Из машины вышел водитель и занял боевую стойку у дверцы. Правда, кого и от кого он собрался защищать, я не поняла. Может, подумал, что я сбежать собираюсь? Так было бы куда.

– И зачем тебе со мной? – спросила я у дочери Глеба.

– Я просто хочу.

Ответ исчерпывающий и, главное, аргументированный. Я смотрела на девочку, пытаясь вспомнить, какой сама была в её возрасте. Вспоминалось плохо, но, если бы я вела себя так, как она, папа бы точно со мной не церемонился. Мои родители нас троих воспитали, и ни один так себя не вёл. Хотя… Если вспомнить, что мой старший брат поспорил на свою будущую жену с лучшим другом, папино воспитание тоже где-то дало осечку.

– Ладно, пойдём, – сдалась я и протянула малой руку. – Только учти: никуда нос не совать и не мешаться, пока я собираюсь. Договорились?

– Договорились, – согласилась она слишком уж быстро.

Я подозрительно прищурилась.

– Точно договорились? Я могу тебе верить?

Она закивала, и я повела её к подъезду.

Водитель-охранник потащился за нами, с нами поднялся на этаж и хотел войти ко мне, но я его тормознула.

– Извини, приятель, но тебе придётся остаться тут. Тебя я не приглашала и приглашать не собираюсь.

– Но Олеся Глебовна…

– Олеся Глебовна может пойти со мной, если хочет. Могу оставить её тебе, но если она устроит тебе истерику, я не виновата. Так что решай.

Он помешкал, но всё-таки отпустил нас.

Только мы вошли, на встречу нам, задрав хвост, выбежала Несси. Прыгнула на тумбочку и громким «мяу» обрушила на меня всё своё кошачье недовольство за суточное отсутствие.

– Кошка! – удивлённо и восхищённо ахнула Ося, как будто видела кошку впервые в жизни.

– Можешь с ней познакомиться, – предложила я, радуясь, что обе на какое-то время будут обезврежены.

***

Пока собирала вещи, гадала, что мне нужно и в каком количестве. Что, если Глебу придёт в голову продержать меня при себе целый месяц? Он же ясно выразился, что для всех я должна «отбыть в Катманду». И, хотя подчиняться ему целиком и полностью в мои планы не входило, лучше было перестраховаться.

***

В дверь громко постучали. Открыв квартиру, я наткнулась на недовольного охранника.

– Хозяин сказал, что дал вам пятнадцать минут. Уже двадцать пять прошло.

– И что дальше?

Между его бровей появилась складка. Видимо, весь мозг этого верзилы ушёл в мышцы, потому что сообразительностью он не отличался. Мне даже стало жаль бедолагу.

– Через пять минут я буду готова, – не мучая его, сказала я и показала на собранный чемодан. – Пока можешь вывезти его.

Мобильный уже несколько раз сигналил, но я игнорировала и сообщения и звонки. Последним штрихом стал поиск переноски.

– А она с нами поедет?! – пришла в восторг Олеся.

– Угу, – кивнула я, покосившись на заподозрившую неладное кошку. – Поедет… наверное.

Больше всего в жизни Несси не любила две вещи: незнакомых мужчин и когда её выносили из дома. Но деваться нам обеим было некуда.

Кое-как выловив питомицу, я понесла её к переноске.

– Я помогу! – с готовностью ринулась к нам Олеся, и Несси взвыла в голос.

– Нет! – крикнула я сразу на обеих и принялась запихивать кошку в переносной домик.

– Но…

– Нет, Ося! Стой, где стоишь!

– Но я…

– Если ты сейчас скажешь «хочу», я тебя посажу вместе с ней, честное слово, – пригрозила я.

Кошка вопила, упираясь всеми четырьмя лапами и норовя заехать мне куда-нибудь. Я затолкала её внутрь и быстро заперла переноску, чувствуя себя так, словно укротила тигра.

– Она не хочет с нами? – спросила Леся с некоторой обидой.

Я посмотрела на неё. Кажется, желание поучаствовать в заточении Несси в ней уменьшилось.

– Пойдём, – не ответив, сказала я, и, взяв переноску с вопящим ориенталом в одну руку, вторую протянула Олесе. – А то твой папа мне голову откусит.

***

Когда мы приехали, «хаммер» стоял возле гаража, но Глеба видно не было. Ося ускакала в дом, а я пошла за ней.

