– Пока ты не перестал быть собой.

Слова Кайсы. Ситуация вроде другая, но настолько похожая, что, когда Унус кивнул, я испытала глубокий стыд.

«Я не знала, какая ты», – сказала я.

«Разве это имеет значение? Разве ты обращалась бы со мной иначе?»

Я знала ответ, но произнести его не могла.

– Да. Это уже не я, – сказал Унус. – Сам не знаю, кто я теперь. Каждый день вдали от них… от него – это…

На сей раз Кайса ничего ему не сказала, но какое-то странное ощущение, что она одновременно растет и уменьшается в собственных глазах и отбрасывает прочь то, чем прежде гордилась и ненавидела, было настолько сильным, что я не могла не проникнуться им до самых костей.

Наших костей.

Так же, как я постепенно становилась императрицей Ханой, Кайса стала просто тенью меня самой.

– Да, но ты говорил, что видел его, – продолжил Яконо. – Где? Если скажешь, я немедля с ним покончу.

Унус вытаращился на него, словно не понимал вопроса, потом медленно покачал головой.

– Я не знаю точно… возможно, на юге, но он… он тоже видел меня.

Кайса крепче стиснула его руку.

– Хочешь сказать, Дуос знает, где мы?

Он кивнул, это было больше похоже на содрогание, полный страха взгляд метнулся к Яконо – тот застыл, как хищник, каким и был. Кайса крепко держалась за контроль над нашим телом, приготовившись защитить Унуса, если Яконо набросится на него, но, что бы ни происходило в голове убийцы, он быстро расслабился. Сел.

– Он придет за тобой?

– Не сам, – сказал Унус. – Но это тоже опасно. И он знает, что вы со мной.

– Мы не станем использовать его как приманку для Дуоса, – рявкнула Кайса, хотя мне это показалось неплохой мыслью. – Дуос умеет читать мысли, помните? Если вы попытаетесь, он поймет, что это ловушка.

Яконо не ответил, только перекатился на пятки и снова встал.

– Надо уходить. Сейчас же.

В путешествии ночью есть свои преимущества: темнота укрывает, как тяжелый плащ, вот только ничего не видно. К счастью, лошадь, кажется, обладала более острым зрением, а не то мы медленно пробирались бы вперед, вытягивая руки и вздрагивая от каждого шороха. Я создание городское и к лесу не приспособленное, освещенные фонарями улицы мне привычнее удушающей пустоты, а булыжник приятнее чавкающей грязи. Но неудивительно и досадно, что Яконо, похоже, чувствовал себя здесь как дома. Даже Унус не жаловался, хотя я не знала, в какой мере его сознание сейчас с нами, как его тело.

План добиться встречи с императрицей Мико изначально казался разумным, но он предполагал поездку через самые неспокойные земли империи, где деревни, поместья и города брошены и разграблены дочиста вездесущими армиями кисианцев, чилтейцев и левантийцев.

Яконо скакал впереди, Унус посередине, а мы замыкали колонну и по очереди контролировали наше тело. Странный способ передвижения, но легче справляться с тревогой и прислушиваться к каждому звуку, когда знаешь, что тебя скоро сменят.

«Я уже на пределе», – сказала Кайса.

«Я еще продержусь немного, – отозвалась я. – Но думаю, надо было поспать подольше».

«Похоже, мы неважно с этим справляемся. Я обычно стараюсь уснуть, а вот ты лежишь без сна, прислушиваешься к дыханию Яконо и гадаешь, о чем он думает».

«Только потому, что не спится».

«Конечно».

Я проигнорировала насмешку и уставилась в темноту, словно могла что-то разглядеть. Но не видела даже Яконо, только хвост лошади Унуса. Наемного убийцу вместе с лошадью могла утащить гигантская птица, а Унус и не заметит, и я до рассвета ничего не узнаю.

По лесу эхом разнесся крик. Путешествуя по ночам, мы часто слышали крики странных птиц, но когда звук повторился, Яконо придержал лошадь.

– Что такое? – шепотом спросила я.

– Там, похоже, кого-то ранили или испугали, – прошептал он в ответ, в темноте его лицо выглядело расплывчатой тенью. – Давайте немного подождем.

Мы несколько раз останавливались, проверяя, не станут ли странные звуки враждебными, но в итоге мои руки и ноги совсем замерзли, и я могла думать лишь о горячей ванне. Я сидела, представляя, как погружаюсь в нее, Яконо напряженно слушал ночь. Унус просто молчал.

