С этими словами он хлопнул Биара по плечу, прежде чем повернуться и оставить его наедине со своими мыслями.

Биар сидел, уставившись в огонь, прокручивая в голове все, что сказал Деклан, и все, что произошло в тот день. Встревоженный и неуверенный, он жаждал утешения в знакомом лице, поэтому достал свой ComTCD и позвонил.

— Биар? — раздался сонный голос Уильяма, когда он принял соединение, его усталая фигура поднялась из устройства. — Уже поздно. Все в порядке?

— Извини, папа, — сказал Биар, морщась, когда подсчитал разницу во времени между Акарнаей и Вудхейвеном. — Я забыл, как там поздно. Я могу перезвонить утром, если хочешь?

Уильям прикрыл зевок рукой, прежде чем протереть глаза и сосредоточиться на Биаре, который теперь был более настороже.

— Не нужно. Что происходит, сынок?

Осторожно Биар спросил:

— Если бы случилось что-то плохое, и ты не знал, как это исправить, но это нужно было исправить, что бы ты сделал?

Уильям по-совиному подмигнул Биару.

— Мне понадобится кофе для этого разговора?

Биар тихо рассмеялся.

— Ты же знаешь, что тебе нельзя пить кофеин после ужина, иначе ты не уснешь.

Уильям проворчал что-то в ответ слишком тихо, чтобы Биар мог его услышать, но затем его изображение пришло в движение. Он спустился по лестнице их дома и прошел по коридору, наконец добравшись до своей личной берлоги. Только после того, как он раздул угасающий огонь и сел в свое любимое кресло, его внимание полностью вернулось к Биару.

— Та плохая вещь, которую нужно исправить, — сказал Уильям, — для этого у тебя есть сила или возможность исправить?

Биар задумчиво пожевал щеку.

— Думаю, что это не имеет значения, поскольку кто-то должен это исправить. И если никто не попытается, то ничего не изменится.

— Это можно исправить? — спросил Уильям. — Потому что иногда, сынок, в жизни случаются вещи, и мы просто должны иметь с ними дело. Трагедии случаются каждый день. Это просто часть жизни… необходимость извлекать максимум пользы из плохих ситуаций.

— Но это действительно плохая ситуация, папа, — сказал Биар. — В самом худшем случае.

Уильям обдумал это и сказал:

— Тогда ты знаешь, что тебе нужно делать. И не думаю, что тебе нужно, чтобы я тебе это говорил.

Биар глубоко вздохнул.

— Это может навлечь на меня неприятности.

Настала очередь Уильяма рассмеяться.

— Как будто это когда-либо останавливало тебя раньше.

Смущенно улыбнувшись, Биар сказал:

— Верно.

Став серьезным, Уильям сказал:

— Ты знаешь, что я не хотел бы, чтобы ты был другим, сынок. Из-за тебя, и, по общему признанию, Джордана, возможно, преждевременно поседели твоя мать и я, но неприятно это или нет, я так горжусь тобой, Биар. Все, что ты есть, и человек, которым ты становишься, я просто горжусь тобой.

Слезы навернулись на глаза Биара, особенно когда он увидел, что они тоже блестят в глазах Уильяма.

Сдавленным голосом Биар сказал:

— Спасибо, папа. Это значит… — Ему пришлось кашлянуть, когда он не смог выдавить из себя ни слова. — Это многое значит.

Нежный момент прошел между ними, тот, который унял беспокойство, которое клубилось внутри Биара.

— Уже поздно, — хрипло сказал Уильям, быстро моргая и тихонько шмыгая носом. — Нам обоим нужно лечь спать.

Биар кивнул и потянулся вперед, чтобы закончить разговор, когда Уильям прошептал:

— Я люблю тебя, сынок. Больше, чем ты когда-либо сможешь себе представить.

И прежде чем Биар смог ответить на эти слова — не то чтобы ему это было нужно, поскольку Уильям уже знал — их звонок прервался.

Наполненный теплом и новым чувством решимости, Биар встал и направился в свою комнату. Джордан уже был в постели, поэтому Биар старался вести себя как можно тише, принимая душ и переодеваясь в пижамные шорты, прежде чем забраться под одеяло.

Он ворочался с бока на бок. Прошло несколько часов, прежде чем Биар понял, что не только ему не по себе.

