Машэ осторожно кивнула — такая смешная и немного нелепая в своей балахонистой одежде и косынке — и проводила взглядом мой прыжок в седло.

А я пустила Куклу шагом, чувствуя, как она послушна и будто тоже рада, а потом легкой рысью — в лесу не тесно, но и дороги здесь нет, а лошадку лучше поберечь.

Тело помнило всё — и как пружинить в седле, и как держать руки, и как сжимать бедрами бока лошади.

Душа пела от радости. Блаженство! Я чувствовала движение мощных мышц животного, солнце мелькало в ветвях, глаза щурились навстречу ветру. Ах, как же прекрасно!

Сколько я так скакала, не знаю. Но солнце уже прошло зенит и стало клониться к закату, когда я очнулась от голода и усталости и стала искать путь обратно. За время прогулки меня посетило тихое ощущение счастья, волна благодарности от Всёли и уверенность, что вопрос со счастьем Машэ тоже решился.

Я кликнула Всёлю, чтобы определить куда возвращаться.

— Ты далеко?

— Да. Ольга, двигайся назад. Пора, — расслышала я слабый отголосок зова Всёли.

— Уже! — прекрасное настроение наполнило меня любовью к миру, сделало все проблемы незначительными и решаемыми. — Мчусь!

И я поскакала на её голос. Довольно быстро выбралась прямо к открытой двери моей Всёли.

— А где Машэ? — спросила и спрыгнула с лошади.

— Ольга, надо её найти. Ситуация угрожающая.

Ледяной ком собрался в желудке, солнце будто померкло, а птичий гомон показался каким-то зловещим.

— Что случилось?

— Сюда идёт Игорь.

Вселенная! Игорь?

И моё сердце заколотилось, забилось о рёбра. Игорь?! Как он мог тут оказаться? Почему? А где Машэ?

Я бросила повод и, задрав юбку, побежала в лес — меня гнал ужас.

— Машэ! — кричала я. — Машэ! Где ты?

В ответ — ни звука. Только птицы щебечут, лес шумит да пот ползёт по моему виску.

— Где она, Всёля?!

— Где-то, где садится солнце, — услышала я тихое, на ходу разворачиваясь в нужную сторону. — Она счастлива, Ольга. Но нам надо уходить.

— Сама знаю, — шикнула я и снова принялась кричать.

Машэ, конечно, девчонка ловкая, вон что ногами и рукам выделывала в своём мире, но вот лес она видит впервые и далеко уйти не могла.

Или могла?

— Машэ! — я делала короткие остановки, переходя от полянки к полянке, и всё звала и звала её. — Машэ!

Она нашлась под сосной, на солнышке. Без косынки, со знакомым выражением лица — я с таким только что на лошади скакала.

— Запомнить! — скомандовала, быстро обвела полянку взглядом и схватила девчонку за руку. — Бежим, Ума-шен.

Она глянула на меня в недоумении — я никогда не называла её этим именем.

— Лёля! – я услышала отдалённый, ещё тихий мужской голос, и моё сердце оборвалось.

— Машка, хватит нюхать ромашки! — я дёрнула её за собой. — Бежать! Быстро!!!

Она бежала неуверенно, путалась в высокой траве и собственных ногах, оглядывалась. Это её подвижность не восстановилась настолько, чтобы бегать по неровной местности или любопытство стреноживало? Иногда пыталась остановиться — то ли отдышаться, то ли рассмотреть что-то из лесной растительности.

— Машэ, давай быстрее! — умоляла я её и тянула, тянула за собой, чувствуя, как начинают болеть от напряжения мышцы, а паника — бить крупной дрожью.

Игорь был где-то недалеко – его зов повторялся и повторялся, и с каждым разом всё ближе. Мне казалось, что я даже слышу топот копыт его лошади.

— Лё-о-о-ля-а-а!..

Нет, не сейчас, только не сейчас! Я не хочу! Я не готова! Зачем я пошла на эту прогулку?! Разве первая не стала мне уроком?

А Машэ еле двигалась, на каждом шагу спотыкаясь. Оглядывалась и твердила:

— Машэ тут не проходила, Машэ шла не здесь, — и норовила выдернуть руку.

Может, и не здесь, каких только чудес не бывает в отцовских лесах? А я шла не по ориентирам, я шла на зов Всёли и потому точно знала, что идём мы правильно.

— Далеко? — спросила мысленно.

