Немногословный пилот-японец, такой же камикадзе, как и я, остался на орбите осуществлять дозаправку топливом из прибывшего следом танкера, а я в спускаемом аппарате в автоматическом режиме совершил посадку рядом с маячком. Внушительная скала, у которой «припланетилась» моя космическая шлюпка, оказалась колоссальной скульптурой из песчаника, подвергшейся тысячелетней обработке метеоритами: в некоем подобии кресла угадывалось некое подобие человека. Вокруг торчало ещё несколько идолов размером с небоскрёб. Картинка, до боли знакомая по многочисленным романам серии НФ, в которых мистические скульптуры являются неизменным элементом инопланетного ландшафта. Всегда подозревал, что писатели – фантасты на самом деле – это засланцы из будущего, из чувства самосохранения облекающие свои воспоминания о нём в литературную форму. При этом обнадёживало уже то, что монументально изображены были не какие-нибудь осьминоги или рептилоиды, а сильно деформированная, как бы утрамбованная сверху человекообразная особь: две руки, две ноги, одна голова, два глаза – уже что-то! Не зря некоторые учёные доказывали, что антропоморфная форма для разумного существа неизбежна, какими бы путями его ни создавала эволюция.
Фронтальная стена постамента превратилась в песчаный водопад и обрушилась; открылся проход внутрь. Я вошёл в темноту, стена за мной засыпалась, перекрыв трансляцию на посадочный модуль со скрытых в моём скафандре видеокамер и поставив под сомнение мои шансы вообще выбраться отсюда. В соседнем помещении, отделённом от меня прозрачной стеной, включился свет. То, что я там увидел, заставило меня самого превратиться в песочного истукана.
По ту сторону стекла в помещении, похожем на внутренность аметистовой друзы, сидела вполне себе земная девушка неземной красоты в бикини, густо обсыпанном по последней земной моде стекляшками Сваровского. Более того, она мне кого-то напоминала, вот только не могу вспомнить кого. Я ошалело смотрел на неё, она с любопытством разглядывала меня и улыбалась.
– Ну, что, нравится? – наконец спросила она по-русски с лёгким машинным акцентом.
– Просто офигительно!– вырвалось у меня.
– Это как? – не поняла она.
– Ну, отлично, клёво, круто, сногосшибательно!– продолжил я, сразу начав лингвистический эксперимент, с целью выявить, как глубоко они изучили языки по нашим телепрограммам.
Опять у неё возникли затруднения и она стала размышлять вслух: «Отлично»– это я от чего-то отличаюсь? Не понятно. «Клёво» – это меня кто-то клюнул? «Круто» – это я как высокая гора? Последнее слово вообще не понятно, это кто-то упал? То есть вы хотите сказать, что я вам нравлюсь?
– Я хотел сказать, что вы потрясающе выглядите!– Теперь до неё, кажется, дошло:
– Вы потряслись от того, какая я есть красивая? Зачем вы здесь смеётесь, что-нибудь не так?
– Почти правильно. Только я не сам «потрясся», а вы меня потрясли. Впрочем, это не важно. Так вы что же, оказывается точно такие по виду, как и мы?
– Не в кассу! – невпопад блеснула она знанием фольклора,– мой вид получился накладыванием друг на друга актрис из вашей передачи на телезрении. Чтобы вы были как дома. Я— специально настроенный для нашего контакта пресс- секретарь Верхнего Рулевого Большого Силиконового Совета.
Так вот кого она мне напоминает —героинь моей передачи. Причем всех сразу! Я продолжил незатейливый трёп:
– Пресс-секретари у нас появляются на публике только в блейзерах и при галстуке. Блейзер? Это пиджак такой модный свободного покроя.
Изображение мигнуло, и пресс – секретарь предстала передо мной в накинутом на плечи обширном двубортном пиджаке с золотыми пуговицами и штрих-кодом вместо герба на кармане, а также в галстуке с изображением летающей тарелки. Из-за неправильно понятого слова «только» вся остальная с позволения сказать одежда с неё исчезла.
– Так вам хорошо?
– Так мне просто замечательно! – я еле сдерживал смех, стараясь при этом не пожирать это совершенное создание глазами. Интересно, если они умудрились так выучить языки, неужели они ничего не знают о нашем дресс-коде для официальных встреч? Или, выставив эту пресс-секретутку, они просто решили посмеяться над нами? Такой вот инопланетный юмор… И всё же надо продолжать.