– Ваш чемодан, – окликнул меня охранник, достав чемодан из багажника.

– Отнеси его в мою комнату.

– Так он же ваш…

– Чемодан мой, а ты – мужик. Или нет? Я ошибаюсь?

Охранник помрачнел, а я продолжила путь.

Только зашла к себе, выпустила Несси, и та стала принюхиваться. Я посмотрела на время. Каких-то полчаса…

Дверь вдруг распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену. Глеб вошёл в комнату, смерил меня взглядом. Я против воли поёжилась. По скулам у него ходили желваки, на шее вздулась вена.

– Я что, не ясно сказал, во сколько ты должна быть дома?

Я отступила. Он надвинулся на меня, потом ещё, пока не загнал к дальней стене. Остановился в метре и, ощупав меня взглядом, вернулся к лицу.

– Раздевайся, быстро, – процедил он сквозь зубы.

Я охренела, мурашек стало больше, по спине пробежал холодок.

– Ч-что?!

– Снимай свои тряпки, говорю! Оглохла, что ли, чёрт тебя подери?!

– Я не…

– Раздевайся! – прогремел он, и от его свирепого рёва у меня едва уши не заложило.

Глеб сделал ко мне шаг. Он был зол. Очень. Нет, даже не зол. Он был в ярости и, кажется, собирался сорвать её на мне.

Катя

Если бы я сделала ещё хоть шаг, сама бы загнала себя в угол. Именно поэтому я его не сделала. Первое правило в таких случаях – не лишать себя места для манёвра.

– Нет, – сказала жёстко. – Щаз тебе!

Глеб ещё раз прошёлся по мне взглядом и взял с постели свёрток, который я раньше не заметила. Швырнул его в меня.

Я инстинктивно поймала.

– Не льсти себе, детка. Сказал же, мне не нравятся стриженые бабы. В них ничего нет: ни сексуальности, ни женственности. Трансвеститы, да и только.

– А сам-то кто? – огрызнулась я, сжав свёрток.

– Со мной всё в порядке. Давай, – показал взглядом. – У меня нет времени. Ты и так меня задержала. Сказал же, ты мне сегодня нужна.

Я развернула бумагу. В ней оказалась какая-то безумно приятная на ощупь чёрная тряпка.

– И что это? – осведомилась я, кинув её обратно на постель.

Глеб следил за мной, как хищник.

– Платье. Пойдёшь со мной.

– Я с тобой никуда не пойду.

– Пойдёшь как миленькая. – Он снова надвинулся на меня, и на этот раз я не успела отпрянуть.

Глеб заставил меня втиснуться в постель. Потеряв равновесие, я присела на пятую точку, прямо на шуршащую бумагу.

– Будешь отрабатывать по полной, – процедил он, тяжело, с гневом глядя на меня сверху. – И не выводи меня сильнее, чем ты это сделала, кисуля.

– Я тебе не кисуля, – прошипела в ответ. – И не киса.

Он презрительно усмехнулся, ощупав меня взглядом. От его усмешки стало ещё обиднее.

– Я буду называть тебя так, как хочу, – сказал он. – И делать ты будешь то, что я скажу. Сейчас ты переоденешься, спустишься во двор и сядешь со мной в чёртову тачку. Поняла?

Я промолчала.

– Поняла?! – рявкнул он.

Я снова промолчала, и Глеб сжал челюсти.

Не прошло и десяти секунд, как он убрался из комнаты, закрыв дверь с той же силой, что и открыл её. Меня оглушило новым хлопком, и я вдруг поняла, что не дышу, а решимость спорить с ним пропала. Такой за горло ручищей схватит – позвонки сломаются, а он и не заметит.

Встав, я вытащила платье из смятой бумаги. Длинное, чёрное, с аккуратным декольте и совершенно безумными разрезами с обеих сторон.

– Нет сексуальности, говоришь, – процедила я со злостью и, распахнув дверцу шкафа, посмотрела на себя в зеркало.

Собираясь, я зачем-то сунула в чемодан любимые чёрные туфли. Зачем – понимала, глядя в глаза своему отражению. Женственности нет? Трансвестит? Посмотрим, кто тут ещё трансвестит!

***

Придерживаясь за перила, я спускалась по лестнице. Глеб стоял в холле ко мне спиной и разговаривал по телефону.