— Не можешь уснуть? — спросил Джордан в темноте.

— Ты тоже? — Биар перевернулся, лежа на спине и глядя в никуда.

— Я продолжаю думать о том, что мой отец был там сегодня. Как он был так близко. Я не… — Джордан громко сглотнул. — Я не знаю, что бы я сделал, если бы увидел его.

Биар перекатился на бок. Даже при лунном свете, льющемся из окон, было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, кроме очертаний Джордана.

— Я ненавижу его после всего, что он сделал, после всего, чему он позволил случиться со мной, — прошептала Джордан. — Но… он все еще мой отец.

Биару было больно за друга. Всего несколько часов назад поговорив со своим отцом и испытав любовь и гордость, которые исходили от таких чистых, незамысловатых отношений, он не мог себе представить, что чувствует Джордан.

— Прости, приятель, — сказал Биар. — Хотел бы я, чтобы было что-то, что я мог бы сказать, что помогло бы.

— И я хотел бы, чтобы я мог что-то сделать, чтобы все это стало лучше, — ответил Джордан. — Я чувствую, что… как будто это моя вина, понимаешь? Как будто он был там только потому, что каким-то образом знал, что я буду там. И он хотел заставить меня заплатить.

— Выбрось это из головы, — твердо сказал Биар. — Ты не несешь ответственности за действия своего отца так же, как я не несу ответственности за то, что Эйвен сделает дальше.

Джордан замолчал, и Биар не был уверен, слушает ли он или слишком погружен в собственные страдания, чтобы расслышать, что говорит Биар.

Когда это затянулось дольше, Биар в конце концов сказал:

— Ты действительно хочешь сделать что-то, что могло бы улучшить ситуацию?

Джордан издал утвердительный звук.

— Тогда у меня есть план, — сказал Биар. — Но нам обоим нужно немного поспать, если мы хотим, чтобы это сработало, так как когда наступит утро, мы должны быть готовы.

— К чему? — спросил Джордан, его одеяло зашуршало, когда он перевернулся лицом к Биару.

— Завтра мы возвращаемся в Грейвел, — сказал Биар. — И мы сделаем все возможное, чтобы убедить старейшин прислушаться к нам.

Джордан немного помолчал, а затем произнес:

— Я всегда знал, что есть причина, по которой ты был моим лучшим другом, ты сумасшедший, отчаявшийся дурак.

— Аналогично, приятель. — Биар ухмыльнулся в темноту. — Аналогично.

— 8-

Несмотря на заявления о том, что им нужно было немного поспать, Биар беспокоился всю оставшуюся ночь, не в состоянии справиться с чем-то большим, чем легкая дремота. Еще даже не рассвело, когда он, наконец, сдался и откинул одеяло, а Джордан уже проснулся и тоже был в движении.

Одевшись и приготовившись, они вдвоем обсуждали, стоит ли будить Алекс и Д.К., чтобы они взяли их с собой, когда раздался стук в дверь. Учитывая ранний час, они вопросительно посмотрели друг на друга, прежде чем открыть его, чтобы увидеть Д.К..

— Алекс не вернулась в наше общежитие прошлой ночью, — сказала она без предисловий. — Сорайя тоже.

Биар почувствовал укол беспокойства, но он подавил страх и предложил самое логичное заключение.

— Она, вероятно, осталась с Кией и Заином в Драэкоре. Они заметили, что она расстроена… должно быть, хотели присмотреть за ней. И Сорайя будет рядом, где бы ни была Алекс, оберегая ее.

Д.К. кивала в знак согласия, вероятно, предполагая то же самое, но Джордан все еще выглядел обеспокоенным. После всего, через что он прошел с Эйвеном, он теперь больше защищал их всех. Особенно Алекс, поскольку ее жизнь, казалось, находилась под постоянной угрозой. Но Биар знал, что нет смысла беспокоиться, пока у них не будет причин для беспокойства, и он выдержал взгляд Джордана, молча сообщая ему об этом. Джордан вздохнул и кивнул, его напряжение несколько ослабло.

Д.К. наблюдала за ними обоими, а затем выгнула бровь, указывая на них, полностью одетых.

— Дайте угадаю… мы возвращаемся в Грейвел?

Биар не смог скрыть своего удивления. Как и Джордан.