Дом находился как-бы во дворе и был отгорожен от улицы линией чахлых лип. Справа была конюшня и каретный сарай, а слева флигель для прислуги. Истопник в нём жил, водонос и ещё какие-то непонятные личности. Обслуживали они не только министра, но и всех остальных жильцов элитной недвижимости.
Наблюдения за домом показало, что добраться до сэра Джона Сомерсета Пакингтона, 1–й барона Хэмптона ночью не составит вообще никой проблемы. Дверь парадная в дом закрывалась. Ну, молодцы. А вот дверь чёрного хода была открыта круглосуточно. И истопник шастал по дому круглосуточно. При этом днём было ещё вполне тепло в Лондоне, а вот по ночам обычно шёл нудный дождь и было холодно и промозгло. Ну и чтобы сэрам было сладко спать, мужик с огромными седыми бакенбардами подтапливал по ночам печи, о чём дым, поднимающийся из шести труб на крыше дома, сообщал всем желающим об этом узнать.
На операцию, которую по традиции сложившейся Мончаг обозвал «Лепрекон». Это, без всякого сомнения, самый известный персонаж ирландского фольклора. Это невысокий коренастый человечек, одетый в камзол, жакет с красными бриджами, башмаки с пряжками и шляпу цилиндр. Ещё у него есть горшочек с золотом. А сам по себе он сапожник, всяким феям туфли шьёт. Кстати, именно от этого персонажа пошла поговорка: «пьёт как сапожник». Вечно это лепрекон пьяный по всяким мифам. Почему операцию так назвали, а есть у этих человечков хобби одно, говорят, что по ночам лепреконы проникают в дома людей и отщипывают по маленькому кусочку от каждой монеты. Чёрт с ними с монетами, а вот проникают по ночам в жилище — это да.
Пошли на операцию втроём. Купили обычный кэб. Сам Мончаг переоделся в кэбмена, а двое помощников в стандартную одежду лондонских обывателей. Да и не видно одежды толком, все закутаны в длиннополые плащи, ночь как по заказу выдалась холодной, дождливой и безлюдной из-за всего этого.
Кэб, не таясь, подъехал к чёрному ходу дома, и Мончаг вышел, осмотрелся, и, привязав лошадь к специальному кольцу, вмонтированному в стену дома, поманил товарищей за собой.
Событие одиннадцатое
Я предпочел бы быть первым здесь (в бедном городке), чем вторым в Риме. Гай Юлий Цезарь
Капитан Фредерик Пауль Ирби в очередной раз за последние пять минут поправил нашлёпку на глазу и снова приник целым глазом к подзорной трубе.
— Двухмачтовая гафельная шхуна. Плохо вас там учили в России.
— Как же гафельная, это марсельная шхуна, — уставился на что-то впереди в свою подзорную трубу и фон Кох.
— Гафельные шхуны, господин капитан-лейтенант, несут на всех мачтах только косые паруса, а марсельные шхуны кроме косых парусов на обеих мачтах, имеют на фок-мачте вверху один, а то и несколько прямых парусов. И посмотрите внимательно, у этой беглянки все паруса косые. Так что это, бесспорно, гафельная шхуна.
— Угу, — Владимир Фёдорович развёл руками, — не приходилось с такими сталкиваться. Обознался. Твоя взяла Пауль. И что делать будем?
— Раз мы пришли к согласию, что это гафельная шхуна, то и с тем, что гафельные шхуны отличаются высочайшей маневренностью, они способны двигаться под острыми углами к ветру, тоже придём к согласию. Уйдёт она от нас, если просто в догонялки играть. Прикажите, господин капитан, из носовых орудий дать залп, пусть положат ядра у неё прямо перед бушпритом.
Капитан-лейтенант поморщился. Да, он назначен князем Болоховским капитаном этого фрегата. Вот только одновременно на корабле имеются в наличие настоящий капитан «Аретузы», не ставшей пока «Авророй», и вдобавок капитан второго ранга фон Штольц. У Генриха Фридриховича оторвало кисть на левой руке, но ведь от этого он менее опытным моряком быть не перестал. Всё же у него есть опыт кругосветного плавания. Хоть и мичманом. Но у Коха и такого нет. Он дальше Великобритании не ходил.
