На этом совещание не закончилось. Чуть состав сменился, ушли Дондук, Фролов и капитан Ирби, а на их место пришли Говинд — старший у индусов, и Сид Али Куирет — старший над чёртовой дюжиной берберов-контрабандистов, согласившихся повоевать с англичанами пару тройку лет.
— Мастер Говинд, твои соплеменника насколько искусные корабелы? — спросил индийца фон Кох, вновь за старшего пока оставшийся.
— Я их знаю не дольше вашего. Но раз их наняли строить большие корабли, то, наверное, они умеют это делать, — индиец сначала пожал плечами, но закончил вполне уверенно.
— Такое предложение у меня. До Форта-Росс тут больше десяти миль по не очень хорошей дороге. В одном месте, как рассказал сотник Дондук, она там по ущелью виляет туда-сюда. Так что, если верфь будет здесь, то и жильё вам нужно здесь строить. Первым делом налаживайте пилораму. Насколько я понял, она приводилась в действие от ветряной мельницы. Сложная какая-то конструкция.
— Разберемся, — спокойно кивнул Говинд.
— Тоже так думаю. Вот, вместе с берберами и начинайте её восстанавливать. И одновременно пройдитесь по окрестностям, нужно посмотреть, что здесь с лесом. Нужно в первую очередь вам дома построить. Крепость городить думаю не надо, а вот пару смотровых вышек по дороге на Сан-Франциско и со стороны, где дорога на юг уходит, поставить надо. С севера Форт-Росс и оттуда нападения ждать не нужно, а с востока и юга вышки наблюдательные поставим, саженей на пятнадцать.
— Корабли строят из сухого леса, — напомнил о себе молчавший всё время Сид Али Куирет.
— Я знаю. Нам пока особо постройкой судов и не надо заниматься. Сначала жильё. А там для бараков в крайнем случае и сырой лес пойдёт. Сядет за год, можно снова дома перебрать. И строить уже окончательно. А до зимы нужно хоть стены с крышами возвести. Не знаю, насколько тут суровые зимы, но те огромные дома из бруса, что мы видели в Севастополе говорят о том, что лучше здесь такой дом зимой иметь, чем не иметь.
— Хорошо. А чьи здесь леса? — вот, не отнять, правильный вопрос задал Говинд.
— Не знаю. Но надеюсь, через неделю станут нашими. Пока походите посмотрите, где можно лес валить, чтобы потом на это не отвлекаться. Насколько я понимаю, лошадей тут в избытке, и доставить срубленные деревья до лесопилки не составит труда.
— Всё понятно. А что с едой? — опять обозначил своё присутствие Сид Али Куирет.
— Расспрошенные жители Севастополя говорят, что в Сакраменто пшеница и кукуруза есть, и они не дороги. Там на фермах получают хорошие урожаи, даже куда-то продают пшеницу, отправляя кораблями по реке. Кроме того, завтра с кораблей снимем несколько шлюпок и достанем сети. У нас целая деревня ирландских рыбаков с собой, они сейчас, кстати, придут на совет. Прокормимся.
Событие сорок третье
Главное правило делового мира: читай все, включая напечатанное мелким шрифтом. Бэрд Жаклин
Дела у Джона Саттера-старшего шли из рук вон плохо. Всё что он создавал в течении двадцати лет рухнуло, всё уничтожено. А сотни квадратных миль земли, которые по документам вроде бы принадлежат ему и должны приносить огромную прибыль, ведь именно на его землях нашли золото, приносят ему только убытки. Если отрешиться от воспоминаний и понять, что надежды — это не лучшая пища, то он попросту нищий.
