XIX
И в вечной грусти Цербер охраняет
Предел Иного, недоступный людням,
Лишь потому, что смертный забывает:
Он дан нам как замена стылым будням.
Окраин естество, что есть граница мира, —
Звон инобытия, свидетельство того,
Что нет жильцов, покинута квартира,
Где плоть жила, там место Никого…
Мифический персонаж Цербер вряд ли был знаком жителям Северных пределов, и здесь очевиден семантический импорт одного из персонажей Древневекового Царства мёртвых со стороны Загора для разъяснения опасности и неординарности замысла, связанного с поиском древнего государства Над-Ветрия. Отметим, что существование Цербера как реального зооморфного разумного творения Ангойяны описывается представителем островной басурманской школы, Гарриком Гончаром, который назвал его Pushok, вероятно, за склонность к хаотической телепортации (Ролсова 2357).
Однако, далее возникает следующий вопрос: если речь идёт о транспространственном сёрфинге, почему учёный говорит о нём, как о пределе Иного? Любой кропотливый исследователь отметит, что перемещение в различных полях Вселенной, даже столь необычное в Поздневековье, не предполагает существование иного мира. Весь Универсум – это целое, равное единице, и только косность и неразвитость людней предполагает надежду на иные пространства вне этого мира. Ответ приходит в следующих строках Инойка. «Стылые будни» представляют собой жизнь души в человеческом теле, когда отсутствие ограничений существует только в одном – в познании. А само инобытие, о котором пишет автор, являет собой дальнейшую жизнь человека, наделённого возможностями межпространственного проникновения. Здесь и кроется объяснение учёного, который не отделял возможность телепортации как навыка, доступного человеческому разуму, переросшему бренное тело, и движения по Пути Ангойяны, дарующею такую способность своим последователям.
В последних строках Загор обозначает своё понимание сущности людней как энергетической субстанции, называемой ещё со времён Архаичных веков душой. Уход души, ведомой «звоном инобытия», оставляет тело наедине с миром как предмет, соотнесённый с ним. Субъектность личного присутствия намечена только там, где существует часть энергии Ангойяны. Отсутствие же субъекта там, откуда вышла душа, говорит лишь о существовании части мира в миру, как не инициированной части Тела Вселенной. Поэтому присутствие «Никто»[32] в организме без души, как элемента Всего подчёркивает, что экзистенциалом обладает только единица-личность, имеющая воплощение в виде энергетического импульса Ангойяны.
XX
Нет истин в бытие, есть правда мирозданья,
Из века в век живущая во вне.
Нет мира вне тебя, упрятанные знанья
Сознанье оросят, как капли на стекле.
Есть чувство где-то в нас, моралью сновидений
Оно живёт не в такт, не попадая в лад
С тем миром, что кружит беспечным вальсом те́ней,
Души полёт прервёт и возвратит назад.
Об избирательности восприятия, переключающегося с рассмотрением капель на стекле на изучение через них сада за окном, писал некий поздневековый правитель административного поинта Ника-Ра-Гуа Ортега, очевидно равняющийся на императора древнего царства М. Аврелия (Кротофф 2341).
«Правда мирозданья» (за-полярский: Зеу Мичуна), согласно учению заполярских шаманов – единственный закон Ангойяны, описывающий все процессы во Вселенной. Человеку возможность постижения этого закона давалась благодаря развитию в себе способностей к «внутренней математике». Интуитивные попытки описать гармонию мира с помощью совершенства математики предпринимались ещё древневековыми пифагорейцами[33]. Ошибкой последних было то, что физическое пространство они постигали только «внешними исчислениями», что заложило на многие века ошибочную традицию использовать «цифры поверхностей» в ущерб позабытым «внутренним исчислениям» и «цифрам глубин».
В поздневековье также проводились исследования в области исчисления пространства как множества путей и исследование гармоничных энергий, известных как попытка создания «Теории всего». Естественно, что изыскания в упоминаемой области потерпели неудачу в силу того, что человек, как объект самоактуализации Ангойяны, не брался в расчёты древними и поздними алфизиками. Забвение «внутренней математики» ставило абсолютно непроницаемую стену между примитивным материализмом Поздневековья и возможностью улавливания транспространственных величин. Попытки обратить внимание на подобный просчёт предпринимались ещё в древности. Однако утверждения ряда маргиналов: «Человек есть мера всех вещей», игнорировались научным сообществом вплоть до рождения цивилизации Людни 2.0.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.