– Продиктуйте мне, пожалуйста, адрес этого строительного объекта, – попросила Линдси. – Я подъеду туда. Мне необходимо срочно увидеться с мистером Купером.

Повисло долгое молчание, потом секретарша, поколебавшись, сообщила:

– В данный момент мистер Купер находится в Сан-Франциско, в офисе доктора Джейсона Голдинга на Маркет-стрит, 949. Если вы…

– Вы называете офис доктора строительным объектом? – прервав секретаршу на полуслове, изумилась Линдси. – Какие же там могут быть работы?

Снова возникла пауза, и девушка неуверенно ответила:

– Он так сказал, я не знаю… – И добавила: – Мисс Хант, я передам мистеру Куперу, что вы звонили.

– Нет, спасибо, не надо, – сухо отозвалась Линдси и повесила трубку.

Некоторое время она задумчиво смотрела на телефонный аппарат, пытаясь сосредоточиться и проанализировать только что полученную информацию. Для чего Джейк ходит в офис доктора Голдинга? На сеансы психотерапии, или там действительно идут ремонтные работы? Когда секретарша еще во время их первого разговора сообщила, что Джейк находится в офисе психотерапевта, Линдси ни минуты не сомневалась: он, вняз ее советам, записался на психотерапевтический курс. Но в силу природной застенчивости скрывает это от нее или хочет сделать ей сюрприз. Теперь же Линдси одолевали подозрения: а если Джейк действительно получил заказ на реконструкцию офиса и ходит к доктору Голдингу как подрядчик? Ведь у него строительная фирма. И секретарша сказала: "строительный объект". А она, Линдси, придумала красивую историю о Джейке Купере, решившем "прочистить себе мозги" у психотерапевта, прежде чем снова встретиться с ней…

Неужели это правда? А она-то купила все книги доктора Голдинга, включая последнюю с многообещающим названием "Радуйся жизни! ", внимательно прочитала от корки до корки в надежде, что очень скоро они с Джейком смогут вместе посещать психотерапевтические сеансы! Не может быть… Невероятно.

Линдси покачала головой, стала мерить шагами гостиную и повторять слова книги, которую она читала каждое утро. "Первый шаг… цель и пункт назначения определены… новый смысл бытия…"

Линдси схватила сумочку и ключи от машины, заперла дверь и, стуча высокими каблучками, сбежала по лестнице вниз. Как хорошо, что на сегодняшнее утро у нее не назначены встречи с клиентами! Она немедленно поедет в офис доктора Голдинга и не уйдет оттуда до тех пор, пока не встретится с Джейком и не выяснит, чем он там занимается.

Рывком распахнув переднюю дверцу, Линдси села за руль, включила мотор, и машина с ревом рванулась с места.

Лента транспортера, по которой медленно ехал багаж прилетевших пассажиров, тянулась бесконечно, и Моника, наблюдая за ней, тяжело вздохнула. Она чувствовала себя усталой и разбитой, нестерпимо болела голова, стучало в висках. Господи, даже если часть багажа потерялась, туда ей и дорога! Это вполне логичное завершение их отвратительной поездки в Нью-Йорк.

– Моника! – вдруг заорал Джейсон, и от звука его голоса она поморщилась, как от зубной боли.

Годдинг находился среди других пассажиров, стоящих поодаль и ожидающих свой багаж. Единственное, что выделяло его из толпы, – инвалидное кресло, в котором он сидел, и свирепое выражение лица.

– Забирай этот чертов багаж и поехали в город! – раздраженно и громко приказал он. – Сколько можно тут торчать! Вон наши вещи, зови носильщика!

Прилетевшие одним рейсом с Голдингом пассажиры неодобрительно поглядывали на него, а одна молодая женщина даже попросила свою маленькую дочь отойти подальше от нервного дяди.

Ну вот, кажется, багаж прибыл в целости и сохранности, пора выбираться из аэропорта и ехать домой. Моника схватила свою дорожную сумку и стала оглядываться по сторонам в поисках носильщика. Да, поездка прошла ужасно…

Вчера Моника заказала билеты на рейс Нью-Йорк – Сан-Франциско, полет должен был длиться приблизительно пять часов. Однако в самый последний момент возникли неполадки с одним из двигателей, и пассажиры в ожидании вылета в течение часа томились в салоне самолета, стоящего на взлетной полосе. Потом сообщили, что полет задерживается, и пассажирам было предложено временно разместиться в отеле аэропорта. Кое-кто так и поступил, но на Джейсона накатил очередной припадок ярости, и он обменял билеты на самолет другой авиакомпании.

Полет проходил отвратительно, самолет швыряло из стороны в сторону, а самое ужасное было то, что лайнер делал остановку то ли в Питсбурге, то ли в Милуоки. Моника находилась в таком состоянии, что даже сейчас не могла вспомнить, где именно. В результате они приземлились в Сан-Франциско сегодня утром и еле-еле получили багаж. При этом Голдинг всю дорогу бесновался, обвиняя ее во всех смертных грехах, и, разумеется, не признавался, что по собственной глупости обменял билеты на такой неудобный рейс. У Джейсона всегда был скверный характер, но в последнее время он стал просто невыносим.

Моника покачала головой, еще крепче ухватилась за ручки кожаной сумки и пересчитала багаж. Один чемодан, другой, сумка… Кажется, ничего не пропало. Удивительно!

– Где носильщики? Где? – раздался громкий возмущенный голос Голдинга. – Я – больной человек, перенесший тяжелую операцию! И не могу отыскать носильщика! Безобразие!

Моника потерла виски. Господи, как она устала от мужа! От его дурацкой болезни, от бесконечных, ничем не оправданных капризов и придирок, от мгновенных перепадов настроения, от ехидных насмешек, которые она вынуждена пропускать мимо ушей, притворяясь, что все в порядке. Вот и сейчас Джейсон с подозрительным видом наблюдал, как носильщик и водитель такси грузят в багажник их вещи, и постоянно делал им замечания. Моника тяжело вздохнула и, улучив момент, когда муж отвернулся, сунула в карман носильщику банкноту в двадцать долларов.

Наконец багаж, включая инвалидное кресло, был погружен в такси, водитель сел за руль, Моника и Джейсон заняли места сзади, и машина тронулась. Домой, скорее домой! Мысль о доме, горячей ванне и теплой мягкой постели не выходила у Моники из головы с первой минуты их неудачного полета, и вот теперь мечта начинала сбываться. Джейсон, правда, не сообщил жене о своих планах на сегодняшний день, но даже если сейчас он объявит, что у него дела и надо куда-нибудь ехать, она не двинется с места. Все, с нее довольно! Только домой.