– Я хочу Вас предупредить, Константин, Ваш Сэм решил, что моя неприятность с машиной на дороге – это диверсия с целью приобрести свежеразведенного мужчину с хорошими активами. Мне это сказали открытым текстом. Как и то, что я правильно нацелилась – потому как выбранный мною типаж как раз в Вашем стиле, так что нам с Вами туго придется.

Константин рассмеялся. Так беззаботно, и по-юношески, что его «хорошо за пятьдесят» сразу куда-то слетели, а бородка и очки стали казаться карнавальным костюмом.

– Вот теперь я все понял. Не переживайте, его поведение вполне объяснимо. Моя последняя жена появилась как его знакомая, и расстались мы не очень красиво и крайне громко с точки зрения раздела имущества. И как я ни старался ему объяснить, что он здесь вообще не при чем, и подобное могло произойти с любой дамой – с его подачи или без, он считает себя виноватым в случившемся. И, кстати, он отчасти прав относительно типажа. Но до его подсказки я не расценивал Вас с точки зрения объекта вожделения.

– Слушайте, давайте перейдем на «ты». И с вожделением будем разбираться немного позднее – сейчас это как-то неактуально, что бы Сэм об этом не думал.

– Как скажешь, Сима? Я Константин.

Дела в Пскове у меня реально были, просто потусторонние просьбы плавно совпали с моим маршрутом, поэтому мы с Константином договорились встретиться вечером, чтобы подумать, что делать дальше. На календаре было 1 ноября, у нас оставалось пару дней в запасе, так что каждый мог спокойно заняться своими делами. Пятиминутная проблема из моей головы в Псковском музее-заповеднике плавно превратилась в канитель на несколько дней с целой кипой предписаний и разрешений. Я плохо знала здешний персонал – моя работа была в основном с Изборском, поэтому с местной бюрократией пришлось бороться своими силами. Часам к восьми вечера коридоры опустели, а желудок напомнил о том, что весь день его кормят только чаем. Город я не знала совсем, где поесть – оказалось вопросом сложным. Я вышла за ворота и подбросила монетку – направо или налево? Решка вывела меня вниз через сквер к кафе с советским названием «Компот». Милая вывеска и закрытые зонтики (все-таки уже ноябрь) во дворе убедили меня в том, что надо зайти. Скорее всего, голодной не останусь. Так что звонок Константина застал меня за тыквенным супом и сэндвичем в честь поп-дивы, ему пришлось переспрашивать несколько раз – где я, говорить с набитым ртом я не умею. Завтрак и обед, как выяснилось, он тоже пропустил, поэтому к обсуждению насущных проблем мы вернулись часа через полтора, сытые и довольные.

– А ты права, напоминание о тебе зверски раздражает Сэма. Он категорически велел мне держатся от твоей персоны подальше. И даже слышать не желает ни о каких проблемах с твоим здоровьем. Сказал – если надо отправит со мной двух или трех своих коллег, но сам не пойдет ни в коем случае. Я вот думаю, может просто его ко мне в гости зазвать в тот вечер и не выпускать – напоить до беспамятства.

– Он сказал не выпускать его из дома. Думаю, это более чем конкретное указание на то, где он должен находиться. Так что – не вариант.

– Тогда придется напрашиваться к нему. Тоже занятие не из легких. Он очень закрытый человек, и его дом – не то место, где часто бывают даже самые близкие друзья.

– Он живет один?

– Один. С собакой. Это тоже отдельная песня. Сэм любитель экстрима во всех его проявлениях. Серфинг, горные лыжи, гонки, всяческие походы на выживание, парашюты, короче, всего не перечислишь. Это с ранней юности, и охоту к адреналину перебить не удалось никому, ни родителям, ни барышням, которых тоже было неисчислимое количество. Чем выше риск отправиться на тот свет, тем больше вероятности, что Сэм окунется в затею с головой. Ну и был какой-то поход, в труднодоступные районы где-то в тайге. Ушли пятеро, включая инструктора. Вернулись двое, включая собаку. Что произошло – знает Сэм, собака и следователь. Он никогда и никому не рассказывал, что и как. И спрашивать запретил. Как мы поняли – именно собака вывела его к людям. С тех пор они живут вдвоем. Собака – какой-то волчий гибрид, если я ничего не путаю. Ненавидит всех. Кроме Сэма. Так что попасть к нему в дом – это далеко не все. Оттуда еще выйти надо без приключений.

