И потому я коротал последние светлые часы дня, отсиживая зад на дереве. Мы постепенно узнавали повадки кисианских животных: нетерпеливый крик свистящей совы, нарастающее жужжание вечерних насекомых и ночную суету длинномордых зверьков размером где-то между кроликом и песчаным котом. Мы называли их кролесобаками. У них больше всего мяса, но выследить их было трудно, приходилось рассредоточиваться и ждать.

Листья на соседней ветке заплясали – там ерзала Шения, самая юная из наших Клинков. Я никак не мог избавиться от чувства ответственности за нее. Возможно, причиной стала вина перед Дишивой. Или перед Джутой. Или перед всеми ними.

В подлеске что-то зашуршало, и оттуда, не отрывая рыла от земли, вышел кабан. Я приготовил копье, но он развернулся и снова скрылся в кустах, оставив на виду только заднюю ногу. Гидеон не промахнулся бы мимо его загривка даже сквозь листву, но я с уверенностью мог бы попасть только в крестец. Визжащий кабан с торчащим из зада копьем вряд ли поможет мне сохранить уважение Клинков.

Сквозь ветки пронеслась стрела, и кабан со страдальческим визгом забился в кустах. Шения с грохотом спрыгнула с дерева и с луком в руке поспешила к зверю.

– Ты украла моего кабана, – сказал я, спускаясь к ней. – Я положил на него глаз.

– Хотел просто понаблюдать за ним, капитан? Меня учили охотиться не так.

Вокруг глаз Шении появились смешливые морщинки, но я все равно почувствовал упрек.

– Это особая новая техника. Называется «убийственный взгляд».

Шения со смехом вытащила умирающего зверя из кустов и быстрым отработанным движением вырвала стрелу из его шеи.

– Кажется, тебе нужно еще потренироваться. Судя по всему, кабана убила стрела.

– Ты отлично справилась. Капитан, обучавший тебя, может гордиться.

При упоминании Дишивы улыбка Шении померкла, и она убрала лук в налучье. Лук Дишивы, капитана Яровенов. Она оставила почти все свое оружие, когда отправилась… непонятно куда.

– Спасибо, капитан. Я отнесу кабана в лагерь, – сказала Шения, подняв сложенные вместе кулаки.

Я ответил на ее жест и свистом подозвал остальных Клинков. Далекие шаги слились в единый ритм – из леса стали появляться мои новые Клинки, ни один из которых не пришел в эти земли вместе со мной.

– Уже темнеет, – сказал я, когда они собрались в быстро сгущающемся сумраке. – Давайте вернемся и освежуем добычу.

Как только ужин был готов, Амун собрал Ладонь. Одного за другим я потерял всех членов своей старой Ладони, но их призраки всегда сидели рядом, пока я искал намеки на разногласия, перешептывание и тревожные взгляды. Поначалу все было спокойно, присоединившиеся ко мне левантийцы с радостью отдыхали, зализывали раны, ухаживали за лошадьми и просто… жили. Но сейчас в них росла тревога.

Выбрать Амуна моим заместителем было легко. После него я назначил Лашак э’Намалаку, некогда Первого Клинка, охотницей, Диху э’Беджути – целительницей, а Локлана э’Яровена – конюхом. Мы впятером сидели у костра. Они принесли еду, но, давно смирившись с моими привычками, не стали спрашивать, почему я не ем с ними. К сожалению, Шения взяла за правило приносить мне тарелку, хотя знала, что я не возьму. Я не знал, делала она это из упорного нежелания отступать от наших обычаев или так выражала несогласие с присутствием Гидеона в лагере.

– Сегодня мы не будем долго задерживаться, – сказал я, обводя всех взглядом. – Лашак, твои разведчики принесли какие-нибудь новости?

Она облизала пальцы и кивнула, продолжая жевать.

– Ничего интересного, иначе я уже бы рассказала. До сих пор нет никаких признаков, что доминус Виллиус намерен куда-то двигаться, а кисианцы по неизвестным причинам не трогают его армию. Что касается самих кисианцев, в Когахейре постоянно снуют туда-сюда всадники, а сегодня прибыла новая группа солдат. Они держатся обособленно и несут знамена Бахайна, так что это может быть сын светлейшего Бахайна… как там его зовут. – Она пожала плечами. – В общем, все они гуляют сами по себе, как песчаные коты, наблюдающие друг за другом сквозь траву.

