Конечно, не всегда так получалось. Вот и в этот день он света не прибавил. На самом деле становилось только темнее, причём на удивление быстро: на небо как будто кто-то натягивал чёрную тряпку. Как в старой песне: «А буря грохота-а-ала, а дождь лупил в окно». Хорошо, если потом хотя бы цветы появятся. Я видела такое всего-то несколько раз – и можете мне поверить, это было красиво.

Дневные восхваления – самый короткий и простой из Ритуалов, если только из-за него не приходится бросать другие дела. И надо-то на него час от силы. Но я всё ещё не выполнила самую важную часть. Потому что это значило обратиться к Книге имён. И я, честно говоря, её боялась.

Понимаете, Книга имён – это список всех жителей посёлка, там есть имена каждого из нас. И мы не имеем права кого-то вычеркнуть или добавить. Нет, мы просто каждый раз переписываем книгу заново. Скажем, если кто-то умер, вы должны написать новую Книгу имён, и то же, если кто-то родился или какому-то путешественнику взбредёт в голову здесь поселиться. Чтобы переписать Книгу имён, мне нужен целый день, хотя там всего-то шестьсот сорок два человека – именно столько в Хмурой долине жителей на данный момент. Когда я заканчиваю новую книгу, переписав все имена, мы с дедушкой выносим старую за ворота, в пустыню, шепчем над нею тайный наговор и сжигаем дотла. А потом берём новую Книгу имён и приколачиваем единственным шестидюймовым гвоздём на церемониальном столбе, в самом центре посёлка. И праздник в честь новой книги – мой самый любимый, даже если кто-то помер и его все оплакивают. Всё бывает очень торжественно, с музыкой и танцами, и пением день напролёт, а порой и далеко за полночь. Весь посёлок в них участвует, даже дети, как я. Только они стоят в сторонке да пялятся на меня, как будто я какая-то жуткая неведомая тварь, которая может прибить их в момент своими Ритуалами. По правде сказать, возможно, так оно и есть. Может, они правы, что опасаются меня, хотя иногда из-за этого уж очень одиноко. Защитнику вообще трудно заводить друзей. Но вы ведь понимаете, что без этого нельзя? Я горжусь тем, кто и что я есть. И одиночество здесь прилагается.

Но на сегодня у нас не было ни новых имён, ни рождений и смертей, и лишь несколько путников остановились в таверне – слишком на короткий срок, чтобы ради них переписывать всю Книгу целиком. Поэтому моей дневной обязанностью было всего лишь отсчитать от ворот ровно четыреста шестьдесят семь шагов до центра площади, встать перед церемониальным столбом и произнести Таинства. Обычно дедушка Вдова это делал сам или наблюдал за тем, как произношу я, согласно кивая, тогда как остальным жителям посёлка до нас не было никакого дела. Но сегодня всё было по-другому из-за близкой бури и остального, и я понимала, что людей встревожил уход дедушки Вдовы. Мне совсем не хотелось, чтобы на меня пялились и давили своими тревогами, – ведь я лишь заботилась о том, чтобы все были в безопасности.

Итак, я начала свой путь от ворот к столбу, стараясь делать такие же шаги, как у дедушки Вдовы, – а это, знаете ли, не так просто, ведь у него ноги длиннее моих. Тут ко мне подбежал Коннор Карниволли. Это был тощий голенастый мальчишка с дырой на месте передних зубов. Он вечно ходил в каких-то обносках, но свои чёрные башмаки всегда чистил до блеска и вообще был мне почти что другом.

– Выбери карту, – попросил он, – любую.

Я улыбнулась, потому что это была его обычная просьба. Он мечтал стать фокусником. Я вытащила четвёрку гоблинов[1] и вернула в колоду. Коннор перемешал её и перевернул верхнюю. Двойка лун.

– Прости, дружище, – сказала я, – это не моя.

– Когда-нибудь я её угадаю! – Коннор лишь пожал плечами.

– Ты так уверен?

– У меня больше нет выбора. Фокусы – единственный мой билет отсюда. Я стану таким хорошим фокусником, что объезжу весь мир и увижу такие страны, что нам и не снились. Вечно в пути, топать по дальним пыльным дорогам – такая жизнь по мне.

– Ты что, и кроликов из шляпы будешь вытаскивать? – поинтересовалась я.

Он смутился.

