Его не спасли крепкие на вид доспехи, так как ударил я в лицо, метя в глаза. В последний момент он окутался слабеньким покровом, но его это не спасло. Ослеплённый монгол схватился за глаза и закричал.

Я пнул его ногой в грудь, прямо под удары остальных. Один из них не успел среагировать и ударил орущего соратника по руке. Криков добавилось, как и неразберихи. А тут ещё и Макс, который уже успел разобраться со своим противником, напал на них со спины, добавив веселья.

К монголам подошло подкрепление. Сперва раздался звук копыт, потом показались всадники. Перед ними снова был полупрозрачный барьер, только в этот раз их было уже почти десять. Барьер находился от них подальше и был слегка более насыщенного цвета.

Грохот от удара был значительно сильнее, как и повреждения. Стена устояла, но часть уже до этого повреждённых брёвен окончательно раскололась, дом покосился и начал медленно заваливаться. Держать оборону там стало невозможно. Тем более, что ещё одну подобную атаку он точно не выдержит.

Это понял и Степан, так как спустя некоторое время, из дома начали выбегать наши бойцы, выстраиваясь в защитном порядке и прикрываясь щитами. В разворачивающихся коней монголов полетели стрелы. И в этот раз от них уже был толк. Всадники были защищены только доспехами. Духовного покрова на них не было. Видимо, применение барьера требовало больших энергетических затрат.

Мы с Максом успели расправиться со своими противниками, но взять горючие снаряды, в качестве трофея, нам не удалось. Один из метателей, то ли случайно, то ли специально, но попал в ящик уже горящим горшком. Полыхнуло знатно. Взвившееся в небо пламя было таким ярким, что я на несколько секунд ослеп.

Судя по крикам вокруг, проблемы со зрением возникли не только у меня. На эти крики я и двинулся, решив не изображать из себя неподвижную мишень.

Пару раз споткнувшись, я добрался до ближайшего орущего монгола, вцепился ему левой рукой за шею, а правой принялся наносить удары до тех пор, пока он не прекратил орать, а его тело не обмякло.

Не теряя ни секунды, я двинулся дальше. Всё повторились, но на этот раз, во время ударов, я разбил сосуд с горючей жидкостью. Такой вывод я сделал по ударившему в нос резкому и неприятному запаху. К тому моменту, как я убил своего противника, зрение практически вернулось в норму.

Происходящее вокруг, мне не понравилось. Помимо того десятка всадников, к нам пожаловало ещё примерно раза в три больше монголов. И сейчас между ними и нашим отрядом шло кровавое сражение.

В мою сторону скакало сразу четыре монгола. Выглядели они опасно. Вокруг каждого мерцал покров. Мне же требовалась передышка. Поэтому, я развернулся и… побежал.

Единственное место, где бы меня не достали всадники, был узкий проход между двумя домами, которые почему-то стояли слишком близко друг к другу. Единственной преградой к спасительному укрытию была горящая жидкость, которая растеклась во все стороны. Прыгать в пламя было страшно, но, с другой стороны, может лошади не решатся идти вслед за мной.

Огонь я проскочил быстро. Благодаря покрову даже не почувствовал исходящий от него жар. И лишь оказавшись по другую сторону понял, какую глупую ошибку я совершил. Совсем забыл, что на меня попала та вонючая жидкость из их горшков.

Рукав вспыхнул мгновенно. Руку начало печь. Пришлось скидывать плащ и нырять в проход уже без него.

Всадники за мной не последовали. Вместо этого они остановились у огня и поскакали на Степана.

Я обежал дом, выскочил из темноты, ударил одного из монголов в спину и ушёл обратно. Старался выбивать одиночек и немногочисленных лучников, которые всё-таки решили воспользоваться своими луками.

В какой-то момент, Степан повёл бойцов в атаку. Они бросились на врагов, которые уже исчерпали запасы энергии. Воодушевленные командиром воины подрубали лошадям ноги, стаскивали всадников и кололи их мечами и копьями.

Будь сейчас день, то, я уверен, что многочисленные лужи были бы красными от пролившейся крови.

