Медведь всегда своих больных предупреждал, которым снадобья давал, чтобы они всю склянку за раз не выпивали. А, по сколько назначил он им, так и принимали. Да, где там… Всё равно находились умники, желающие быстрее поправиться. За раз посудину опрастывали. Так де лучше по их разумению будет.

Больше – не всегда лучше. Приходилось травнику их потом опять же отпаивать, но уже не от их хвори, а спасать от отравления.

Нет, не будет он Алексею лишнего давать. Лишнее – вредит.

Тут парень опять стал беспокойно себя вести. Бормотание усилилось. Руки лежащего по шкуре застучали, что для мягкости под его была подстелена.

– Алексей, успокойся…

Без толку. Не слышит.

Надо срочно за Дедушкой посылать… Что-то не то с парнишкой…

Медведь попробовал покричать. Никто ему не ответил.

Что, умерли они все! Да хоть кто-то бы отозвался…

– Белый… Белый…

Вдруг совершенно ясно произнёс парень.

– Что, белый, Алёша? – попробовал вступить в контакт с лежащим в беспамятстве травник.

– Белый… Там… Белый… Там… Там…

Лежавший не открывая глаз попытался на что-то рукой показать.

Данный жест ничего Медведю не прояснил.

– Белый… Там… – сказал и замолк, рука на шкуру упала.

– Ну, что тут у вас? – донеслось из дверного проема.

Дедушка! Наконец-то! Фууу…

– Что-то бьется парнишка, сказать о чем-то пытается. Голова горячая, – сообщил о состоянии исцеляемого Медведь.

Дедушка подошёл, лоб у Алексея потрогал, жилку на руке нашел.

– Так и должно быть. Просыпается память, просыпается, – успокоил старик травника.

– Нууу… Я уж испугался… Горячий и всё бьется, сесть пытался…

– Ладно. Иди отдохни – сам с ним посижу.

Да, ровно день в день, час в час, легко появились на свет сразу трое новых жителей пустоши. Дедушке теперь часто придётся ящерицами лакомиться. Кстати, не особо она и вкусная. Даже – противная. Особенно лапы. А, что вы думаете – целители с утра до вечера только сладенькое полными ложками хлебают? Ой, совсем не так это…

Дедушка носом клевал, клевал и задремал.

Задремал, а потом и по-настоящему уснул.

Никто ему отдыхать не мешал, не тревожил.

Тем более, что на полный желудок-то не поспать? Набьешь его – в сон так и тянет. Алексей его не беспокоил. После прихода Дедушки, как-то так совпало, он успокоился. На своей лежанке больше не ворочался, сесть не пытался, руками не шараборил…

Снилось Дедушке что-то хорошее. Что? Кто знает, но на морщинистом лице временами улыбочка появлялась.

Вот так.

Взрослые во сне улыбаются редко. Вот малыши, те да – во сне ни с того, ни с сего могут умильно загримасничать. Ну, им-то можно, почему бы и не поулыбаться – плохого они ещё не успели натворить.

Малютки во сне даже ещё и смеются. Не часто, но и такое бывает. У взрослого смех во сне – редкость.

Дедушка просто улыбался, до смеха дело не доходило. Вот и прекрасно. На Зелёной смех во сне у взрослого нехорошим считался. Говорили, что это из-за того, что в голове у бедняги очень злые сущности поселились. Такое, сами понимаете, к хорошему не приведёт.

Кстати, на материнской планете смех у взрослого во сне относили к проявлениям болезни Паркинсона или слабоумия. На Зелёной про такое уже давным-давно не помнили. Не сохранились носители с данной информацией. Разрушились они во время взрыва реактора переселенческого корабля.

Много нужного и хорошего на тех носителях было закреплено. Всё в момент пропало. Вот и пользовались сейчас потомки переселенцев даже паровыми двигателями. Нет, имелись у них и средства передвижения с двигателями внутреннего сгорания. Не без этого.

Утеряно было многое. Про синтез лекарств речь даже и не шла.

Дедушка спал и всё это его не тревожило. Хорошо ему в пустошах было. Жены и дети рядышком, сыт, одет, обут – что ещё надо? Напали островитяне? Это сейчас где-то далеко, Дедушки не касается.

