– 0,5 МОА, не идеально.

– Ты придираешься к себе, малышка, – владелец тира прихлопнул комара на своем бритом затылке, – хотя, высокоточники вроде тебя всегда придираются. Перфекционисты, мать вашу!

И он расхохотался густым раскатистым басом.

– Только не вздумай обижаться, – сказал Глазунов, отсмеявшись, – на таких как ты держится Альянс.

Ева и Стефан пробыли в тире до самого вечера. Закатное солнце окрасило облака в розовый цвет, когда они садились в Сферум. Стефан молчал, его мысли витали где-то далеко, за гранью Евиного сознания. Много лет она пыталась понять, о чем молчит этот странный, такой близкий и одновременно с тем недосягаемый человек. Пыталась разгадать, распутать клубок его мыслей, и не могла. В эти минуты ей было так хорошо, так спокойно, что она решила не беспокоить Стефана. Тело ее обмякло, оно было окутано приятной усталостью. Ева думала о совершенстве Антиматерии, о том, как ей все же удалось довести кучность боя винтовки до 0,25 угловых минут, о Глазунове и его случайной фразе про перфекционистов, о том, как красив закат и о том, как сладко замирает сердце от быстрой езды. В эти минуты она не думала о Стефане, о его амбициозных планах и мечтах, о его великих целях. А он не думал о ней.

Глава 4.

С тех пор как Ева прибыла в Столицу, ее распорядок дня был подчинен Делу. Она усердно тренировалась в спортивном клубе, что располагался прямо в их доме, бегала в близлежащем парке и ездила в тир к Глазунову. Навык стрельбы киллера должен быть отточен до идеала. В редких случаях снайпер имеет право на промах, киллер – никогда. Раз за разом Ева выдавала блестящий результат, доводя до автоматизма свои движения. Для нее не было принципиальной разницы – стрелять по статичным мишеням или по движущимся, с хирургической точностью она поражала и те и другие. Наращивая уверенность и силу, Ева держала в голове образ судьи Левицкого. Она перечитала все статьи, где фигурировало его имя, пересмотрела все интервью с ним, и даже раздобыла видеоматериалы виртуальных судебных заседаний.

Это был человек аналитического склада ума, чрезвычайно интеллектуальный и эрудированный и, несмотря на преклонный возраст, сохранивший ясность мышления. Его выразительная речь, изобилующая профессиональными терминами и художественными оборотами, была четкой и грамотной. Безупречная дикция выдавала человека, всю свою жизнь посвятившего ораторскому искусству. Его выступления на пленумах и съездах судей вызывали зависть у коллег, а чрезвычайная политическая активность – опасения у правящей верхушки. Несмотря на то, что Левицкий, как судья, не имел права открыто демонстрировать свои политические взгляды и предпочтения, он умело воздействовал на политику посредством судебного правотворчества. Он находил такие слова и так хитро сплетал кружева красноречия, при этом напрямую никого не обвиняя, но давая гибким умам пищу для размышлений, что некоторые члены правительства, усомнившись в компетенции Президента, примкнули к Левицкому. Дело запахло госпереворотом. Конечно, Философ, рвавшийся занять место прежнего Президента долгие годы, и наконец-то получивший его дорогой ценой, не мог закрыть глаза на этот мятеж.

Ева осознавала, что в конфронтации Левицкий – Философ победу одержит последний, но все же фигура Левицкого была определенно значимой для Государства.

«Что ж, фигурой больше, фигурой меньше, – размышляла Ева, – так было всегда, и так будет всегда». Она собирала информацию о Левицком в Сети уже неделю, его психологический портрет был ей понятен, настала пора с ним «познакомиться».

Ева знала адреса всех мест, где бывал Судья. Первый адрес – место проживания – двухъярусные апартаменты в элитном доме, расположенном в самом центре города. Дом этот по архитектурному замыслу походил на соты и полностью соответствовал современным веяниям моды на естественность и экологичность. Он был щедро украшен живой травой, мхом и небольшими деревцами и выгодно выделялся на фоне более ранних построек в стиле постмодернизма.