– Это вряд ли. Я даже не представляю, как этого кролика в шляпу запихать. Уж больно они прыткие.

– В этом и кроется всё волшебство, верно? – пошутила я, и Коннор расхохотался.

Сверчок заскулил, и Коннор почесал его за ушами. Мне нравился Коннор, пусть даже фокусник из него был никакой. Он хотя бы разговаривал со мной. Хотя бы не шарахался от меня, как от чумы. Не то чтобы я собиралась ему когда-то об этом сказать.

– Может, ты смогла бы стать моей помощницей, – предложил он. – Мне надо будет научиться пилить тебя напополам.

– Большое спасибо, мне и в целом виде неплохо, – сказала я. – Но я дам знать, если вдруг передумаю.

Я была бы не прочь постоять так ещё и поболтать, посмотреть на новые трюки Коннора, но я не могла отвлекаться, особенно сейчас, когда Ритуал не проведён до конца. У меня вообще редко оставалось время на что-то, кроме Ритуалов. Иногда мне ужасно хотелось просто носиться по посёлку и играть с остальными детьми или выступить вместе с Коннором Карниволли – может, дать представление возле столба собраний и играть ни скрипке, пока он будет показывать свои фокусы за деньги. Это было бы весело.

Но не сейчас, и не со мной. Моя жизнь – это сплошная ответственность, и это большая и суровая честь.

– Ну, – сказала я, – мне пора. Увидимся, Коннор.

Он улыбнулся своей беззубой улыбкой.

– Увидимся, Гусси. – И понёсся дальше, оставив меня заниматься делом.

И я бы соврала, если бы сказала, что это меня совсем не расстроило.

Добравшись до столба собраний, я поцеловала Книгу имён, воздела руки и возгласила:

– Благословение на всех поименованных в этой книге, и да не грозит им Погибель! Да не случится с ними несчастье. Да поднимется завтра солнце и ниспошлёт им благодать. Да пребудем мы в свете.

Ко мне подошёл пекарь Бартлеби Боннард и удивился:

– А где сегодня старик?

Но я сделала вид, что не слышу.

– Думаешь, он скоро вернётся? – не унимался пекарь.

Я упорно смотрела перед собой. Не следует обещать людям того, в чём сама не уверена.

– А что будет с бурей? – поинтересовался портной мистер Джилли противным скрипучим голосом.

На этот вопрос я могла ответить. На первых страницах Книги Ежедневных Ритуалов было описано, как отвечать в таких случаях.

– Бури приходят и бури уходят, – отчеканила я. – Только Ритуалы вечны, и Тот, Кто Слушает, с улыбкой взирает на нас.

Кажется, это успокоило их – хотя бы отчасти.

Краем глаза я успела заметить, как среди жителей мелькает самозваный мэр Беннингсли и строит свои козни, шепча на ухо то одному, то другому. Ну почему бы всем этим людям не заняться своими делами? Клянусь, эти сплетники хуже чумы, они готовы всё вывернуть наизнанку. Кажется, мэр пробирался через толпу к той улице, где стоял его дом.

И тут над столбом собраний вознёсся пронзительный голос.

– Я предрекаю её приход, друзья мои! – вещал он. – Это случится в грядущие ночи!

«Только его не хватало! – подумала я. – Это же Ласло Дунц!»

И вот он сам, согбенный измождённый старикашка с бурой бородой до колен. Здоровенным деревянным черпаком он дубасил по жестяной миске и поднял такой шум, что напрочь заглушил мою скрипку.

– Ритуалы не защитят нас от Погибели, о нет! – завывал он. – Они не вечны! Грядут перемены! Да, друзья мои, перемены, и не к добру! Никому из вас мало не покажется, никому! Расплата близка! Друзья, она грядёт не снаружи, но изнутри, из этих самых стен, и это правда! Погибель уже в пути, и она выжжет всё дочиста. Да-да, выжжет до самых костей!

Ласло Дунц вечно болтал об этой чепухе. Это могло довести до бешенства: постоянные вопли и грохот с утра до ночи, часами напролёт. Разве кто-то в своём уме стал бы призывать на нас Погибель, чтобы она заразила всё вокруг? Никто, конечно. И тем не менее у Ласло Дунца появились какие-никакие последователи. Это уже стало привычным – вокруг него собиралась кучка ненормальных, которые молились о пришествии Погибели. И чем только люди не занимаются, когда им нечего делать!