— Совсем близко. Если будете так медлить, я не смогу тебя защитить, Ольга. Разве что он снова нанесёт тебе ранения, и только полумёртвую я смогу тебя забрать. А я так не хочу.

А ведь у нас ещё есть Машка. Так ярко представилось, что Игорь с ней сделает, если мы ему попадёмся, что спине стало холодно.

Сначала – оплеухи. Так, чтобы голова моталась из стороны в сторону. И всё это с улыбочкой, с какой-нибудь присказкой, произнесённой ласковым голосом. Потом – бокс: грудная клетка, живот, лицо, голова. Потом в ход пойдут ноги… В конце концов, она умрёт.

А чтобы я знала своё место, то умрёт она на моих глазах. И большой милостью со стороны Игоря будет, если мне не придётся прикладывать руку к её смерти.

Меня передёрнуло, и новая волна паники облила льдом спину.

— Не хочу! — прорычала сквозь зубы.

Сил будто прибавилось, и я быстрее потянула девчонку к станции.

«Не хочу! Не хочу, не хочу!» — билось в ушах, в голове, в сердце.

— Лёля! — услышала я такой родной и до боли знакомый и до ужаса близкий голос. Ступнями я ощущала, как вздрагивает земля под копытами лошади. И топот, и сап животного был, казалось, прямо за моей спиной. — Остановись!

Но и Всёлина распахнутая дверь была в двух шагах, манила прохладой и стерильной чистотой. Я не обернулась.

Смогу ли я противиться ему? Смогу ли устоять? Спастись? Или опять попаду в сети его взгляда, голоса, энергии?

Звук спрыгнувшего на землю седока за спиной едва не лишил меня сил двигаться дальше. Вот уже и явственный звук шагов за спиной — это бежит за мной Игорь.

— Лё-ля... – шепот за спиной почти не слышен, но для меня звучит как гром.

Не хочу!

Два шага я сделала, Машэ втолкнула в проём первой, влетела сама, и дверь за моей спиной мягко захлопнулась, отрезая все звуки. Я осела на пол, с трудом переводя дыхание.

Ушла.

Всё. Я ушла. Уткнулась в ладони лицом, справляясь с рыданиями и рвущимися из груди хрипами.

Не догнал... Слава Вселенной, не догнал!

— Кто это был? – мяукающие интонации в голосе и едва заметное прикосновение к плечу.

Я глянула в удивлённые тёмные глаза.

— Это мой знакомый, — с трудом проговорила, вставая с пола не столько потому, что надо было двигаться, сколько чтобы скрыть лицо.

Взгляд зацепился за лесной мусор на хламиде моей подопечной. Я очень тщательно и долго отряхивала Машку от сухих травинок, листиков и прочего мусора, прежде чем смогла сказать:

— С ним не надо встречаться.

— Ольга-се боится?

Её взгляд из любопытного стал пронзительным, и в ответ я смогла только скривиться. Что ей сказать?

— Ольга, я спрятала тебя. Не стоит переживать. Он сюда не проберётся никогда. Обещаю.

Я верила. Каждому её слову верила и за поддержку была благодарна, но мне бы успокоиться.

Мы с Машэ сидели на диване в приёмном зале. Она задумчиво и радостно улыбалась, а я смотрела на окружавшую меня белизну и, впитывая её спокойствие, успокаивалась сама. Теперь казалось странным и нелепым само желание выйти отсюда, желание увидеть пятнистую и такую опасную тень деревьев, почувствовать такой подозрительный запах леса, услышать такой пугающий скрипа седла. Странно, что раньше хотелось движения.

Сейчас нужно было свернуться калачиком, и чтобы вот такое белое вокруг, чтобы вот так спокойно, чтобы никто не дышал в затылок, а сам затылок не леденел от ужаса.

Меня уже не трясло от пережитого, но всё это пережитое снова и снова, словно в роликах Всёли, прокручивалось в голове. Я снова и снова слышала низкий мелодичный голос Игоря за спиной, снова боялась не успеть и снова задыхалась от ужаса.

Белый цвет, ровный, гладкий, и ничего не видно, — так спокойно, так — хорошо. Потому что в душе всё клокочет и бурлит.

Как он меня нашёл? Как добрался? А что, если бы догнал?..

Об этом думать страшно. Этот страх ожидания, изводил и мучил, словно вцепившийся в душу остервеневший цепной пёс.