От века и поныне дороже всех сокровищ в этом мире – доброта сердца человеческого. И в первую очередь доброты ждут от женского сердца, к тому же ждут всегда: и в хорошие, и в трудные времена.

Когда в доме достаток и процветание, когда дни текут без забот и тревог, то любая душа украшается добродетелью и не остается места для искаженного злобой лица, для грубых речей. Но вот если в семью приходит бедность и день сегодняшний оказывается скуднее вчерашнего, тогда являет себя истинная красота души.

Для отношений между мужчиной и женщиной это особенно важно. В богато изукрашенной опочивальне новобрачных, на новом изголовье – клянутся любить друг друга до гроба и лечь в одну могилу, готовы быть вместе и в следующем перерождении. Но и для страсти когда-то наступает осень, увядает она, как осенние травы, и затихают мужские клятвы, а ведь прежде голос перехватывало лишь в минуты любовной радости… Как тяжко это охлаждение!

В старину жила в Китае женщина по имени Мэн Гуан[26]. Была она дочерью богатого и знатного человека, но муж ее, Лин Бо-чунь, со временем разорился и вынужден был бежать от людских глаз в пустынный край Балин. Хотя жил он скудно, Мэн Гуан без ропота за ним последовала. Она резала в поле траву, своими руками ткала полотно, нанималась к чужим людям на самую грязную работу, но все равно глубоко почитала своего мужа. На чужое богатство и знатность она не заглядывалась и хранила женскую верность.

А нынешние девицы? Они смогли бы так следовать супружеским обетам? Забыв о долге и чести, они хотят лишь щеголять в дорогих шелках! Но ведь всякий человек, и даже тот, кто высоко поднялся в этой жизни, лишь однажды переживает пору цветения, и сколь бы пышным оно ни было, следом неизбежно увядание. Не миновать и упадка в делах. Так не справедливо ли будет назвать людьми достойными и счастливыми лишь тех, кто и в жалких отрепьях прекрасен душой?

Вот песня, которую сложила Найси-но сукэ Наоико:

Прекрасные стихи! Отшельник с Горы Золотого Дракона[28], мягкосердечный и чувствительный до слез, как старая женщина, – просит юных девушек, которые развернут сей свиток, чтобы они с должным вниманием прочли эти строки.

Ёнэхати. Тандзиро, я же просила подождать! Ты, кажется, уходишь? (Обращается к О-Тё.) О-Тё! Вот уж с кем давно не виделись! А как похорошела… И сильно за это время подросла. Пора тебе замуж.

Говоря все это, она пристально смотрит на Тандзиро. Тандзиро же ведет себя невозмутимо.

Тандзиро. Правда очень выросла? Я когда ее увидел, то с трудом узнал…

Ёнэхати. Неужели не узнал? Что-то не верится. Вот видишь, О-Тё, как забывчивы мужчины! Это только кажется, что на них можно положиться. (Она метит в Тандзиро.) Верно я говорю, Умэдзи-сан?

Умэдзи. Верно-то верно, но многое зависит от женщины. Того, кто нравится тебе, может полюбить и другая, поэтому надо всегда быть начеку.

О-Тё, совсем еще по-детски, не умеет изображать любезность. Вопреки приличиям, ее лицо выдает все, что у нее на сердце. Некоторое время она молчит, но потом кое-как берет себя в руки.

О-Тё. Простите меня, госпожа Ёнэхати. Когда я встречаю того, с кем не виделась долго, то это на меня сильно действует. Я обычно ни слова не могу сказать. Вот и сейчас…

Это наивное оправдание, произнесенное с улыбкой, – самое большее, на что она способна в данных обстоятельствах.

Ёнэхати. Не извиняйся, не стоит. Ну а как дела в нашем квартале?

Тандзиро. Сейчас я все подробно расскажу. Только давайте закажем сначала сакэ, а то перед Умэдзи неловко…

Умэдзи. Пожалуйста, не беспокойтесь.

Ёнэхати. Я уже все заказала.

Тандзиро. Вот как…

В это время приносят вино и закуски. Все берутся за рюмки.

Ёнэхати. Итак, что же случилось? Госпожа О-Тё ушла из дома?

Тандзиро. Ужасные вещи творятся!

Рассказывает в подробностях недавно им услышанную историю злоключений О-Тё. Девушке сочувствует даже Ёнэхати.

Ёнэхати. Да, многое пришлось пережить госпоже О-Тё… Но теперь она хотя бы избавлена от Кихэя и может не глядеть на то, как он творит свои черные дела.

Говоря это, Ёнэхати не перестает думать о своем. Ведь О-Тё – невеста Тандзиро, а Тандзиро для Ёнэхати все равно как муж. Ёнэхати прекрасно сознает, что у нее могут отнять мужчину, стоит ей лишь допустить оплошность. Ведь Тандзиро испытывает к девушке симпатию, и с этим следует считаться. Нужно наконец рассказать О-Тё все как есть! Пусть эти двое почувствуют, как обязаны ей, Ёнэхати, пусть осознают себя должниками – это принудит их к сдержанности. А Ёнэхати тем временем не будет сидеть сложа руки, она предпримет все, чтобы не дать себя отодвинуть в тень.

Придя к такому решению, Ёнэхати подает О-Тё рюмку.

Позволю себе предложить…

О-Тё. Хорошо, только немного.

Ёнэхати. Умэдзи-сан, прошу, налейте О-Тё!

Умэдзи. Да-да, конечно. (Наливает.)

Ёнэхати. По правде говоря, мне неловко начинать этот разговор, ведь мы очень давно не виделись с госпожой О-Тё. И все-таки я скажу… Быть может, вы будете смеяться над моим бахвальством, но я теперь стала настоящей гейшей из Фукагавы. Конечно, все это благодаря доброму расположению окружающих, прежде всего Умэдзи-сан…

Словом, теперь мое положение таково, что я сама никому не указываю, но и мне никто не указывает. А наш молодой хозяин, как известно, испытывает сейчас некоторые затруднения. И вот я… Мне трудно говорить об этом… (Она запинается, но потом все же договаривает.) Нас с молодым господином давно уже связывает тайная клятва. Теперь, когда я обрела свободу, мы с ним не расстаемся. Разве что на короткое время, когда мне приходится принимать гостей. Но сердце мое всегда с ним, ведь мы словно муж и жена. (Она специально приукрашивает, чтобы погубить росток любви в душе О-Тё.) Говорить об этом неловко, но я делаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить молодого господина. Нельзя сказать, что я оплачиваю все его расходы, но я ему помогаю. Как я поняла из разговора, О-Тё тоже сейчас испытывает трудности. Я готова помочь. Не стесняйтесь, прошу!