– Валентин унаследует титул, – я задумчиво провела пальцем по гладкой столешнице. – В Мар-де-Сеале Лео постоянно находился в тени своего старшего брата. Думаешь, он просто так планировал идти служить не на флот, а в наземный гарнизон? Да, Вал сейчас вице-адмирал, и потом Лео смог бы занять и эту должность, но… Разве там, в столице, он не сможет проявить себя лучшим образом и доказать, что он тоже чего-то стоит?

– Нравы столицы, – осторожно начал он. – Очень отличаются от наших. Там легко потерять себя и стать тем, кем тебя хотят видеть. Многие во время службы теряют себя за ложными идеалами.

– Уверена, что Лео не из тех, кто поддался своим слабостям или чужому влиянию. Он просто пытается найти свое место в жизни, свой путь.

– А ты? Ты тоже думаешь, что в столице сможешь найти свой путь?

– Ты же знаешь, что все это – лишь необходимость, – раздраженно ответила я. – Которой ты сам и позволил случится.

Эстебан вздохнул.

– Я не могу пойти против воли Императора. Это оказанная нам честь, и мы обязаны принять ее…

– Если ты так сильно не хотел отправлять нас в Столицу, то надо было все-таки помолвить меня с тем мальчишкой из Хусов. А Лео мог бы заставить вернуться, как только обязательная служба в Кадетском корпусе закончилась. Но ты дал ему выбор, и он его сделал. Так что нечего теперь причитать о том, на что не можешь повлиять, – я поняла, что немного перегибаю палку, и тут же остыла. – Прости, мне не стоило…

– Все в порядке, моя маленькая буря, – Эстабан слегка улыбнулся. – Пожалуй, тут ты права. Но будь я трижды проклят Морской ведьмой, если бы не дал вам возможности выбирать свое будущее самим. Я проявил слабость из любви к вам обоим. Могу ли я после такого сломать твою жизнь, отправив туда, где ты будешь несчастна? Я подберу тебе достойную партию после окончания учебы, или в столице ты сама сможешь выбрать себе спутника жизни, с которым сможете вернуться в Каса-де-Вентос. Все что в моих силах – дать тебе ориентиры, чтобы, подобно компасу, они могли направить тебя по верному пути. Но какой курс ты выберешь, держа этот компас в руках – зависит только от тебя.

«У нас нет выбора» – вновь зазвенело эхо в голове.

После того знаменательного дня отец часто заводил такие беседы, будто меня отправляли на плаху, а не на обучение в престижное заведение. Когда я была маленькой, мне казалось, что я всю жизнь смогу прожить вместе с отцом и братьями, но теперь, когда наше поместье опустело, а отец постоянно был мрачен, словно небо перед штормом, мне хотелось уже поскорее вырваться из этой гнетущей атмосферы. Мне было очень жаль оставлять отца в одиночестве, но и вот так было жить невозможно.

– Отец… Папа, – мягко начала я, – Мы много раз говорили об Имперской Столице, но ты так и не рассказал мне, что так сильно тебя тревожит. Я же вижу, что тебя пугает мой отъезд в Академию, но ты упорно скрываешь от меня причину. Я уже не ребенок. И если то, что тебя так беспокоит, как-то поможет мне не нажить себе проблем в столице, прошу – поделись этим со мной… Я не хочу покидать тебя вот так, будто ты меня заживо хоронишь.

Эстебан долго смотрел на меня, подбирая слова.

– То, как ты видишь этот мир, может кардинально отличаться от реальности, с которой ты непременно столкнешься в Столице. Ты можешь быть не готова к трудностям, с которыми придется встретиться лицом к лицу, одна, без моей помощи и поддержки, но старайся принимать то решение, что сама считаешь верным, как я тебя учил. Всегда будь на чеку, и не забывай, что другие Великие Дома нам не друзья.

Я инстинктивно схватилась за кулон, подарок от Джордис Хус, который я все эти годы берегла, как зеницу ока. Отец заметил мое движение и верно истолковал его.

– Да, девочка моя, у нас нет друзей за пределами Веаса. Какими бы ни были личные привязанности, потребности твоего Дома будут ставиться выше этого.