– А как вы выглядите на самом деле?
– Это не важно. Если эту уродливую длинноногую куклу вы «офигительно» любите, то мы для вас не будем красивыми. Вам не нужно видеть нас потому, что эта встреча первая и последняя. Нам не нужны контакты с вами.
– Но почему вам не нужны контакты!? Земляне так ждут встречи с инопланетянами. Нам так скучно одним во Вселенной! Мы теперь соседи и должны знать больше друг о друге. Мы могли бы обменяться культурами, технологиями, может быть, даже генами. Вместе слетать к Туманности Андромеды..
– А нам самим с собой не скучно! Это раз. Ваша культура ведёт не к Великому Равновесию, а к безумию, к раздору, к оскорблению Вселенского Разума. Это два. Ваши нечистые машины нам не нужны, такие были у нас уже тысячи ваших лет назад, и потом мы от них совсем отряхнулись. А наши техники вы с места и в карьер (опять блеснула вокабуляром!) начнёте использовать для войны, себе на вред. Или против нас. Не хотим вам в этом помогать, вы и без нас скоро устанете быть. Это три. Что касается генов…У нас разная природа, мы подошли к получению сознания с разных сторон. Кислород для вас – жизнь, а для нас— яд. У вас растворитель— вода, а у нас серная кислота. Так что любви не будет. И ваша планета нам не нужна.
– Но вы-то лично сделаны не из кремния, а из каких-нибудь нейтрино! А почему это мы скоро «устанем быть»? – перешёл я к главному.
– Потому что вы ещё не встали на путь к Великому Равновесию, вами владеют безумия борьбы за землю, воду, металлы и энергию, и вы размножаетесь так быстро, что их уже не хватает. А что будет через сто ваших лет? Через двести? Небо грозит вам астероидами, земля – вулканами, климат —великой жарой, прогресс – выгоранием ресурсов, а ваши элиты – раздором между собой. Вы навязываете друг другу свои разумения, а ваши разноцветные расы не любят друг друга. Ваша вечная война кого-то с кем-то убыстряет машинный рост, но такой прогресс ведёт к падению с обрыва, поскольку за ним не успевает взрослеть ваш общий разум. Вы как малое дитя идёте к обрыву.
– Мы ведь теперь соседи, – вспомнил я заученный текст, обязательный для декларирования, – мы должны жить дружно, помогать друг другу, больше знать друг о друге. Давайте обменяемся командами учёных и политиков, заключим договор о дружбе и ненападении…
– Верхний Рулевой, который знает всё о вашем мире, думает, что вы не оставите нам тишину, а начнёте вталкивать в нас это… как его …забыла слово, заканчивается на «-изм» … подскажите.
– У нас, увы, много таких слов: коммунизм, пофигизм, либерализм, капитализм, шовинизм, нигилизм, феминизм… Хватит, или хотите ещё?
– Этого хватит, вот всё это вы и будете заталкивать в наши умы и драться друг с другом за возможность делать это. А нам этого не надо.
– Ну, да, вам достаточно одного авторитаризма.
– А это как?
– Это когда Верхний Рулевой, или по-нашему Великий Кормчий, думает за всех вас и решает, как вам жить, каким идолам молиться и будет ли у вас война с землянами, или нет.
– Верхний Рулевой – он самый умный искусственный организм на планете, он питается мыслями всех других живых организмов. Он привёл нас к Великому Равновесию.
…Так, данная тема определённо зашла в тупик, этот пинг – понг может закончиться ничем. Сменим пластинку, ведь моя задача – узнать о них как можно больше.
– Мне так много хочется у вас спросить про вашу жизнь… Может быть, у вас припасен рекламный ролик типа «Добро пожаловать на нашу гостеприимную планету!»? Я бы написал про вас книгу. Это был бы мировой бестселлер. Расскажите про ваших детей, у нас любят эту тему.
– Нам не нужны дети, множественность нашего народорасселения поддерживается копированием требуемых индивидов в множительных автоклавах, согласно плану. Разумные особи появляются уже взрослыми и умными. Мы живём так тысячи лет.