Так не всё ещё. Кох как-то упустил этот момент, Ремизов ему сказал, что артиллеристы лучшие в стране взойдут на корабль в Кронштадте, когда они туда прибудут после захода в Ирландию и какой-нибудь германский порт. Потому, на корабле из тех, кого привёл с собой Кох, нет ни одного артиллериста. Ну разве лейтенант Стасов Валерий Валерьевич был как-то назначен командиром батареи. Давненько и на суше.
И вообще, единственный артиллерист на «Аретузе» сейчас это уорент-офицер в звании Second Class Petty Officers (старшина второго класса) Адам Карпентер (Carpenter) («плотник»). Он, конечно, обязан подчиняться фон Коху как капитану корабля. Вот только с каким желанием он будет это делать. А шхуна действительно от них уходит, и медлить нельзя.
Эта посудина вынырнула из утреннего полусумрака, когда «Аретуза» кралась вдоль африканского побережья, недавно миновав Алжир. Ещё немного и будет Марокко, а там и Гибралтар. Сейчас на юге оккупированный недавно Францией Оран. Рассчитали маршрут они вместе с англичанином и Штольцем так, чтобы фрегат шёл вдоль африканского берега большую часть пути, а Гибралтар хотели миновать ночью. Шли, стараясь уклоняться с маршрута других судов, едва на горизонте вперёдсмотрящий увидит парус. И тут на них со стороны Франции на полных парусах несётся эта шхуна. На кораблике фрегат с английским флагом заметили и стали резко менять курс, направляясь к Орану видимо, на юго-запад ломанулись.
Тогда Пауль Ирби и говорит.
— Раз убегают, значит есть, что скрывать. В нашей дальнейшей непростой жизни это может пригодиться. Явно контрабанда. Скорее всего оружие. Ну, и не желательно, чтобы кто-то о нас потом рассказал тем, кому не надо.
— Как это? — не понял. Кох.
— Да всё просто. Перехватит их через пару часов английский корабль, предположим. А эти со шхуны под пытками проговорятся, что их уже преследовал английский фрегат. В Средиземном море не лишку английских парусных фрегатов. Сразу подумают про «Аретузу». Адмирал Дандаса точно не дурак, и отлично знает все английские корабли в Средиземном море, а уж чисто парусные военные фрегаты точно, можете мне поверить, господин капитан. Нужно ли нам это?
Владимир Фёдорович на минутку задумался, но счёл доводы Пауля вескими и отдал команду:
— Свистать всех на верх. Курс на перехват той шхуны.
А добыча оказалась быстрой и вёрткой. Уже пару раз меняла курс, и фрегату с его прямыми парусами так резко повернуть не получалось. Отставали. Сейчас вот в третий раз догоняют. Почти догнали. Кабельтова четыре осталось. Так эта вёрткая шхуна опять переложит паруса и почти против ветра начнёт от них уходить, именно такой манёвр сейчас и напрашивался, по крайней мере Владимир Фёдорович так бы и поступил. И все предыдущие действия капитана шхуны были направлены к такому курсу. Ну, а с прямыми парусами их фрегат точно не сможет идти против ветра.
— Пауль, командуйте артиллеристами, — нашёл выход фон Кох.
В единственном артиллерийском расчёте сейчас сборная солянка. Там три англичанина, один шотландец, один индиец и два калмыка. Командиром же временно поставили лейтенанта Стасова Валерия Валерьевича. Ирби презрительно ухмыльнулся своей перекошенной сабельным ударом рожей и пошёл на бак к двум двенадцатифунтовым орудиям. Может это и не ухмылка была, за мимикой, смещённого с поста капитана, могла и улыбка радости скрываться, что постреляет сейчас, руки чесались. Ничего не ясно на и так перекошенным лице.
Зарядили орудие и бабахнули. Кох попытался увидеть, куда ядро улетело, но пойди рассмотри, что там творится в четырёх кабельтовых. Судя по тому, что беглецы курс не изменили и парусов спускать не начали, на шхуне ядра тоже не приметили.
— Огонь по кораблю из обоих орудий, — решил попробовать Владимир Фёдорович обострить ситуацию. Раз не хотят по-хорошему, придётся по старинке, показать кто сильнее.
Бабах. Бабах. Оба носовых орудия окутались по очереди клубами дыма, который быстро снесло к мостику. Когда ветер уволок пороховую вонь и поредевшие клубы дыма назад, капитан-лейтенант снова приставил к глазу окуляр. Расстояние пока уменьшалось, а вот следов того, что по шхуне попали на этой самой шхуне не наблюдалось.