Собак я боюсь. Любых, даже карманных. А тут гибрид волка. Может, ну его на фиг этого Сэма? Ну подумаешь, кто-то о чем-то попросил… Может, он вообще мне приснился. Именно. Я должна себя убедить, что никакого мальчика не было. Это плод моего больного воображения.

Видимо, это все очень даже прозрачно читалось у меня на лице. Константин усмехнулся.

– Сима, ты решила сдаться? Не рановато ли?

– При наличии полу-волка? Самое время. На меня даже левретки с Йорками кидаются. А этот, скорее всего, даже кидаться не будет. Просто откусит что-нибудь сразу. Особенно, если учесть отношение ко мне его хозяина.

– Сбежать всегда успеем. Мы же даже не попробовали.

– Твой энтузиазм воодушевляет, конечно, но по мне так дело пахнет даже не керосином. А чем подуховитее.

Константин проводил меня до гостиницы, и мы договорились встретиться в том же кафе завтра вечером. Чем не размеренная провинциальная жизнь. Ну, если не учитывать предысторию. Я долго разбирала кипу бумаг, которые прихватила с собой из музея. И уснула с ними в обнимку в том же кресле. Мне приснилась стая волков, которая гнала меня по лесу. У вожака вместо морды было лицо Сэма. И он не лаял и не выл. Он кричал – прочь, прочь, прочь. Под это «прочь» я и проснулась. В комнате было еще темно. Подобрав из-под кресла рассыпанные бумаги, я на ощупь пробралась в ванную. Свет почему-то включать не хотелось – хотя, наверное, он очень быстро прогнал бы прочь волка Сэма из моей головы. Я понимала, что день предстоит не из легких. Бумажная война в музее и разработка тактики со стратегией на фронтовой полосе – Сэм/смерть – слишком уж насыщенный план для одного дня. Но выбирать не приходилось. Поэтому поплескав в лицо ледяной водой, и связав волосы в гульку на затылке, я хлопнула дверью гостиничного номера и отправилась сражаться с действительностью. Могу сказать честно – осознание происходящего вернулось ко мне только за столиком «Компота» часов в девять вечера. Напротив меня сидел Константин, обе тарелки на столе были пусты, а в бокалах алело вино.

– То есть, нам сейчас придется придумать очень вескую причину моего присутствия в доме Сэма, и вообще того, что Сэм остался в городе. Если бы ты видела, как горели его глаза, когда он рассказывал мне о планах на завтра, то поняла бы, что наша затея фантастическая.

– Он что, никогда не прыгал с парашютом?

– Прыгал. Но теперь это не просто прыжок с парашютом, это что-то типа параплана какого-то. Он двухнедельный инструктаж для этого полета проходил и за три месяца в очередь записывался – это как теперь ему сказать, что он никуда не едет?

– Ну остается насильственный вариант. У тебя есть знакомые бандиты? Привяжем его к стулу, и дело с концом.

– Ты забыла, что там полу-волк в квартире.

– Полу-волка вырубить электрошокером и оттащить в закрытое помещение – на случай, если быстро очухается.

– А потом мне как с этим жить? Если ничего не случится, как доказать Сэму, что мы спасали его от верной смерти? Да и бандитов, которые решатся с ним связаться в его же собственном доме, надо еще поискать – он в Пскове личность известная.

– Тогда надо испортить его дверной замок, чтобы он выйти из квартиры не мог. Пока суть да дело, пока спасатели и слесаря…

– Нам надо удержать его в ночь с 3 на 4, а уезжает он завтра в районе обеда. Сколько ты думаешь спасатели будут возиться с дверью?

– Черт, замкнутый круг. А может, рассказать ему все как есть? Ну тебе-то он поверит? Надо только придумать, как ты об этом узнал.

– Спешу тебя расстроить. Во-первых, мне он не поверит тоже. А во-вторых – знание о собственном близком конце не сильно его расстроит. Он играет со смертью с восемнадцати лет. Это тоже долгая история, и, если честно, я не сильно хотел говорить тебе об этом. Чтобы не добавлять пессимизма.