Так, зимой 1716 года
«… Пётр заехал в Либаву, где зимовала гвардия и 40 галер».
Проверив, как идёт зимовка, и назначив 11 февраля командиром галерной эскадры графа Ивана Ивановича Бутурлина,
«…14 февраля Пётр с императрицей и племянницею из Риги отправился к своей армии, к Гданьску (Данцигу), через Мемель и Кёнигсберг. 19 февраля Пётр прибыл в Данциг».
Оттуда в Копенгаген был послан поручик Мяснов для испрошения позволения осмотреть все гавани от Штеттина до польской границы для укрытия русской галерной эскадры в случае бури, что и было дозволено[16].
Отметим, что обычно русского царя сопровождал православный священник. На этот раз с Петром I за границу поехал архимандрит Александро-Невского монастыря Феодосий (Яновский). Феодосий родился в 1673 году в шляхетской семье на Смоленщине и в миру звался Фёдором Михайловичем Яновским. Был рясофорным послушником Московского Симонова монастыря. За клевету на архимандрита Симонова монастыря Варфоломея (это была простая жалоба на суровость Варфоломея) Феодосий попал в число нарушителей монашеской дисциплины и был сослан в оковах в Троице-Сергиев монастырь. Архимандрит Троице-Сергиева монастыря Иов принял в нём участие и освободил от оков. В 1697 году архимандрит Иов, получив назначение на Новгородскую кафедру, взял с собой Феодосия. В 1701 году митрополит Иов рукоположил Феодосия в игумены, а в 1704 году назначил его архимандритом Новгородского Спасо-Варлаамиева Хутынского монастыря, где тот проявил себя выдающимся администратором и стал лично известен Петру I. Феодосий был человеком энергичным, обладавшим практическим умом и умевшим приспосабливаться к требованиям времени. Такие люди нужны были Петру I. В 1708 году Феодосий был назначен царём духовным судьёй в Санкт-Петербург для заведования церковными делами вновь завоеванных городов: Ямбурга, Нарвы, Копорья, Шлиссельбурга. Кроме того, Феодосий, оставаясь
Хутынским архимандритом, предпринял строительство Александро-Невского монастыря, и в 1712 году был назначен архимандритом будущей лавры, получив право ношения митры с крестом, как у архиерея.
Вместе с царской свитой архимандрит Феодосий через Кёнигсберг добрался до Гданьска. В Гданьске (Данциге) он 8 апреля обвенчал племянницу Петра I царевну Екатерину Ивановну с герцогом Мекленбургским. Не совсем понятно, почему Пётр I взял с собой в поездку архимандрита Феодосия. Его духовником с 1703 года был протоиерей придворного Благовещенского собора Тимофей Васильевич Надаржинский. Отец Тимофей обычно неотлучно находился при императоре, сопровождая его во всех походах и путешествиях, включая и европейский вояж 1716-17 годов. Его присутствие в этой зарубежной поездке Петра I зафиксировано документально в форме исторического анекдота. Так, отец Тимофей вместе с Петром I побывал во Франции. И, в бытность Надаржинского в Париже, герцог Ришелье пригласил его к себе на ужин и дал ему в собеседники одного субтильного аббата из хорошей фамилии, который после четвёртой бутылки повалился под стол, между тем как русский священник «смотрел на это падение с геройским презрением».
Пётр I очень ценил своего духовника и щедро его награждал. Между прочим, ему были пожалованы государев портрет для ношения на груди, усыпанный алмазами, берег Москвы-реки подле Каменного моста и имение Тростянец в Малороссии. После смерти Петра I Надаржинский оставался духовником императрицы Екатерины и только после её смерти в 1728 года удалился в свой Тростянец. Однако почти сразу же он поступил в Ахтырский Троицкий монастырь и принял схиму с именем Товия. Умер Надаржинский в 1729 году. Был погребен в Троицкой церкви Ахтырского монастыря, построенной на его средства. Поэтическая эпитафия на его могиле занимает 230 строк и считается самой длинной в русской литературе.
Видимо, в этой поездке с русским царём был не один священник. Архимандрит Феодосий, очевидно, рассчитывал в первую очередь лечить здоровье на водах в Карлсбаде, так как вскоре после Гданьска он отделился от Петра I и уехал в этот самый Карлсбад. А вот отец Тимофей Надаржинский, видимо, остался с царём.
