… и тут веревка натянулась, остановив Моргану на высоте менее головы друкари от пола арены, прямо посреди мон-кеев.
Толпа задыхалась от восторга и дикого ликования. Животные, в свою очередь, не стали тратить время на выяснение причин ее появления. Все, что они увидели, — это друкари, такую же, как те, что расправились с их сородичами. Они были вооружены и жаждали мести.
Первый из них взмахнул топором как раз на такой высоте, чтобы снести Моргане голову — или на такой высоте, если бы она в последний момент не согнулась вдвое, наклонившись вверх и коснувшись лбом коленей, чтобы лезвие безвредно прошло под ней. Мгновение спустя она снова взмахнула рукой, и удар пришелся достаточно далеко назад, чтобы макушка ее головы врезалась в широкий нос громилы, который только что пытался ее прикончить. Раздался треск ломающейся кости, и обладатель топора попятился назад со слезящимися глазами. Лелит поморщилась: ей бы не хотелось обмениваться ударами с одним из этих существ, независимо от того, спровоцировала она его или нет.
Моргана отскочила в плавном вращении, затем выгнула спину дугой, уклоняясь от удара булавой, который мог бы раздробить ей череп. Другой мон-кей набросился на нее сзади с топором, и Моргана снова наклонилась вперед, но на этот раз не так далеко; Лелит увидела на скрай-экранах, что раскаленный кончик топора перерубил цепи, связывающие запястья Морганы с ошейником, но не хватило волоска, чтобы пронзить ее кожу.
Освободившись, одна рука Морганы вырвалась и вцепилась в рукоять могучего топора, только что освободившего ее, а другая впилась в глаза владельца. Он выпустил оружие, руки его инстинктивно взлетели вверх, чтобы защитить лицо, и Моргана еще раз изогнулась вверх, чтобы перерезать веревку, на которой она висела. Затем она опустилась на ноги и приземлилась на плечи только что обезоруженного противника, лицом вперед. Она запустила топор в грудь одного из противников и сделала сальто назад.
Цепь, которая все еще висела между ее лодыжками, зацепилась за подбородок громилы и потащила его назад, свалив на голову: теперь у Морганы возникла проблема с потоком воздуха, так как она скрестила ноги, еще глубже впиваясь в цепь. Моргана лежала на земле, и ее враги приближались к ней, но она отклонилась в сторону, когда на нее обрушился еще один топор. Его острие вонзилось в землю, которая тут же задымилась, и Моргана схватилась за рукоять. Владелец топора, не желая позволить ей завладеть им, потянул его назад. Моргана удержалась, и громила оказался настолько силен, что оттащил ее в сторону от следующего удара сотрясающей булавы, которая вместо этого расплющила голову того, кого она душила.
Ноги Морганы были свободны, кандалы больше не держали, голова и шея первого мон-кея превратились в пасту, и она взмахнула ими, чтобы провести цепь по заряженному плазмой лезвию топора, который она держала в руках, разрубив оставшиеся узы. Затем она обхватила своими конечностями мускулистую руку владельца топора и с удивительной силой рванула назад. Скрай-экраны донесли до Лелит четкий, хрустящий звук удара локтем, и Моргана отшатнулась, чтобы перевернуть свою жертву перед ударом еще одной сотрясающей булавы. Животное со сломанной рукой отлетело назад, его грудь превратилась в кровавый кратер, а Моргана осталась с плазменным топором в руках.
Когда Великий суккуб Культа Тринадцатой Ночи была безоружна, громилы словно пытались поймать свои собственные тени. Теперь у нее было оружие, а у их теней — зубы. Это была тяжелая, неуклюжая вещь, но ведьмы тренировались, используя всевозможные способы причинения смерти, ведь не всегда под рукой могут оказаться любимые инструменты. Такое оружие, возможно, не отличалось изяществом, но оно могло убивать, а значит, ведьма могла им воспользоваться.
Моргана напряглась, мышцы на ее руках напряглись, когда она подняла плазменный топор вверх, обогнула его и опустила вниз гораздо быстрее, чем, казалось бы, должна была; и уж точно гораздо быстрее, чем ожидала ее следующая жертва. Топор пронзил мышцы и кости, пройдя половину пути по грудной клетке существа, и приземистый чужак обмяк, когда его органы начали отказывать. Моргана сделала кувырок вперед и вырвала топор, приземлившись позади своей жертвы, когда та упала на лицо, и занесла оружие, чтобы, в буквальном смысле, подсечь еще одного наступающего врага под колени.
