Данное художественное произведение хоть и основано на реальных событиях, но всё же является продуктом воспалённого воображения его автора. Все замеченные Вами совпадения с реальными людьми, местами, происшествиями есть признаки развивающейся паранойи.

Пролог

17.05.2016

Пожилой мужчина с гладковыбритым лицом и мутными карими глазами смотрел на меня поверх очков с толстыми стёклами. Он сжал пухлые губы, так похожие на жирных червячков, растянул ноздри, с торчащими оттуда волосками, и неслышно втянул воздух в легкие.

– Игорь… – мужчина обратился ко мне.

Мышцы затвердели, я тихо ответил:

– Да?

Собеседник стянул очки со своего лица, взяв их элегантно за оправу, закусил внутреннюю нижнюю сторону правой щеки, чуть помедлил и с расстановкой произнес:

– Вам будет комфортно, если я буду и дальше к вам так обращаться?

Я слегка дёрнул головой, однако это не осталось незамеченным для моего пожилого собеседника. От этого я смутился ещё сильнее.

– Да, конечно, Савелий Алексеевич. Никаких проблем.

Уголок рта мужчины поднялся вверх и, как мне показалось, из-за этого он помолодел лет на десять. Встав из-за своего стола, он подошел к окну. Лето ещё толком не началось, но уже было достаточно жарко, а иногда откровенного душно.

Поздний май в нашем городе всегда один и тот же. Почки на деревьях уже во всю пестрили своими красивыми букетами и дурманящими ароматами. Бурая трава на газонах заменялась живой зеленью. Но теплая погода была еще слишком юна, чтобы позволить нам всем постоянно ходить в лёгкой одежде.

– … рою окно? – какой-то шум вырвал меня из рассуждений.

Я повернул глаза почти на максимально возможный угол в сторону шума, стараясь больше не двигать головой. Савелий Алексеевич стоял возле окна и вопросительно смотрел на меня. Я не стал переспрашивать и лишь равнодушно кивнул.

– А-то душно стало в кабинете, а нам с вами не помешает свежий воздух. Я правильно говорю? – старик изменил положение ручки на оконной раме, переместив её вверх и потянул на себя.

Сидеть неподвижно на деревянном стуле утомляло. Я сам не знаю почему или от чего, но я почти не двигался. Словно слился с мебелью. Благо на нём была спинка, которая являлась верной опорой моей сутулой спине.

В помещение ворвался свежий, слегка прохладный воздух и едва различимая мелодия города. Новым кислородом было приятно дышать. Запах выпечки приятно защекотал ноздри. Я невольно сглотнул слюну.

Савелий Алексеевич уже успел вернуться к своему рабочему месту, сцепить руки в замок и поставить на них свой волевой подбородок. Его подслеповатый взгляд был направлен куда-то сквозь меня и был максимально рассеян по помещению, будто пытался охватить всё сразу и ничего не упустить. Он улыбнулся и мягким голосом прошептал:

– Не могли бы вы мне ещё раз рассказать всё с самого начала?

Мне захотелось встать и уйти. Прекратить этот бессмысленный и бесконечный разговор. Но я ничего не сделал, руки всё также лежали на ногах. Я посмотрел на старика, целясь ему прямо в глаза, но поймать его рассеянный взгляд было затруднительно. Солнечный свет, отраженный от его белого халата, неприятно обжег мне сетчатку. Зажмурившись дольше обычного, я спросил:

– С мамой ведь всё хорошо, да? Где она?

– Да, с вашей мамой всё хорошо. Она в полном порядке.

– Понимаете, это не мне нужна помощь, а ей. Моя матушка серьезно больна! С ней нужно заниматься, работать…Я не знаю, у вас же есть специалисты и по этому профилю. Почему ничего не происходит? – отбарабанил я.

Ни один мускул на лице врача не дрогнул. Савелий Алексеевич тяжело выдохнул, аккуратно нацепил очки и открыл лежащую перед ним папку.

– Игорь, не волнуйтесь, всё будет замечательно. Вашей маме оказывается вся необходимая помощь. С ней работают, однако, и нам с вами нужно поработать, – Савелий Алексеевич говорил со мной, не поднимая головы. – Я знаю, что вы уже сильно измотаны. И да, вы уже столько раз рассказывали эту историю другим докторам, той же Ольге Кирилловне, но поймите, мне важно самому услышать ее от вас. Только так у нас получится оказать вашей матери требуемую помощь.

