Белла отодвинула бежевые жалюзи, открыла створку, достала одну пробирку и подняла вверх над головой. С улицы доносился легкий приятный ветерок со сладким ароматом весны, лучи солнца заискрились в красной жидкости, и она бледно-красным нежным цветом отразилась на белых стенах лаборатории, все также напоминая клубничное варенье. Ученые были в замешательстве от действий Беллы, но ни один не мог предвидеть ее дальнейшие действия. Дорис прокрутила пробирку в руках несколько раз, недовольно пробежалась глазами по присутствующим, и начала по одной вышвыривать их в окно.

– Нет! – в истерике завопил профессор. – Это очень опасно! Мы не знаем, как поведет себя вещество в окружающей среде, – почти визжал ученый.

– Вопрос экологии, это последнее, что вас должно волновать сейчас, профессор Шанди! – злобно прокомментировала Дорис. – И так случится каждый раз, когда я не буду получать нужный мне результат, – обратилась она к аудитории, – а следом в окно могут отправиться еще и те, кто не выполняет свою работу!

Ученые в ужасе смотрели на то, как Белла пробирку за пробиркой выбрасывает в окно. Стеклянная бутылочка падает, поблескивая на солнце, а затем со звоном разбивается об асфальт возле железной двери здания, откуда еще совсем недавно пытались сбежать Уайли и Шах. Когда блондинке надоело не совсем увлекательная затея, она столкнула остатки вместе с контейнером за подоконник и прикрыла окно. Внизу раздался громкий шлепок и звук битого стекла. Шанди подбежал к окну, асфальт был сырой с красноватым оттенком вплоть до самого забора, брызги разлетелись на стены здания и запачкали окна первого этажа.

– Никто отсюда не выйдет, – злобно начала женщина, – пока я не получу новую мутацию!

Шокированные ученые пытались прийти в себя, подобное поведение ввело в ступор каждого присутствующего здесь. Профессор Шанди продолжал взволнованно смотреть вниз, на миг ему показалось, что вещество на асфальте начинает мелко пузыриться. Белые пузыри надувались до небольших размеров, а затем лопались, оставляя после себя крохотные клубни полупрозрачного дыма.

Никто даже не мог предположить, что же сейчас творится в отдаленной белой камере Алурис. Девушка кидалась в разные стороны, била себя об стену, царапалась и оглушительно кричала. Если бы не звукоизоляция, все ближайшие соседи давно бы пострадали от таких концертов. В попытке очередной раз кинутся к стене, Алу сорвала со своей шеи золотой кулон, тот самый, что отец подарил ее маме в день свадьбы, и он зазвенел где-то в углу комнаты.

Алурис прислушалась, впервые странные звуки привлекли ее внимание, она осмотрелась. Возле угла кровати заметила кулон, медленно подкралась, понюхала, аккуратно подняла, и тут в ее глазах промелькнула вспышка. Перед глазами она увидела образ отца, мамы и себя, где-то в возрасте лет десяти. Отец держал мать за руку, другой же рукой нес единственную дочурку на руках. Мама улыбалась, в ее глазах и улыбке искрилось счастье, а красное с розами платье развевалось от теплого летнего ветра. Отец отпустил ее руку, и она помчалась в своих узких лодочках по дорожке вдоль набережной, где они гуляли в тот чудесный летний день. Алу радостно завизжала, в секунду соскочила с рук отца и ринулась догонять даму в красном. Их руки слились в цепочке, и вот они уже вместе бегут, посылая друг другу счастливые улыбки, а на шее мамы блистает кулон с золотыми рыбками в аквариуме, которые словно плывут, искрясь от летнего солнца.

От собственного испуга она выронила кулон, упала на четвереньки и стала отхаркивать изо рта черную жидкость. В камере напротив Аглая испытала легкий приступ тошноты совместно с ужасом и небольшим отвращением. Жану повезло больше, из-за стены дальний угол камеры Алу он наблюдать не мог и только догадывался, что же там может происходить. Алурис пришла в себя и увидела перед собой лужу черной жидкости, точно такая же стекала у нее по подбородку, шее и рукам. Рядом с лужей лежал кулон с рыбками, она скорее подняла его и надела обратно на шею. В любом своем состоянии девушка боялась потерять кулон больше всего, тем более тогда, когда не знала, увидит ли свою семью еще когда-нибудь.

