— Надо ускориться! — добавил наш проводник, показывая пример.
— Он исчез, — крикнул я, бросив очередной взгляд назад.
— Поскакал за остальными! Ходу, ходу!
Мы ускорились. Пусть, с таким количеством раненых это было и не просто, но мы старались. Признаться, я не совсем понимал опасения Акамира. Между нами и тем одиноким разведчиком, было довольно большое расстояние. И даже с ранеными мы скакали довольно быстро. Чего он, спрашивается, так напрягся?
Мы двигались в сторону города ещё какое-то время, периодически оглядываясь назад, в поисках погони. И в какой-то момент, я убедился, что Акам был прав. Множество точек появились за нами и начали постепенно приближаться.
— Быстрее! — подгонял нас Акамир.
До города оставалось не так уж и много. Я даже мог разглядеть его стены далеко впереди. Вот только и монголы постепенно нас догоняли, несмотря на то, что мы не особо то и щадили лошадей, постоянно их подгоняя и заставляя скакать ещё быстрее.
Я скакал в числе последних. Моя лошадь постепенно отставала всё сильнее. Не помогали ни понукания, ни крики. Она просто не выдерживала заданный Акамиром темп.
Город был уже довольно близко. Лошади хрипели и роняли пену. Здоровые бойцы придерживали раненых, чтобы те не вывалились из сёдел. Но и монголы уже сидели у нас на хвосте. При желании, можно было даже разглядеть их лица, на которых кривились рты, в беззвучном пока крике.
На нашем пути был заросший овраг, обойти который стороной мы бы просто не смогли. Он тянулся в обе стороны на неизвестное расстояние. Преодолеем его — и до спасительных стен рукой подать. А там, может быть нас заметят дежурные на стенах и вышлют навстречу подмогу!
Первые всадники спустились вниз, тараня тонкие кусты. небольшой пробег по дну, прыжок через неглубокий ручей, и вот они уже взбираются вверх, вырываясь из этой сумеречной растительной ловушки.
— Не отстаём! — кричит Степан, одним из первых оказавшись наверху и оглядываясь назад. — Проклятье! Скорей!
Убедившись, что замыкающие уже начали спуск и вскоре присоединятся к остальным, он снова помчался в сторону города.
Я посмотрел назад и с удивлением увидел, что монголы уже почти догнали нас. Они шли, словно огромная, единая, тёмная масса. А перед ними словно катилась волна энергии.
Так знакомо… Но, откуда?
Я отвлёкся на секунду, пытаясь удержать смутное ощущение узнавания. Словно назло, мой конь выбрал именно этот момент, чтобы провалиться передней ногой в яму и, издав жалобное ржание, кувырком полететь вниз, в овраг.
Меня выкинуло из седла, и я полетел прямо в ручей, успев увидеть, как мой скакун напоролся грудью на острый обломок дерева.
Всё, что я успел сделать, это сгруппироваться и укутаться духовным покровом. Удар оказался сильным. Меня швырнуло о камни. Что-то хрустнуло. Скорее всего что-то моё, так как меня с головой накрыло волной боли.
В глазах начало темнеть, и я, на последних силах, заполз в какую-то нору у самого берега, которая была скрыта свисающей травой и тонкими ветвями деревьев.
Глава 18
Чувствуя, что организм не выдержит и скоро отключится, я старательно закапывался всё глубже. На мое счастье, нора была не прямая, а шла дугой. Я впихивал себя в узкое пространство до тех пор, пока не перестал видеть выход, ведущий наружу. Только после этого я позволил себе остановиться и негромко застонать от боли.
Падение вышло слишком жёстким. Вдобавок, я усугубил свои травмы, когда прятался. Но у меня просто не было другого выхода, если я не хотел попасть в руки разъярённых монголов.
Их крики, ржание лошадей и топот копыт я отметил краем сознания, балансируя на самой грани. Я слышал, как множество лошадей спустилось в овраг и бросилось дальше в погоню. Слышал и даже частично понимал их крики, когда они увидели моего мёртвого скакуна. Да до меня даже дошло, что кто-то из их командиров приказал обыскать овраг в поисках всадника мёртвой лошади.
Но пошевелиться я уже не мог.
