Может, потому дедушка Вдова так расстроился. Может, они захотят приказать ему изгнать Воющие Ветры из Гниющей Лощины или что похуже. Мне уже доводилось слышать, что у Совета Защитников настали паршивые времена. Помню одну жуткую историю про то, как Копчёная Люсинда захватила целый рудник со всем населением, так что люди не помнили, что делали все те месяцы, пока она не вытянула из шахты всё золото – только потому, что Защитники не могли выполнить свою работу. Могу поспорить, что таких знатоков, как дедушка Вдова, остались единицы в нашем мире, и даже Совету Защитников с ним не тягаться. Понятно теперь, почему дедушка Вдова не желает тратить время на всякие глупости вроде этого Совета, когда у него собственный посёлок нуждается в защите. И всё равно я радовалась. Я ни разу в жизни не была в настоящем городе. Я и из посёлка-то толком не выезжала, разве что ненадолго куда-то в пустыню. Честное слово, я мечтала увидеть собор в Клипстоуне, с его знаменитым Оссуарием Грёз. Я много чего хотела увидеть.
– Я мигом соберусь, – сказала я.
Дедушка Вдова ожёг меня взглядом.
– Ничего подобного, – отрезал он.
Я застыла на месте. Конечно, я отправлюсь с ним. Я должна была отправиться с ним!
– С востока дует дурной ветер, – продолжал дедушка Вдова. – Думаю, ты сама уже его чуешь. Наверняка он несёт нам Погибель, и я не могу оставить посёлок без защиты.
– И что с того?
– А то, упрямая ты тупица, что мне нужно, чтобы ты оставалась здесь и проводила Ритуалы, – сказал он. – Защищала посёлок. Следила за тем, чтобы Погибель знала своё место. Которое, позволь тебе напомнить, по ту сторону этих стен.
Я не поверила своим ушам. Этого не могло быть.
– Ты хочешь, чтобы я сама проводила Ритуал? – выкрикнула я.
– Именно, – ответил дедушка Вдова. – Я с детства учил тебя именно на такой случай. И ты вполне справишься сама в эту неделю, верно? К тому же ты не одна. У тебя есть Большой Гордо и Сверчок – они помогут.
Сверчок радостно заскулил. Он был так счастлив, что я готова была его пришибить.
– А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг жители придут со своими жалобами? Или ещё что?
– Делай так, как делал я, – сказал дедушка Вдова. – Старайся, как можешь. Будь мудрой и доброй, и главное – умей сочувствовать. Ставь нужды других выше собственных. В точности выполняй Ритуалы, как я тебя учил, и не сдавайся. Ничего не пропускай, не ленись, не пытайся что-то менять. Они работают, только если выполняешь их в точности, от всего сердца и с чистыми стремлениями. И самое главное – ночью держи ворота на запоре.
Дедушка Вдова положил руку мне на плечо и посмотрел в глаза. Когда он говорил, в его дыхании чувствовался запах кофе и трубочного табака, а ещё бессонной ночи и долгой дороги впереди.
– Погибель будет пытаться пролезть внутрь, – продолжал он. – В этом не сомневайся. Она караулит любую ошибку, любой пропуск или небрежность в ритуалах. И даже малейший твой промах – даже если ты отвлечёшься хоть на долю секунды – даст ей лазейку. А уж тогда ты получишь по полной – в этом не сомневайся.
– Что делать, если она всё же прорвётся?
– Не прорвётся, – сказал дедушка Вдова. – Ни за что, если будешь делать так, как я тебя учил.
– А всё-таки?
Дедушка Вдова посмотрел на меня и вздохнул, и плечи у него поникли, а глаза затуманили все беды мира. И на эту секунду он показался таким старым и усталым, словно миллион лет не смыкал глаз, словно готов рухнуть прямо на землю и проспать многие-многие годы.
– У тебя остались книги, и ты многое выучила. Ты знаешь, что делать, когда придёт нужда. Вместе твоё сердце, твой разум и твой дух подскажут тебе верный путь. Вселенная всегда готова говорить с тобой, если только держать уши открытыми, чтобы её услышать.
А потом – и, наверное, это было самое странное, что могло со мной приключиться, – дедушка Вдова притянул меня к себе и обнял так крепко, что я чуть не задохнулась. Вот тут меня проняло. Старик никогда не любил всякие там обнимашки. Что и говорить – мне стало страшно.
– Обещаешь вернуться? – выпалила я.