Кулон символизировал для нее маму, а память об отце – это вообще единственное, что у нее оставалось при виде этого кулона, ведь после развода с мамой, который произошел вскоре после рождения младшего брата Рона, отец погиб в ужаснейшей автокатастрофе. Алурис не успела даже с ним попрощаться. Родители в очередной раз поругались, и отец выбежал из квартиры на эмоциях, в ту же ночь им позвонили из больницы, его машина съехала с дороги и перевернулась в канаве. Через два дня отец умер от травм, хотя Алу до последнего верила, что он сильный и справится со всеми трудностями, но, как оказалось, просто быть сильным не всегда достаточно для победы.

Девушка до сих пор вспоминает его темно-карие глаза, доставшиеся ей от отца по наследству, его почти черные волосы и блестящую загорелую кожу. Алурис в детстве считала отца идеалом, он был справедлив, очень серьезен, но до безумия добр и заботлив.

Отец был высокого роста, а в детстве казался ей еще выше. Они часто ходили вместе на карусели в парк, а вечером к ним присоединялась мама, освободившись после домашних дел. На маму Алу была похожа гораздо меньше, чем на отца. Мама была невысокого роста и рядом с мужем выглядела крошечной и милой, ее белая кожа переливалась снегом на летнем солнце, а русые волосы с небольшими кудряшками трепетно развевались на ветру. Мамины глаза напоминали вечерний лес, так всегда любил говорить отец Алурис о своей жене, так как ее глаза были глубокого темно-зеленого цвета, при плохом освещении они напоминали карий цвет, но отец знал, что они зеленые.

Они были идеальной парой, их души радовались вместе, глаза сияли, казалось, что они созданы друг для друга. До сих пор Алу не могла понять, отчего родители решили развестись в тот вечер, и зачем отец несколько раз возвращался к ним после развода. Одно такое возвращение стало для него последним. К счастью, младший брат Рон был точной копией отца, его волосы были такими же густыми и черными, а глаза такими же темно-карими и большими. Черты лица были словно скопированы с отца, даже его скромная улыбка была в точности передана на его детском личике, единственное отличие было между ними: кожа Рона также белоснежно сияла, как и у их матери. Глядя на брата Алу испытывала невероятную и трепетную любовь, в глубине души которая исходила с печалью и памятью об отце.

При попытке развернуться Алу тяжело свалилась на пол и только сейчас окончательно поняла, что жива. Она тяжело вздохнула и попыталась встать. Повернувшись лицом к стеклу, вдруг увидела испуганный взгляд Милона и ужас в глазах Аглаи. Девушка медленно подползла к стеклу, минуя черную лужу, встала и прижалась телом к двери. Своей смуглой от природы кожей она ощутила приятный холод на спине.

– Они живы! – мысленно порадовалась Алу. – Почему они так смотрят на меня?

Вдруг у нее закружилась голова, и девушка присела обратно на пол. Прислонившись спиной к стене для сохранения равновесия, Алу начала растирать лицо. По непонятной причине у нее двоилось в глазах, в ушах стоял какой-то шум, горло першило, а в голове крутились чужие мысли. Она положила руки на колени и вдруг обратила внимание на свои ногти.

Они были длинные с заостренными кончиками, словно у кошки. У Алу никогда не было таких длинных ногтей, она их даже не подпиливала, так как не умела этого делать красиво. Алу с интересом начала рассматривать свои пальцы и убедилась, что толщина ногтевой пластины стала куда больше, чем раньше. Алу попробовала сломать ноготь, но он был очень крепкий и острый, словно лезвие. Она надавила ногтем на подушечку пальца, кончик словно иглой моментально проткнул нежную кожу и на поверхность выступила алая капелька крови.

– Так странно, – не почувствовав боли, подумала Алу.

Неожиданно маленькая ранка девушки затянулась, словно ее никогда и не было, лишь загустевшая капелька крови на поверхности утверждала об обратном. Брови Алурис поднялись от удивления, она не верила своим глазам. Уайли вдруг обернулась и обратила внимание на камеру: подушка валялась на полу и была в пух изорвана, на стенах просматривались царапины от пола до самого потолка, а железное изголовье кровати было изогнуто и поцарапано. Она неоднозначно посмотрела на свои руки и вдруг ей в голову пришла интересная мысль, Уайли попробовала поцарапать стену, и вот же было ее удивление, когда острый ноготь оставил на твердой стене глубокую царапину. Положительно кивнув головой, она со всей силы вдавила ногти в стену и повела рукой к стеклу. Пять глубоких дыр, оставленных новоприобретенными ногтями Алу, казались невозможными в этой белой камере заточения, но были полностью реальны.