Топор, должно быть, весил почти столько же, сколько и Моргана, но вместо того чтобы бороться с этим весом, она использовала его. Они с топором вращались друг вокруг друга, как две звезды, одна из которых постоянно находилась в движении: сначала Моргана наносила удары ногами, затем раскачивалась на противовесе головы топора, чтобы привести его в положение для следующего удара быстрее, чем она смогла бы это сделать с помощью одной лишь силы, или использовала его как точку опоры, чтобы опускаться ниже и подминать ноги, или подниматься выше, чтобы ломать челюсти и разрывать барабанные перепонки ударами.
Что бы ни делали громилы, их чистая сила не шла ни в какое сравнение со скоростью и атлетизмом Морганы. Лелит, не забывая дышать, наблюдала, как удар за ударом проходят на расстоянии вытянутой руки. Но почему-то Моргана никогда не попадала на изображение, а украденный ею топор всегда находил свой шанс, и кровь жертвы шипела на плазменном лезвии. А потом, с последним взмахом, одним махом отрубив две головы от широких плеч, схватка закончилась. Моргана Натракс стояла с триумфом, незатронутая кровью своих врагов.
Во Дворце Ворона царила суматоха. Лелит и раньше приходилось слышать, как толпы ликуют, улюлюкают и скандируют имя — ее имя, — но эта реакция была наравне с некоторыми из них. У нее перехватило дух. Неужели Комморраг действительно забыл о ней и о том, на что она способна? Неужели ее не было так долго, что просто очень хорошее выступление стало восприниматься как нечто выдающееся?
— Весьма впечатляющее зрелище, вы не находите? — мягко спросил Прайдиан Призрачный Глаз.
— Весьма восхитительное, — с энтузиазмом согласилась леди Иммелия. Ее кожа раскраснелась и выглядела здоровой — восстановительный эффект от смерти и боли на арене давал о себе знать. Жажда душ Лелит была утолена, но во рту остался метафорический неприятный привкус.
— Конечно, было на что посмотреть, — сказала она, позволив нейтральной правде своих слов донести ложь до ушей слушателей. Ей вдруг стало неясно, зачем она сюда пришла. Конечно, ей нужно было утолить жажду души, но она могла бы сделать это любым способом, в том числе сходить на любое другое представление, устраиваемое другими культами. Почему же ей захотелось посмотреть, что именно делает Тринадцатая Ночь? Почему ее так заворожила попытка Морганы обмануть смерть? Это было хорошо исполнено, но на аренах подобное было далеко не редкостью; Лелит и сама не раз проделывала подобное.
В общем, это была ошибка. Лелит с радостью призналась себе в этом. Если бы кто-нибудь увидел ее здесь, то почти наверняка сделал бы вывод, что ее культ и культ Морганы находятся в прямой оппозиции, а Лелит не хотела оказаться в такой ситуации, пока не будет уверена, что готова к этому. Она могла бы броситься в бой, не имея ничего, кроме своих ножей и умений, но открытая война между культами содержала слишком много элементов, над которыми у нее было слишком мало контроля. И что за игру затеял арлекин? Лелит очень хотелось, чтобы она могла направить на него свои ножи и заставить его говорить, но она знала, что это вряд ли пройдет гладко или не вызовет замечаний. К тому же сейчас ей вряд ли нужен был еще один противник, а врагом труппы арлекинов без веских причин становится только дурак.
Она встала и повернулась, чтобы уйти, но остановилась на середине первого шага. Два ее инкуба направили свои клэйвы на рабыню в цветах Культа Тринадцатой Ночи, склонившуюся на полу.
— Достопочтенная госпожа, — сказала рабыня, не отрывая лица от пола. — Великий Суккуб просит вашего присутствия.
Это была не просьба, Лелит поняла это сразу. Ее инкубы попытались бы помочь ей освободиться, если бы она приказала им это сделать, но в глубине Дворца Ворона вероятность того, что кто-то из них, включая ее, выберется живым, если Культ Тринадцатой Ночи решит, что этого делать не следует, была ничтожно мала. Лелит была готова испытать себя на прочность, но любой гладиатор должен знать разницу между невозможным и невероятным.