Я словно спал и при этом находился в сознании. Меня снова накрыло видением волны силы, что мчится на меня, снося всё на своём пути. Я вспомнил свой…сон? Вспомнил и то, что я видел огромного медоеда, так похожего на Иня, и что я разговаривал с ним о чём-то.
Голоса монголов приближались. Судя по звукам, они рубили саблями и тыкали копьями во все подозрительные места. Дошли они и до моего укрытия. Раздались звуки срубаемых ветвей и травы, следом, прямо в земляную стену, вонзилось несколько стрел, в ладони от меня несколько раз прошло копьё и… на этом всё. Они просто пошли дальше.
Я прислушивался к издаваемому ими шуму ещё несколько минут, после чего не выдержал и позволил себе отключиться.
В себя я пришёл от того, что мне сильно хотелось пить. Однако я долго лежал без движения, прислушиваясь к происходящему снаружи. Только убедившись, что никаких подозрительных звуков нет, я начал выбираться из своего укрытия.
Болела грудь, болели руки и ноги, но боль была не острой. Я медленно выбирался наружу, стараясь издавать как можно меньше шума. В темноте норы я наткнулся на так и торчащие в земле стрелы, когда задел их оперение лицом.
Защищавший вход навес из растительности был местами изрублен. Но даже так он давал некоторую защиту. Через дыры же было понятно, что снаружи наступила ночь.
Улёгшись у самого выхода, я снова принялся прислушиваться. Меня хватило всего на несколько минут. Журчание воды манило так сильно, а жажда стала настолько невыносимой, что я не мог думать ни о чём другом, кроме как о паре глотков живительной влаги.
Подобно столь нелюбимым мне змеям, я вылез наружу и оказался в неглубоком ручье. Прохладные струи омыли моё тело, забирая боль, смывая грязь и принося свежесть и облегчение.
Я жадно глотал воду, чувствуя, как приятная прохлада сменяется холодом. Преодолевая накатившую слабость, я выбрался из воды, очутившись на траве.
Мокрая одежда липла к телу, забирая остатки тепла. И это при том, что ночь выдалась довольно прохладной. Такими темпами монголам даже не придётся выслеживать меня, чтобы добить, меня добьёт проклятый холод.
Я поднялся на ноги, скинул куртку на кусты и принялся крутить руками, пытаясь разогреть одеревеневший организм. Вначале всё шло со скрипом, но с каждой секундой мне становилось лучше. Мышцы разогревались, лёгкая боль не мешала, предательская слабость и нежелание шевелиться уходили.
Остановился, только когда мне стало жарко. Словно дожидаясь этого момента, живот скрутило от голода. Я огляделся по сторонам и решил пойти в сторону, где, по моим прикидкам, должно было остаться тело лошади. Была слабая надежда, что монголы оставили всё, как есть, не став ничего трогать. А ведь там были седельные сумки, в которых была еда, вода и кое-какие необходимые в походе мелочи.
Я прикинул направление, подхватил куртку и пошёл туда, где меня постигла такая неудача. До нужного места я дошел спустя пару минут. Хотя, мне казалось, что в тот момент я умудрился отползти намного дальше.
Обломка дерева не было. Как и лошади и сумок. Кто-то срубил убившее моего скакуна природное копьё, и забрал с собой труп лошади. То, что я пришёл в нужное место, было понятно по вытоптанной траве, взрыхлённой земле и тёмным пятнам крови, которой тут пролилось немало и которую было видно при свете Трёх предков.
Внезапно я напрягся и бросился под прикрытие растительности. Лишь спрятавшись я осознал, почему именно так поступил. Запах дыма. Да, налетевший ветерок принёс лёгкий запах дыма. И это могло значить лишь одно, враг оказался ближе, чем я думал.
Я не стал проклинать себя за беспечность. Вместо этого я пошёл к примеченному месту, где можно было бы без особого шума подняться наверх. Сидеть тут неизвестно сколько, дожидаясь подхода армии монголов? Ну уж нет, лучше воспользоваться возможностью и попытаться добраться до города.
Да, это рискованно, но всяко лучше, чем забиться в глубокую нору и ждать, когда меня прикончит холод и голод.