Он посмотрел на меня, и я успела заметить, что в его взгляде промелькнул страх. Но тут же вернулась на место привычная гримаса.
– Чего это ты всполошилась, девочка? Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь. Наверняка всё кончится парой часов нудных заседаний, пока свора стариков будет ссориться из-за оборота речи, который все давно успели позабыть. Так всегда бывает.
Но что-то во мне отказывалось ему верить – просто чуть-чуть. И гусеница тревоги упрямо щекотала мне кожу на спине.
Мы со Сверчком пошли проводить дедушку Вдову до ворот, где Большой Гордо изучал книгу с картами.
– Собрались наружу, мистер Вдова? – спросил Гордо, и дедушка молча кивнул.
Он вывел свою старую лошадь, мисс Риббит, кобылу песочного цвета, слепую на левый глаз. Она недовольно фыркала и топала копытами, явно недовольная тем, что её отвлекли от сена и утренней дрёмы в стойле. Вдалеке зарокотал гром, и мисс Риббит тонко заржала и топнула передней ногой.
– А ну-ка тихо, – велел дедушка Вдова, и кобыла повиновалась. Она очень любила своего хозяина, несмотря на норов. Я видела, как дедушка Вдова смотрит ей в здоровый глаз и тихонько объясняет, что им предстоит поездка не из лёгких, но так надо, и провалиться мне на месте, если эта животина не понимала каждое сказанное слово. Дедушка Вдова всегда умел ладить с животными. Он был с ними намного откровеннее и готов был поделиться тем, о чём никогда не сказал бы человеку. На моих глазах лошадь готовилась к нелёгкому пути. Она как-то особенно мигнула, и в единственном зрячем глазу сверкнуло что-то вроде гордости.
Зато мне было совсем не весело. То, что я не увижу город и дедушка Вдова отправится в путь без меня, было плохо само по себе. Но как, скажите на милость, я сохраню в безопасности наш посёлок, если в подручных у меня останутся лишь Сверчок да Большой Гордо? Конечно, я даже во сне помнила все ритуалы до мелочей, но что, если Погибель всё же найдёт лазейку и просочится внутрь? Что, если зараза одолеет дом или, того хуже, человека? Что я тогда буду делать?
И вот тут открывалась главная проблема: что, если я окажусь недостаточно хороша? Что, если я так напортачу, что дедушка Вдова больше не захочет видеть во мне Защитницу? Что, если он вышвырнет меня в пустыню – скитаться в поисках счастья заодно с остальными бродягами и неудачниками и вся моя жизнь рухнет, потому что я не справилась с заданием? Ужаснее этого я и представить ничего не могла: быть изгнанной из посёлка за то, что оказалась недостаточно хорошей Защитницей.
Про себя я повторила короткую утреннюю молитву о поддержке. Может, это было глупо, однако я помолилась. И что бы там ни было наверху, заставлявшее мир вертеться – мы просто зовём его Тот, Кто Слушает, – я знала, что оно меня услышало. Я знала: оно видит Ритуалы и улыбается нам со Сверчком, пока мы делаем свою работу. Я знала: оно слушает, чем бы оно ни было, как будто высоко в космосе огромное ухо было обращено на нас. Проклятье, я даже привыкла думать, что нравлюсь ему, и оттого мне так радостно к нему обращаться. Не знаю почему – просто так было всегда. Понимаю, это странно – верить в такие вещи, что тебя создавали с любовью и что бы там тебя ни создало, оно тоже радо тебе!
Не успел дедушка Вдова сесть на лошадь и двинуться в путь, и тут же извольте видеть – к нам пожаловал не кто иной, как мэр Беннингсли: тот самый мерзкий прилипала, который вообразил себя мэром всего посёлка! У нас и выборов-то не было, никто за него не голосовал, просто он однажды так себя назвал – и прозвище прилипло. Он был из самой старой и богатой семьи, проживавшей в самом большом доме в посёлке. Он и правда был огромный – настолько, что если встать на парадном крыльце, то можно увидеть пустыню за стенами, хотя он никогда не предлагал свою помощь в добровольной охране. Ходили слухи, что его папаша раскопал клад в Заповедной Шахте в пустыне к югу от нас, что-то под названием Сердце Долины, и упрятал в самый большой сейф у себя в доме. Ещё болтали о том, что Беннингсли потихоньку отламывают по кусочку этого самого Сердца Долины и продают подальше отсюда, в городе, и оттого у них денег куры не клюют.