Подмечая удобные точки наблюдения, Ева объехала дом на своей Тесле. Наметанным глазом она определила местоположение камер, все они были расположены таким образом, что попадали в поле зрения друг друга. Неопытный преступник попытался бы вывести из строя камеры, либо закрыть им обзор, не учитывая того факта, что система оповещения мгновенно подаст сигнал охранному агентству. Но у Евы был козырь – специальные очки, с виду ничем не отличающиеся от солнцезащитных, которые, благодаря встроенным в них чипам, дестабилизируют изображение, разбивая его на отдельные пиксели. Таким образом, выведенный из строя искусственный интеллект будет уже не способен определить личность человека.

Она не боялась полиции, по факту и Альянс киллеров и Следственный комитет всецело подчинялись и принадлежали одному кукловоду – Философу, с той лишь разницей, что Альянс являлся теневой структурой. О нем старались не говорить в политических кругах, но никто не сомневался в его эффективности. При старом режиме киллеры были персонами нон грата. Выполнив заказ, они вынуждены были покинуть страну и залечь на дно года на два, а то и три, пока не уляжется шумиха. При нынешнем Президенте это было необязательно. Однако любое подозрительное поведение привлечет внимание полиции, но Ева боялась вовсе не полиции и не правосудия, она боялась быть задержанной и упустить драгоценное время. Кроме того, у Левицкого были единомышленники, которые могли бы воспрепятствовать ликвидации, либо постфактум отомстить за смерть своего соратника. Поэтому действовать следовало аккуратно и бесшумно.

Выяснив все, что нужно и отметив на карте расположение камер, Ева отправилась дальше. Второй адрес – место работы – здание Верховного Суда. Этот храм правосудия был возведен еще до Третьей мировой и, как все постройки той эпохи, отличался обилием стекла и железобетона. Ева нашла и отметила все камеры, а также зафиксировала одну важную деталь – через проезжую часть, примерно в трёхстах метрах от здания Суда располагался полуразрушенный двенадцатиэтажный недострой. Идеальнее места для засады и придумать было нельзя.

Она припарковала Теслу за два квартала от пункта наблюдения и, надев очки, неспеша двинулась в сторону заброшки. Здание было обнесено высоким глухим ограждением, но Ева нашла крошечную лазейку и беспрепятственно проникла на территорию. Теперь от посторонних глаз ее скрывала трехметровая металлическая стена. По сравнению с шумным Проспектом здесь было непривычно тихо. Ева пробралась внутрь и, словно кошка, ловко огибая груды строительного мусора и арматуры, поднялась на последний этаж. Ее шаги гулко отзывались в тишине этого бетонного мешка. Стараясь держаться подальше от оконного проема, женщина достала из-под толстовки мощный дальномер с антибликовыми линзами. Заняв удобную позицию, она замерла в наблюдении.

Близился конец рабочего дня, у здания Суда копошился народ. С парковки то и дело отъезжали электромобили, часа через полтора их осталось совсем мало, но никто, похожий на Левицкого, пока так и не появился. Терпения у Евы было не занимать, поэтому она не сдавалась. Позиция оказалась на редкость удачной. Окна выходили на восток, по утрам здесь было много солнца, как и в Евиной мансарде. Зато сейчас, когда солнце переместилось ближе к западу, ничто не мешало наблюдению, комфортный мягкий свет не слепил глаза. Пространство перед фасадом храма Фемиды было открытым, вся территория просматривалась отлично.

«Лучше места для огневой позиции я не найду, – размышляла Ева, продолжая осматривать местность через дальномер, – расстояние отсюда до главного входа 347 метров, до парковки 297 метров, между ними все открыто, как на ладони. Интересно, какая из оставшихся машин принадлежит Левицкому? Готова поспорить, что вон тот серебристый Сферум. О, а вот и сам Левицкий».

Судья вышел с центрального входа, окруженный четверкой здоровенных телохранителей. Ему было чуть за шестьдесят, но шагал он достаточно бодро. Это был статный и представительный мужчина с умными глазами, настоящий профессионал, гений юриспруденции. Нос с горбинкой выдавал в нем человека упрямого, верного своим принципам. Левицкий нравился Еве. Если бы не его антагонизм по отношению к новой власти, с ним было бы интересно побеседовать. Устранять таких персон – честь для киллеров Альянса.