Сон старика чуток. Завозился на лежанке Алексей, Дедушка глаза и открыл. Поморгал пергаментными веками, зевнул…

– Как спалось?

– Хорошо…

Парень глазами по окружающему его пробежался.

– Вот и ладно. Поспал – теперь можно и поесть. Погоди, баб кликну, чего-нибудь принесут…

– Да я вроде и не хочу…

– Хочу, не хочу – надо. – свёл брови старик. – Мне лучше знать.

Алексей не стал спорить. Есть ему, и правда, вдруг как-то сразу захотелось. Не хотелось, не хотелось, а захотелось. Бывает со сна так. Тем более, что он почти двое суток вздремнул…

Оглядывал всё вокруг Алексей теперь по-новому. Нет, глаза его не изменились. Критерии оценки видимого стали другими. В сон он провалился парнишкой из сиротского приюта, а проснулся уже учеником медицинской школы Города. Есть разница. Причем, большая.

За несколько десятков часов он через годы и множество пережитых событий переместился. Совсем другим человеком стал. Правда, не везде пока ещё звёздочки тьму рассеяли…

Дедушка, кстати, это заметил. Иной взгляд у парня теперь, детское из него пропало.

– Как голова? – задал старик вопрос.

Алексей прислушался к себе.

– Побаливает. Ничего, терпимо.

Ноги парня опустились на дощатый пол.

– Пойду умоюсь, – сообщил он Дедушке о своем желании.

– Умойся, умойся – не помешает.

Даже голос парнишки Дедушке другим показался. Уже не подросток с ним разговаривал. Жёстче речь его теперь звучала. Как бы, более уверенно говорящий на ногах стоял.

Одна из жён старика принесла чашку с аппетитно пахнущим бульоном. Улыбнулась Дедушке, а уже только потом и Алексею. Что-то сказала, но парень её не понял.

– Хорошо покушать тебе желает, – пояснил старик.

– Спасибо, – проявил вежливость Алексей.

Парень отпивал маленькими глоточками содержимое чашки и поглядывал на Дедушку.

– Ну, что-то сказать хочешь?

Алексей кивнул.

– Тут мы с Медведем к здешнему знахарю ходили… – начал он сразу с главного.

Только про кого вспомни – он и появится.

Про травника Алексей упомянул, тот тут же рядом с лежанкой возник и около Дедушки примостился.

– Знаю такое дело…

Старик с Медведем жестом поздоровался и парню головой показал – продолжай мол.

– Так вот, когда возвращались – белый куб видели.

– Знаю я тот камень.

Дедушка опять с парня на Медведя взгляд перевёл. Слушай – про белое начинается.

– Не камень, это, а транспортный контейнер повышенной прочности для медицинской капсулы с переселенческого корабля.

Такую цепочку слов, что Дедушка, что Медведь – никогда не слышали. Но, поняли сказанное сразу. Медицинская капсула – это тебе даже не живика. Если рабочая, то…

Алексей замолчал. Дедушка и Медведь тоже без слов друг на друга смотрели.

– И что, за все эти годы? Никто-никто?

Медведь что-то непонятное в воздухе пальцами правой руки изобразил.

Такое, вопросительно-отрицательное, скорее всего, по его замыслу.

– Да за какие уж годы… Не так давно они тут и живут. Спрашивал я как-то своих женушек. Их матери даже не тут родились. Они – здесь. Родители жен только в пустоши и пришли.

Медведь, если уж так, как на самом деле, не Дедушке или Алексею сейчас вопрос задал. Себя он спрашивал. Как такое могло произойти, что этакое богатство никто не распознал?

Ответ Дедушки он вообще мимо ушей пропустил – мысли его совсем другим заняты были.

Медицинская капсула! Если ещё и рабочая…

Живика, что теперь живика… Вот капсула…

Воображение рисовало травнику картины одна лучше другой. На материнской планете бы сказали – делил он шкуру не убитого мохнатого когтистого животного.

– Никто-никто? – повторил травник.

На Дедушку вопросительно посмотрел.

Тот плечами пожал.

– Никто. Я, вот тоже, сколько раз этот камень, ну – контейнер, видел. Видеть, Медведюшка, одно, понимать, что видишь надо… Что про местных говорить. А, кроме их тут никого и нет.