Лелит напряглась, когда ее слегка затуманенное зрение зафиксировало, что «Яд» снова направляется к ней, но на мгновение прищурилась и увидела подсвеченные зеленым черные доспехи тех, кто находился на его борту. Кровавые невесты присвоили машину себе, а экипаж либо убили, либо подчинили себе. Лелит выпрямилась, стараясь не показывать слабости, которая угрожала ее равновесию. Она была уверена, что даже в таком состоянии сможет сразиться с любым из своих последователей, но это может превратиться в грязное дело, а не в легкую и чарующую расправу над соперником, которая обычно происходит, если кто-то осмеливается считать себя равным ей. Если победа не будет безупречной, то языки начнут болтать, и тогда суккубы станут тратить ее время на борьбу с соперниками, в то время как ей следовало бы сосредоточиться на более важных делах. Лучше продемонстрировать свою силу и избежать всего этого.

— Кто это был? — спросила она, когда три Кровавые невесты спустились с поврежденного транспорта. На Яде был какой-то знак, но она его не знала; лучше не признаваться в этом, а сосредоточиться на том, осмелятся ли нападавшие убить ее под своим цветом в любом случае.

— Придется проверить архивы, ваше превосходительство, — неловко сказала Зела. Лелит подавила усмешку: по крайней мере, не только она, видимо, не помнила в совершенстве иконографию всех культов и кабалов.

— Тогда сделайте это без промедления, как только мы вернемся, — огрызнулась она. Она дернула головой в сторону запутавшегося в сети экзарха и внутренне выругалась, едва не потеряв равновесие. — Тащи это сюда. Кажется, наши кузены наконец-то начали просыпаться.

По крайней мере, это было правдой. Разрозненная оборона илмарцев начала собираться воедино, и Лелит уже слышала звуки массированного огня сюрикенов и видела вспышки ярких копий, когда платформы с оружием поддержки выдвигались, чтобы нанести ответный удар по темным пятнам, угрожающим небу Искусственного мира. Слабый гул антигравитационных двигателей привлек ее внимание, и вдалеке показался двухместный «Сокол», который вел перестрелку с рейдерами. Жители Искусственного мира были застигнуты врасплох, но цель атаки Лелит была очевидна, и теперь ответ был готов.

— Уходим, — объявила Лелит. Она взобралась на неустойчивый «Яд», и если ее подъем был менее уверенным и акробатическим, чем обычно, то ее Кровавые невесты знали, что лучше ничего не говорить, пока ножи все еще были у нее в руках.

Транспорт начал неустойчиво ускоряться, и Лелит стиснула зубы. Если она поддастся токсинам, попавшим в организм, настолько, что потеряет сознание, то проснется ли она снова, будет зависеть только от того, насколько высоко ее подчиненные ценят ее жизнь — или, точнее, насколько ценно, по их мнению, ее дальнейшее существование для них самих. На такую авантюру она идти не хотела, поэтому незаметно ухватилась одной рукой за поручень машины и приняла свою лучшую маску отстраненной безучастности.

Проблема в том, что если изгнать из себя слабость так полностью, как это удалось Лелит, то любой признак ее возвращения будет гораздо заметнее, чем у того, кто ее вообще не изгонял. Лелит выстроила имидж идеального воина, и теперь ей нужно было не дать этой иллюзии разрушиться, чтобы не оказаться такой же смертной, как Харавиксис.

— В этом нет необходимости, — с отвращением сказала Лелит, разглядывая множество трубок и игл, прорастающих из ее тела.

Уверяю вас, ваше превосходительство, это самый эффективный способ, — заверил ее Мастер Гомункул Хаэбрис Кро из Ковена Сросшегося Когтя, щелчком пальцев направляя своих подчиненных. Они находились в камере Фальчиона; по крайней мере, одно преимущество статуса Лелит сохранилось: она могла приказать гомункулу прийти к ней, а не подвергать себя унизительному представлению в одном из их логовищ. — Мы можем вывести токсины грубой силой, применяя обычные средства, — продолжал Кро, — но такой подход потребует времени. Если вы хотите как можно скорее восстановить здоровье, то самый быстрый метод — удалить и заменить саму испорченную кровь, что позволит зараженным тканям зажить гораздо легче.