Золото, во всё виновато золото. Не найди его…
В 1848 году в соответствии с Договором Гваделупе-Идальго Калифорния была аннексирована Соединёнными штатами. Это вроде бы ничего не поменяло для Джона Саттера, он продолжал строить свою Новую Гельвецию. Весною 1847 года Саттер отправил помощника Джеймса Маршалла, который должен был построить лесопилку в предгорьях Сьерра в городе Колома. В январе 1848 года Маршалл обнаружил чешуйки золота на земле на месте новой мельницы Саттера. Информация об этом открытии распространилась как лесной пожар. Когда новости достигли Сан-Франциско, поток возбуждённых до крайности старателей начал продвигаться на север, в долину Сакраменто, и к середине года так называемые «Аргонавты» наводнили владения Саттера в поисках золота. Прибытие аргонавтов в регион подорвало всё хозяйство Саттера, поскольку старатели вырезали его стада скота, изгнали местных коренных американцев, лояльных Саттеру, и разделили Новую Гельвецию друг между другом без согласия хозяина. Разочарованный тем, что стало с его владениями, Саттер назначил своего сына главой компании и удалился в построенное чуть раньше ранчо в индейской деревне Хок и назвал его «Hock Farm».
Дела у сына шли всё хуже и хуже и старшему Саттеру пришлось вернуться и начать строить город Сакраменто, вкладывая туда последние деньги. Но бог от него отвернулся. В январе 1850 года крупное наводнение сначала затопило город, а потом и вовсе смыло большую его часть, дома были деревянные и выстроены без фундамента. Дожди пропитали землю, на которой был построен Сакраменто, и реки Американ и Сакраменто, на слиянии которых построен город, вышли из берегов одновременно.
Ущерб для Саттера и всего города был значительным, потому что товары, размещенные на пристанях и складах на берегу реки не были закреплены и их смыло наводнением.
В марте наводнение повторилось и товары, главное — продукты завезённые Саттером, опять смыло. В апреле того же года в городе произошел первый крупный пожар. Второй пожар случился в ноябре и уничтожил ряд коммерческих заведений Саттера в городе, в том числе все игорные. Потом последовало ещё одно не менее серьёзное несчастье. В октябре 1850 года в порт прибыл речной пароход «Новый Свет», который доставил известие о вступлении Калифорнии в Союз. И на нём же в Сакраменто завезли холеру. Началась эпидемии, в результате которой за три недели погибло от 800 до 1000 человек, в том числе от четверти до половины врачей города. Почти восемьдесят процентов населения бежало.
Только разобрались с холерой и начали восстанавливать город как начался бунт скваттеров. Скваттеры хотели отобрать землю Саттера, пытались найти лазейки в законе, которые позволили бы им заявить права на землю, как на общественную и сделать недействительными его права на землю и тех спекулянтов, которые купили у него землю. Восстание подавили, но часть земель была всё же по суду отобрана у Джона Саттера. К 1852 году Новая Гельвеция Саттера полностью разрушилась, а форт-Саттера был заброшен. Сам он поселился в небольшом домике на пристани и пытался наладить ловлю речной рыбы и её копчение и засолку для дальнейшей продажи старателям.
Пятого мая 1852 года к нему в дверь постучали.
Швейцарец пил кофе и крикнул слуге метису Вильяму, чтобы тот посмотрел кто там. Слуга исчез за дверью и вместо него вошёл высокий, но тощий человек с чёрной бородой, чёрной нашлёпкой на глазу и страшным шрамом через всё лицо. Он оглядел седевшего на стуле Саттера оценивающим таким взглядом и посторонился, пропуская молодого человека. Русые волосы, отсутствие волос на лице, чуть курносый нос и синие, даже васильковые глаза. Располагающая такая внешность. Вот только глаза васильковые добродушия не распространяли. Холодом и властностью от них веяло, а ещё умом. За этими двумя европейцами вошли три азиата. Что это не индейцы понятно сразу, возможно алеуты, как те, что остались после ухода русских из Форта-Росс. Эти азиаты как-то незаметно проникли в комнату и даже за спиною у Джона оказались.
— Чем могу, — Саттер оглядел двух европейцев и выбрал страшного, — помочь вам, сэр.
— Себе помоги, — скривился человек со шрамом. Повязка сползла с глаза и приоткрыла дыру в глазнице. Жуткое зрелище.
— Джентльмены? — стал подниматься Джон, но тут рука хлопнула его по плечу, и он опять оказался на стуле.
— Я представляю человека, который выкупил у Русско-Американской компании ваш долг в размере тридцати семи тысяч пятисот рублей.
— Я… — начал было Саттер, но рука из-за спины снова хлопнула его по плечу.