Царь Пётр любил принимать участие во всех трудных делах. Пушкин отмечает:
«18 апреля Пётр поехал навстречу своей галерной эскадре, оставив Екатерину в Данциге».
Но в поденном журнале была указана другая дата отправления из Данцига:
«19-го. Его Величество поехал из Данцыха и ночевал в Ишпергофе. 20-го. Его Величество сел на галеот и поехал Гафом; приехал в Кёнигсберг. 21-го. Его Величество поехал сухим путём; приехал в Пабов [Лабиау – ныне город Полесск] и стояли тут наши 46 галер; и был Его Величество у генерала Бутурлина»[17].
Таким образом, русская галерная эскадра к этому времени уже прошла мимо Мемеля и Куршским заливом дошла до Лабиау, где дожидалась приезда Петра I. Русский царь, не задерживаясь в Кёнигсберге, прибыл к эскадре.
Поденный журнал продолжает:
«22-го. Его Величество кушал у генерала Бутурлина, и перебирались наши галеры через мель и не все перешли. 23-го. Его Величество прибыл в Кензберг и кушал у Неглинина».
Таким образом, под командованием Петра эскадра вошла в Дейму и поднялась по ней до Тапиау, спустилась вниз по Преголе до Кёнигсберга. Русский царь знал этот путь, так как уже проходил им на яхтах в июле 1712 года. На этот раз Петр I сделал в Кёнигсберге небольшую остановку. Пушкин записал в своей «Истории» так:
«Он прибыл в Кёнигсберг и 23 апреля дал аудиенцию персидскому послу, между тем в библиотеке нашел радзивильскую рукопись Нестора».
Поденный журнал продолжает:
«24-го. Его Величество поехал из Кёнигсберга со всеми галерами; обошли мель. 25-го. Шли во весь день и пришли к Висле. 26-го. Галеры стали перебираться в устье Вислы»[18].
Как видим, здесь галерам снова пришлось преодолеть мель в устье реки. При этом галеры пришлось разгружать для уменьшения осадки. До Данцига было рукой подать, но пришлось несколько задержаться. Поэтому 26 апреля Петр I написал Екатерине Алексеевне письмо:
«Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравьствуй! Объявъляю вам, что я, слава Богу, со фсем галерным флотом вчерась сюды прибыл счасливо. И понеже в устье реки мелко, того ради галеры принуждены выгружать, и чаю завътра или кончае позавътрее с одною эскадрою к вам быть, понеже за мелью со фсем быть не чаю. Петр. 3 галеры Делфина, в 26 апъреля 1716».
Поденный журнал сообщает далее:
«27-го. Его Величество ночевал в Штуттгофе; пришли к Даньчиху [Данцигу] 15-ть галер наши. 28-го. Его Величество ездил по Висле с Королём Августом на бригантине; и слушал Его Величество дома, как поехал Король, часы»[19].
В «Истории» Пушкина также сообщается: «27 апреля Петр возвратился с эскадрой в Данциг»[20]. Таким образом, 27 апреля провод галерной эскадры по внутренним водам Пруссии был успешно завершен.
Кёнигсберг, а также другие прусские города и селения (Лабиау, Тапиау, Пиллау), оказавшиеся на пути эскадры, впервые увидели русское православное воинство, идущее походом на запад. Учтём, что в каждом полку была своя походная церковь и священник при ней. Священники молились за благополучное совершение похода, совершали положенные богослужения, исповедовали и причащали. Позднее, когда эскадра стояла в Ростоке, царь Петр I снова посетил её 27 июня. В этот день отмечалась годовщина Полтавского сражения, поэтому он был торжественно отпразднован. Был отслужен молебен, потом была пальба из ружей, потом офицеры были приглашены к герцогу Мекленбургскому. Через день было тезоименитство государя, поэтому опять было проведено торжественное богослужение, опять была пальба из ружей, офицеров снова пригласили к герцогу Мекленбургскому. Архимандрит Феодосий, сопровождавший царя в начале заграничной поездки, в эти дни отсутствовал, пребывая на лечении в Карлсбаде. Богослужения проводили протоиерей Тимофей Надаржинский и полковые священники, неотступно находящиеся при своих полках, размещённых на галерах.