– Так не может долго продолжаться, – сказала Диха, вытирая пальцы. – Мы, конечно, плохо их знаем, но, похоже, кисианцы и чилтейцы не способны находиться рядом, не пытаясь перегрызть друг другу глотки. Возможно, новая группа чилтейцев станет той самой искрой.

– Новая группа чилтейцев? – спросил я.

– Я говорила о них вчера, капитан, – сказала Лашак с упреком во взгляде. – Их возглавляет секретарь Аурус. Как я поняла, Гидеон встречался с ним несколько недель назад. Однако для человека, собиравшегося всего лишь обсудить мирный договор, Аурус остается здесь слишком долго, и солдат у него стало больше.

– Ах да, Аурус. Он выдвигается?

– Похоже на то.

Я на мгновение закрыл глаза, желая, чтобы хоть раз все было просто.

– Нужно следить за ними. Мы должны тут же узнать, как только что-то изменится. А пока нам нужен план, как достать Лео, если он не собирается покидать пределы тех стен.

Диха подалась вперед.

– Отравим им воду. Все помрут, да и дело с концом.

– Все помрут. Прекрасная идея, – ухмыльнулась Лашак. – Мне очень нравится.

– Жаль только, что мы должны поговорить с ним, прежде чем убьем, – напомнил я.

– Да не волнуйся, он воскреснет и будет единственным выжившим во всем лагере. Проще простого. – Диха ухмыльнулась Лашак в ответ, и та фыркнула от смеха. – Ой, наверное, целительнице не стоило такое предлагать?

– Мы не можем быть уверены, что все так и произойдет, – прервал их я, прежде чем они успели слишком увлечься своим планом, – поэтому придется придумать что-то другое.

Локлан часто сидел молча и ел, наблюдая за нами, но сегодня откашлялся:

– Мы остались здесь, чтобы разузнать об этих Гостях, прежде чем вернемся на родину, и это очень важно, но… – Он помедлил, оглядывая внезапно притихшую группу. – При всем уважении, капитан, ты действительно думаешь, что он просто расскажет все, что мы хотим узнать? Он нам не друг и никогда им не был.

Да, не друг, но я помнил другого человека. Того, кто желал людям добра. Того, кто предложил нам свободу. Она дорого стоила, но казалась такой реальной. И хотя я не мог сказать об этом вслух, я был уверен, что он расскажет. Не им, но мне. Он передо мной в долгу.

– Нужно попытаться, – сказал я. – Кроме него о Гостях знает только Эзма, а она скорее воткнет мне в глаз нож, чем расскажет о том, что я, по ее мнению, ни в коем случае не должен изменить.

Все по очереди кивнули, улыбки исчезли. Сейчас они все согласны, но однажды я уже видел, как распалась моя Ладонь, как Клинки обратились против меня, и умел читать знаки. Времени оставалось мало.

– Значит… продолжаем наблюдать? – нарушил молчание Амун. – И надеемся поймать его, когда он выйдет, чтобы… что там делают эти священники?

– Помолиться?

– Думаю, это он может делать и внутри стен, Диха.

Целительница пожала плечами.

– Идея с водой не…

– Амун, как у нас дела с припасами? – спросил я.

Диха ухмыльнулась и взялась за еду. Все взгляды обратились к Амуну.

– Риса и бобов, которые мы выменяли на прошлой неделе, хватит еще и на следующую, и мяса каждый день добывают достаточно. Но мне сказали, что в лесу почти не осталось грибов, ягод и фиолетовых клубней, похожих на… в общем, за ними приходится ходить все дальше, и я боюсь, что мы не сможем здесь долго оставаться.

– И становится холодно, – добавил Локлан. – Надо делать запасы, если собираемся здесь зимовать. Еды будет не хватать, особенно корма для лошадей.

Некоторое время все рассматривали свои руки или еду, в то время как лагерь продолжал жизнерадостно бурлить. Пока мы беспокоимся о всех, остальные могли ни о чем не волноваться.

– Надо уйти до того, как ляжет снег, – сказала Лашак. – Мы провели здесь прошлую зиму, и это было ужасно. Вода замерзает, есть нечего. – Она сплюнула на землю. – Только подумайте, мы почти обрадовались появлению чилтейцев, ведь у них хотя бы была еда.