«Прошло уже столько лет, а он все еще осторожно подбирает слова в своем собственном доме… Неужели боится, что уши Императора доберутся и до такой глуши?» – с жалостью подумалось мне. В слух же я сказала, улыбнувшись:

– Ты же меня знаешь, отец, я сама осторожность. В столице со мной будут София, Ян и Каталина, а с ними я точно не пропаду. Все будет хорошо, – мой тон старался быть максимально оптимистичным и веселым.

– Ты уверена, что этих троих будет достаточно в качестве твоей свиты? – обеспокоенно спросил Эстебан. – Раз все расходы имперская казна берет на себя, ты можешь взять с собой несколько служанок или небольшой отряд из нашего личного гарнизона… Мы можем задержаться на пару дней, и еще раз все обдумать.

Я покачала головой.

– Мы справимся. Что с нами может случиться в большом городе под защитой Императора и его доблестной гвардии?

От неприкрытого сарказма отец лишь нахмурился.

– Мы будем там вместе с Лео, – я опять вздохнула и резким движением собрала все свои записи в одну стопку. – Два Кустодес лучше, чем один.

– Напомни Леонарду об этом, когда встретитесь. Столичная жизнь имеет свойство стирать в памяти важность кровных уз.

– Конечно, – я недоуменно заморгала. – И мы вернемся навестить тебя и Вала, как только представится такая возможность.

Эстебан встал со своего кресла и заковылял в сторону окна.

– Ты так похожа на нее… – негромко начал он. – На Ренату.

Я затаила дыхание, услышав это имя. Еще ни разу на моей памяти отец не называл маму по имени в моем присутствии.

– Такая же уверенная, сильная и непокорная, словно морская стихия, – Эстебан, казалось, говорил больше сам с собой, чем со мной. – Я потерял сначала Грегора, затем Ренату… Я боюсь потерять и вас с Леонардом. Империя всегда забирает то, что нам дороже всего. Я не хочу, чтобы за ошибки моей молодости расплачивались мои дети.

А вот теперь мне уже казалось, что эта тема опасна для обсуждения вслух. Невольно я начала тщательно подбирать свои слова.

– Империя защищает нас, – напомнила я отцу. – А Император воплощает собой все те ценности, что несут нам его слуги. Разве могут его верные «щиты» делать что-то без его ведома и воли, а тем более причинять вред невинным?

– «Щиты Императора»! – Эстебан фыркнул. – Ты знаешь, сколько раз за все года службы я или кто-то из моих сослуживцев видел его вживую? Никто! А мы были не последними лицами в центуриях.

– Он печется о благополучии всех людей на Хартвельде, разве может у такого занятого человека быть время на то, чтобы отвлекаться от важных дел?

– Наш легат, Луциус Овидас, тоже был занятым человеком, – возразил Эстебан. – Но он находил время посещать не только центурии, но и полки, наставлять и воодушевлять тех, кто был в его подчинении. Почему же глашатаи Императора находят время на то, чтобы зачитывать подданным его указы, вместо него самого?

– Я… не очень понимаю, к чему ты клонишь, – на самом деле даже было страшно подумать о том, что отец пытается до меня донести.

– Ты смышленая девочка, – Эстебан смотрел, не мигая, прямо на меня. – И ты прекрасно понимаешь, о чем я. И прекрасно понимаешь, что вслух я такое не рискну сказать, но… За именем и подписью на указе можно продвигать любые идеалы, которые будут удобны и выгодны ушлым до власти. Особенно когда все искренне верят в то, что такая система работает. И никто не узнает, кто на самом деле отдает приказ – Император, его канцлер или кто-то иной… Этим и опасна Столица, Камилла. Каждый там сам себе на уме. И за маской доброты будет стоять волк в овечьей шкуре. Либо ты становишься одним из них, либо их мир пожирает тебя…

В кой-то веки мне удалось поговорить с отцом, и разговор свелся к очередной нотации. Тем более политическое закулисье Империи было слишком опасной темой для беседы. Пренебрежение всей той осторожностью, которую отец проявлял все эти годы, означало только одно – сейчас он в крайнем отчаянии и страшно напуган, раз позволил себе такие откровения.

Эстебан, все еще не отрываясь, смотрел на меня, когда дверь распахнулась.

– Камилла, ты ни за что не догадаешься, кто решил напоследок при… Ой…