— Насколько быстро это будет? — прорычала Лелит. Она уже чувствовала себя игрушкой ковена и не желала, чтобы трубки и ампулы торчали из ее тела дольше, чем это было необходимо. Ее отряд вернулся в Комморраг с явным триумфом, прихватив с собой свежую коллекцию жутких расчлененных трофеев и отборных азуриани, которых предстояло окровавить на аренах, но у Лелит не было времени греться в лучах вновь обретенной славы. Кто-то пытался убить ее.

— Это займет не больше половины предстоящего цикла тьмы, — сказал Кро и кивнул, словно очень довольный собой. Лелит вздохнула и посмотрела на Мораэль: инкубы были здесь именно потому, что они были единственными, кому она могла полностью доверять, поскольку те не имели никаких скрытых мотивов в отношении ее здоровья или его отсутствия.

— Клэйвекс, если гомункул и его подручные не закончат свою работу к началу следующего цикла тьмы, убей их, — приказала она.

— Но ваше превосходительство… — начал было протестовать Кро, но остановился, когда Мора'эль слегка изменил позицию. Как прикажете, Ваше Превосходительство. Начинаем.

Лелит кивнула. Гомункулы всегда любили попозировать, воображая себя открывшими тайны творения. Обычно им требовалось не так много времени, чтобы сделать то, что ты хочешь, как они говорили, они просто наслаждались чувством важности, которое получали от этого. Кро также не осмелился бы мстить ей за то, что она угрожала ему, ведь даже если бы ему удалось убить ее с помощью какой-то дьявольской алхимии, тот, кто сменил бы Лелит, уничтожил бы его ковен по общему принципу. Лояльность в Комморраге — вещь извращенная, но терпеть нападение на собственную территорию только потому, что оно принесло тебе пользу, — это верный путь к ножу в спину, будь то от воодушевленных соперников или от подчиненных, которые больше не верили в структуры, которые должны были их защищать. Грубо говоря, занять чье-то место, потому что ты сам его убил, было приемлемо; занять его, потому что кто-то другой убил его за тебя, означало проявить слабость, от которой нужно было избавиться, обычно убив того, кто совершил убийство.

Разумеется, существовали ограничения. Если Кро окажется настолько глуп, что не уложится в сроки, установленные Лелит, и Мора'элю и его инкубам придется его убить, преемник Кро не станет мстить Лелит и Культу Раздора. Это был Комморраг, где сильные делали, что хотели, а слабые клали морды на пол и принимали это.

— Что насчёт ранения? спросил Кро, сцепив пальцы и вновь напустив на себя вид высококомпетентного превосходства. У миледи, как известно, не так много шрамов. Хочет ли она, чтобы мы сгладили след…?

Лелит вздохнула.

— Да.

— А должны ли мы…

— Остальное оставь, — огрызнулась Лелит. Остальные отметины на ее теле были получены в поединках, настолько близких к почетным, насколько это возможно для друкари, на гладиаторской арене или на поле боя с каким-нибудь очень талантливым противником. Они были частью ее жизни, каждая из них — примечание к эпопее, которую она долгое время вела как величайший дуэлянт галактики, и она не могла от них отречься. Любой дурак, сумевший сохранить жизнь и имеющий достаточно средств, чтобы задействовать гомункула, мог стереть шрам; на теле Лелит были отмечены все случаи, когда она не достигла совершенства, и примечательно, что шрамов было так мало.

— Запомни, — сказала она, усаживаясь на специально приспособленную кушетку, вокруг которой, словно гигантский арахнид, примостилась машина для очистки крови Кро. — К началу следующего цикла тьмы, гомункул. Иначе тебе придется беспокоиться не о местонахождении моей крови.

Кро закончил в указанный срок, и он вместе со своими подручными в масках удалился со всей возможной грацией. Они забрали и свою плату: небольшой, но отборный набор пленников, недавно приобретенных на Ильмарене, поскольку не только репутация Лелит делала ее привлекательным клиентом для ее коллег-друкари. Лелит снова оделась, мимоходом отметив, что даже раны от игл исчезли, словно их и не было. Кро хорошо поработал, несмотря на свою напускную строгость.