— Ян, займись убежавшими! — прокричал Степан, увидев, как я добиваю вражеского командира.

Я молча последовал его приказу, отправившись в погоню за немногочисленными монголами, которые предпочли отступить, когда поняли, что сражение складывается не в их пользу. Таких было не слишком много. Некоторые из них были верхом, некоторые потеряли своих скакунов.

В темноте, под дождём, всадники не слишком сильно гнали своих лошадей, опасаясь, что они переломают себе ноги. Ими я занялся в первую очередь, решив, что безлошадными займусь позже.

Если бы не Инь, то я замучался бы их искать. А так, дух безошибочно выводил меня на врагов.

Ни о каком благородстве не могло быть и речи. Я атаковал внезапно. Как правило, в спину. Если враги были посильнее, и я не был уверен, что справлюсь с ними, то в дело вступал медоед. Он нападал на духов и рвал их на части. Они подвывали от ужаса, глядя на то, как то один, то другой член их отряда внезапно падал на землю без каких-либо видимых повреждений.

Не знаю, скольких я убил и всех ли нашёл, но в деревню я вернулся уже под утро. Уставший, промокший и замёрзший, я ехал по улице верхом, с трудом удерживаясь в седле. Энергии на то, чтобы активировать покров, не осталось. Как и сил. Если бы не съедобные запасы, которые обнаружились в сумках у попытавшихся сбежать всадников, то я остался бы лежать в каком-нибудь лесочке.

Инь тоже не отзывался. Для него эта ночь оказалась насыщенной битвами. Его неслабо потрепали, но и он поглотил немало духов. Сейчас он тратил набранную энергию на восстановления как себя, так и меня.

Я в очередной раз недооценил противника и заработал колотую рану груди. Вдобавок, меня рубанули по ноге. Как назло, в тот момент я пустил всю оставшуюся энергию на защиту головы, шеи и живота. Поэтому сабля прорубила штаны и глубоко ушла в плоть.

Тем не менее, я чувствовал удовлетворение и… радость. Всё дело в том, что мне удалось поймать и привести с собой трёх лошадок. А это значит, что мне не придётся больше бежать, держась за стремена. Теперь я буду скакать верхом, как и остальные.

Трупы монголов уже успели скидать в какую-то яму, предварительно сняв с них все мало-мальски ценное. Горящий дом вовремя потушили, и пожар не перекинулся на остальные строения. Дождь больше не лил, но противно моросил. В такую погоду хочется сидеть в тепле у печи, а не шататься по лесам и полям, преследуя сбежавших врагов.

Меня встретили и показали, куда пристроить трофейных лошадей. Там их расседлали и сказали, что накормят, напоят и вообще позаботятся. Проблем у них возникнуть не должно. Я брал самых спокойных, остальные убежали, а парочку пришлось убить, так как после смерти хозяев, они словно сошли с ума и бросались на меня, пытаясь пробить мне голову копытами.

Дом, в котором на ночёвку располагался Степан, сгорел. Поэтому, он переместился в другой. Нашёл я его быстро, мне даже просить никого не пришлось. Сказали, что командир меня ждёт и приказал зайти к нему, как только я вернусь.

В доме было жарко. Я прямо почувствовал, как сладостно заныли согреваемые конечности. А ещё тут пахло едой. Живот тут же дал о себе знать, издав урчащий звук.

Помимо Степана и пары десятников, тут так же находились мои приятели. Макс, раздетый по пояс, увлечённо поглощал еду из большого котла. Его одежда сушилась у печи, на которой спал Макар.

— Я уже волноваться начал, — буркнул оснувшийся командир, стоило мне сесть с ними за стол. — Эти вон вернулись уже час назад, а тебя всё нет и нет.

— Пришлось побегать, — ответил я, хватаясь за одну из лежащих на столе ложек. — Можно?

— Конечно, — кивнул Степан. — Сколько догнал?

— Вроде семерых. Привёл три лошади. Получил пару ран.

— Надо было сначала перевязать, а потом уже сюда идти.

— Да я сам перетянул. Заживёт. Мне бы только отдохнуть пару деньков.