Ничего. Ни шагов, ни стука копыт, ни криков – ночь наполняли только мягкий шорох ветра и мириады звуков природы.

Наконец Яконо кивнул и пустил лошадь шагом.

– На твоем месте я бы этого не делал.

Кровь застыла у меня в жилах от изменившегося тона Унуса, и на мгновение я вернулась в дом Знахаря, когда мы были в бегах и Лео заговорил с нами безжизненными устами Септума. Унус медленно развернулся, и его взгляд, горящий как угли во тьме, остановился на мне.

– А, Кассандра, приятно снова тебя видеть.

Ничего не чувствуя, кроме паники, я судорожно схватила кинжал и метнула в него. Рукоять с тошнотворным стуком ударила Унуса в лоб, и он упал с лошади.

– Унус! – Кайса захватила контроль и вывалилась из седла. Под коленями захлюпала грязь, нас опутали сырые ветви подлеска, но ее, казалось, это не беспокоило, она даже не замечала. – Унус?

Отчаянно хлопая по земле, она нашла в темноте его руку, провела по ней до плеча, дотянулась до шеи в поисках пульса.

Он уверенно бился под нашими пальцами, и мы перевели дух.

– Слава Богу, – сказала Кайса. – Тебе так повезло, что кинжал летел вперед рукоятью. Он же мог погибнуть.

Сверху раздался мягкий голос Яконо.

– Мне повезло? Я не бросал нож.

«Осторожнее. Мы же не хотим, чтобы у Яконо возникли вопросы».

«А мне все равно!»

«Тебе будет не все равно, когда он убьет нас».

Вроде бы согласившись, она уступила моим попыткам забрать контроль. Яконо оставался тенью где-то над нами, узнаваемой только по запаху.

– Значит, Дуос близко, – сказала я. – Разговаривайте осторожнее, когда он очнется. Если Дуос прорвался через его защиту, то в любой момент может нас услышать.

Яконо окинул темный лес взглядом, будто ожидал увидеть поблизости другого Лео, но там не было ничего, кроме стрекота насекомых да шороха мелких тварей в палой листве.

Унус дернулся у меня под рукой и застонал. Я напряглась.

– Унус или Дуос?

– Ох, – сказал он. – У меня будто голова раскололась.

– Унус?

– Да. Не бей меня больше.

– Как приятно узнать, что, ударив тебя по башке, можно выгнать твоего брата.

Он опять застонал.

– Нужно двигаться дальше.

Яконо согласился, и, подняв стонущего Унуса на ноги и усадив в седло, мы отправились в путь, с еще большей тревогой прислушиваясь к каждому необычному звуку. А их было немало: случайные стуки, треск упавшего дерева в стороне и далекие крики. За деревьями показалось мерцание фонарей, и Яконо свернул от них подальше.

– Там, похоже, дровосеки, – сказал он, замедляя шаг, чтобы мы догнали его. – Хотя можно только гадать, почему они работают среди ночи. Придется сделать крюк на юг, чтобы их обойти.

Слишком уставшая, чтобы иметь свое мнение, я позволила ему вести нас, но голоса работающих людей становились лишь громче. Деревья поредели, словно мы подошли к опушке леса, и Яконо остановился, слабый лунный свет, как пыль, мерцал в его волосах.

– Тут не просто несколько дровосеков. – Он взглянул на меня, и я подъехала ближе. – Что бы эти люди ни строили, вероятно, это важно для них, раз работают ночью.

– Очень важно, – вмешался Унус, но второй раз за ночь это был не Унус. – Они думают, что строят шатер к моей свадьбе с императрицей Мико, но, поскольку она не сможет присутствовать, я женюсь на госпоже Сичи.

Я застыла, опять схватившись за кинжал.

– Ты о чем? Что значит «не сможет присутствовать»?

Унус обернулся и с леденящей ухмылкой взглянул на меня из тени.

– Я имею в виду, Кассандра, что она будет мертва. Как ты можешь не понимать? Мертва. Мертва.

Я сильнее сжала клинок.

– Как? Когда?

– Когда… когда что? – Унус растерянно заморгал. Это снова был Унус. – Ох.

– Нет, нет, нет! – Я пришпорила лошадь, догнала Унуса и вцепилась в его плечо. Та же паника, что когда-то гнала Хану в поместье, закипела сейчас в моих венах. – Верни его! Я должна узнать про Мико! Мы не можем допустить ее смерти!