. Но вообще, конечно, Вы меня удивили. Летающий адвокат!

— Гм. Я в таком разрезе ещё даже не думал.

Глава 15

Что за зверь этот офшор?

— Ну что, Вы дозрели, Александр Дмитриевич?

Передо мной стоял уверенный в себе Мещеряков. На встречу со мной в офис он ещё и привёл в качестве группы поддержки какую-то разбитную потрёпанную жизнью тётку, которая натужно хмурилась и напускала на себя вид матёрого купца и переговорщика уровня, как минимум, местного ООН.

— Да я и не отказывался. Давайте работать! — многозначительно развёл руками он.

Я горестно вздохнул.

Вообще-то мне пришлось самому его вызванивать, потому что времени на подумать по моим условиям у него больше не было. Или работаем или пусть валит на все четыре стороны, я и так на него уже значительные усилия потратил.

— Давайте… работать, — начал было я, но он меня тут же перебил.

— Я пошёл на Вас доверенность делать? Судебное того и гляди вот-вот произойдёт.

— Судебное Ваше послезавтра, а не в Ваше абстрактное «вот-вот». У него есть дата, время и адрес. Чтобы начать работать, урегулируем сперва наши отношения. Вот договор, подписывайте и оплачивайте аванс пять тысяч.

— Это очень дорого, я уже говорил! — протестующе взвился горе-бизнесмен.

— У Вас сумма исковых требований около полумиллиона. Скажите спасибо, что мои услуги будут стоить не пятьдесят тысяч. Вы же наверняка ходили по другим коллегиям и приблизительные расценки знаете?

— Мы находили и дешевле, — недовольно фыркнула тётка, хотя Мещеряков и попытался её удержать. — Достойные люди за семьсот двадцать рублей готовы реально работать, а не просто лишь умное лицо делать.

— Да я и не навязываюсь, пусть другие за меньшую сумму делают умное лицо. Разве я против? Или держу тут кого-то насильно? Вон там дверь, она отличная, не потребует практически никаких усилий, открывается без скрипа, закрывается без хлопка.

— Нам надо подумать.

— Уже не надо. У Вас было время. Теперь либо Вы подписываете и завтра с утра привозите аванс, либо нет. Тогда Вы выходите за дверь и сразу же забываете о факте моего существования. В таком варианте я потом за Ваше дело не возьмусь даже за пятьдесят. Эти мои слова, как два в одном, первое и последнее предложение. Подумать у Вас было пару недель.

Он замялся. Не первый день в бизнесе, он понимал, что вопрос с банком не тривиальный, это не нанять маляров за копейки, чтобы стену амбара покрасили, по принципу «ну хреново покрасят, не велика беда».

Тут на кону стоит немного больше, и даже я ему гарантий не даю.

— Я согласен, но Вы мне обещайте отбить требования банка. Я ведь им ничего не должен.

— Я отработаю на отлично.

— Это значит, что обещаете?

— Это значит, что лучше меня никто не сделает.

Я решительно подписал оба экземпляра (подпись на каждый странице), договор и приложение с ценами.

Мещеряков охал и ахал, но тоже, несмотря на осуждающие взгляды тётки, подписал.

— Жду завтра в офисе с деньгами. Кстати, так и написано в договоре, если Вас не будет, считайте, что договора нет, в нём есть расторгающая оговорка.

— А доверенность, нотариус?

— Доверенности от предприятий подписываются директором и скрепляются печатью, нотариус там не нужен. Просто приезжайте ко мне с печатью и всё.

Когда он вышел, я посмотрел в зеркало. Внешне, не считая решительно изменившихся глаз и перекрашенных в чёрный цвет волос, а это очень сильно меняет общую картину внешности, такое вам любая девушка скажет, мой «рисунок лица» не изменился. Но этих двух деталей, глаз и цвета волос, может оказаться достаточно.

В столе лежали три поддельных «золотых» перстня, которые я носил на левой и правой руке, «золотая» цепочка, которую я носил поверх рубашки, но под пиджаком, таким образом, что она была видна, кроме того, индийский массивный браслет, который был мне великоват, из-за чего постоянно выглядывал из-под рукава пиджака. Также у меня был белый с золотыми нитями тканый цветок, нечто вроде бутоньерки.

Всё это вместе должно создавать мощный визуальный намёк, который будет неопровержимо утверждать, что я-то молдаванин. И весь этот диспут, молдаванин я или цыган, призван отвлечь от простой мысли, что я — барон Филинов.

Свою маскировку я снимал, пока был в городе и облачался обратно в сельской местности.

Сейчас маскировка легла в карман, по городу с «золотой» цепью я ходить не буду.

Поднял трубку, набрал Танлу-Же.

— Можно подъехать? — спросил его, даже не представляясь.

— Да, я всегда рад Вас видеть, — вежливо выдала мне трубка.

…

— Итак, — Танлу-Же покончил с приветственной частью и сделал длинный глоток чая из пиалы. — Вы начали выстраивать схему участия в кустовской бирже макров. Мы изучаем это направление и понимаем, что крупные имперские игроки пока ещё скептически относятся к этой идее, считая несерьёзной, местечковой.

— Может они и правы, но постепенно, по мере включения в неё новых участников, отношения станут более серьёзными.