Усталость, скопившаяся за последние месяцы, да что там месяцы, годы, давала о себе знать, но слова врача били в самое сердце. Моей матери нужна поддержка, и только я могу повлиять сейчас на сложившуюся ситуацию.

– Но там же всё записано, в этой, вот, папке, которую вы держите в руках! Ольга Кирилловна постоянно делала какие-то записи. Зачем нам мусолить одно по одному? – я осекся и продолжил. – Простите, я немного устал сидеть. Можно я похожу?

Доктор отвлёкся от чтения и удивленно посмотрел на меня.

– Да, конечно! Вы можете делать всё для своего комфорта, а я постараюсь вам помочь!

Голова закружилась от того, что я резко встал со стула. Тело было ватным и не слушалось меня совсем. В ноги стали бить тысячи маленьких иголок. Немного переждав неприятные ощущения, я побрел к окну, практически не открывая ног от пола. От этого получались смешные шаркающие звуки.

Старый деревянный подоконник местами имел потрескавшуюся белую краску. Я брезгливо сморщил нос и сцепил руки за спиной. Взгляда врача я не видел, но знал, чувствовал, что он наблюдает за мной.

Солнце ярко светило, маленький ветерок гулял в кронах садовых деревьев напротив. Людей я не заметил.

– Тогда был похожий день… – я начал свою историю.

+++

06.08.2005

Струйка холодного липкого мороженного медленно стекала по моей желтой футболке. Крепко зажатое в правой руке лакомство начало подтекать на предплечье. Через пару секунд десерт уже капал на землю.

Мужчина, сидящий рядом со мной, отодвинул от лица кнопочный телефон.

– Игорь, твою мать, ну, сколько можно?! Почему ты не можешь есть нормально? Постоянно с тобой так! Ну, е-мое, в самом-то деле… А-а-а, за что мне такой сын?

Внутри меня облили чем-то горячим. Я весь сжался и старался лишний раз не шевелиться. Футболка неприятно прилипла к груди, но одёрнуть её я не решился.

Мой отец, ругаясь, начал что-то искать в рюкзаке. Секунды тянулись, и, наконец, он достал влажные салфетки. Покрутил их в руках и небрежно кинул в мою сторону.

– Вытрись ты уже! Позоришь меня постоянно. Больше с тобой никуда не пойду. Постоянно какие-то проблемы…

Я перестал слушать отца. Открыл пачку с салфетками и начал судорожно вытираться. Проходящие мимо отдыхающие не обращали никакого внимания на уткнувшегося в телефон средних лет мужчину и меня, измазанного в сливочном пломбире.

Откуда-то издали доносились звуки наружной рекламы, заманивающей людей купить одежду. Ему в противовес возражал другой голос, уговаривающий отдыхающих посетить кафе и освежиться прохладными напитками. Рядом с нами без конца проходили люди, самые разные на вид. Между ними сновали продавцы всяких вкусностей, раздатчики флаеров и прочие интересные личности.

Обычный майский выходной в обычном провинциальном районном центре.

Я закончил вытираться и некоторое время молча сидел, не решаясь побеспокоить папу.

Знакомое, еле слышимое цоканье ударило меня по ушам.

– Ну и че ты сидишь? Чего ждешь? Салфетки выкинь! Куда ты их кидаешь! Твою мать, Игорь, в урну!

После того, как я покорно выбросил использованные салфетки в ближайшую урну в форме пингвина, он продолжил наседать на меня:

– Столько салфеток использовал! Можно как-то поэкономнее, а? Игорь, я с кем говорю?!

Выплюнутое из его рта моё имя, словно брошенный острый нож, попало в цель и перерубило что-то внутри. Струйки бурлящего кипятка тут же залили мои дрожащие внутренности.

– Прости, пап, – тихо произнёс я с опущенной головой.

Ответа отец не дал, лишь молча продолжил глядеть в телефон.

Ещё пару месяцев назад мы с родителями жили в другом месте. Далеко-далеко от этого города. Там была плоская земля, и можно было видеть конец улицы, на которой стоишь. Этот же город стоял на небольших холмах. Гулять пешком по нему было неудобно, ездить на машине – тоже. Поэтому любые вылазки в ближайший парк были для меня большим праздником.