– Извини, что я тут хозяйничаю, – сказал Патрис, разливая кофе по кружкам. – И извини, что я вчера повел себя как дуралей.

– Дуралей? – я засмеялась.

– Да. Это неправильно?

– Правильно, просто я давно не слышала этого слова. Оно какое-то старое.

– Напомню, меня изначально языку учили бабушка с дедушкой, поэтому у меня тоже речь немного «старая», – Патрис улыбнулся и наконец-то поставил передо мной тарелку с горячими оладьями. – Можешь называть меня дедом. Верно сказал?

– Ладно, прощаю тебя, grand-père!

И что самое интересное, у меня правда не осталось на него никакого зла. Да, он придурок. Но очаровательный. Он так мило ест, поставив одну ногу на стул и накручивая свою кудряшку на палец руки. А еще он смешно морщит нос, чтобы приподнять спустившиеся очки. В этом есть что-то детское и наивное. Даже не хочется ему мстить. Но… что-нибудь придумаю.

А какие у него получились оладьи! Просто божественные. По секрету, даже у мамы и Ба такие вкусные не получаются. Мне захотелось стереть себе память, чтобы снова испытать эмоции от первого укуса. Это вообще законно – так готовить? Ему нужно быть поваром.

Какая она смешная! И так забавно ест: похожа на маленького хомячка, который пытается всю еду спрятать за щеками. С ней на свиданиях, наверное, очень легко и комфортно. Еще ни разу не встречал девушку, которая при парне готова есть в расслабленном состоянии.

И мне повезло, что за чашку кофе и порцию оладий она простила меня. Договариваться с ней точно будет легко. Но и обижать я ее больше не буду. Нам нужно месяц еще как-то прожить вместе. И все-таки она очень милая…

Нет, нет, нет!

– Ты отлично готовишь. Спасибо большое! Это было вкусно. – Обессиленная, но довольная, я отодвинула тарелку. Интересно, кому-то еда дает энергию? Лично мне, после того как я вкусно поем, всегда хочется спать. В прошлой жизни я, наверное, была коалой, которая спит большую часть суток.

– Думаю, было вкусно из-за конфитюра Вероник Львовн, – скромно ответил Патрис. – Я не совсем хороший повар. Очень часто мои блюда выходят никудышными.

– Ты опять заговорил как дедушка, – засмеялась я. – Но я вообще готовлю очень средне. Такой завтрак у меня никогда не получится. Давай так: с тебя еда, с меня мытье посуды.

– Целый месяц?

– Целый месяц!

– Договорились! Ненавижу мыть посуду. Даже загружать в посудомойку.

– Вот и отлично! – Хоть какая-то польза будет от него. Но если он все так вкусно готовит, то мне точно придется идти на шопинг за одеждой побольше.

– А мы сегодня пойдем в университет?

– Не очень хочется, но мне нужно показать, что ты живой.

– А были моменты, что приезжий студент мог не дожить до посещения университета?

– Вообще, таких моментов не было, но вчера могло случиться! – Я подмигнула и выскочила из кухни.

Солнце решило сделать небольшой перерыв и спряталось за облаками – на улице стало возможно дышать. Не знаю почему, но мне захотелось немного принарядиться – я выбрала джинсы с высокой посадкой, серый кроп-топ, серый пиджак и завершила образ милыми зелеными сережками. Если уже и идти с высоким французом по улице, то не хочется выглядеть как школьница в шортах. А вот француз как раз решил не запариваться, как мне сначала показалось, надел просто джинсы, свободную футболку и нацепил на руку несколько браслетов. Но его духи, в которых он как минимум принял ванну, говорят о другом. Dandy!

Когда мы с Патрисом зашли в лифт, то кабина показалась уже, чем обычно. Не знаю, с чем это связано, но вполне может быть, что это из-за оладий или от дыхания Патриса, которое я чувствовала на своих волосах. А может быть, от запаха его парфюма. Сладковатый, с нотками ванили. Он так ему подходит. Из-за этих мыслей мне безумно захотелось выскочить и побежать куда глаза глядят. Главное, подальше от него. Хотя я в балетках, а он в кроссовках. Преимущество на его стороне – он точно меня догнал бы. Хотя зачем ему это? К счастью, мучение было недолгим, я вырвалась на свободу из тесного пространства.

– Тебе плохое самочувствие? – учтиво спросил Патрис.

– Правильно говорить: «Ты плохо себя чувствуешь», – огрызнулась я, но быстро постаралась исправиться и соврала: – Прости, просто не очень люблю замкнутые пространства.

До метро мы шли не разговаривая, но я изредка посматривала на Патриса, когда замечала восхищенные взгляды проходящих девушек. А он и правда симпатичный. И это бесит. Сам Патрис не обращал ни на кого внимания, а просто восхищался всем вокруг: трамваями, домами, шумом машин, зелеными деревьями.

– Это обычная станция, – сказала я, когда мы спустились в метро «Университет». – Я тебе потом покажу красивую, которая исполняет желания студентов.

– Только студентов? А остальные люди не могут загадывать желания?

– Ну, это же не волшебная лампа джинна, – съязвила я. – Там скульптура собаки. По традиции к ней ездят студенты перед сессией.

– Ты тоже ездил?

– Ездила, – поправила я и засмущалась. – Меня подруга очень просила.

– C’est magnifique! Я хочу там побывать и загадать желание.

Эта станция метро мне всегда казалось обычной, но Патрис с таким восхищением ее рассматривал, что я начала думать, полицейские его в чем-то заподозрили.

– Просто потрясающе! У вас все так продумано! Есть помощники, люди так спокойно ходят.

– Сейчас лето и не час пик. Зимой тут ад.

– Тебе надо побывать в Парижском метро – вот там настоящий ад. Люди никогда так спокойно не заходят и не выходят из вагона. Мы почему-то выбегаем.

До университета мы шли, разговаривая на французском о погоде. Люблю эту дорогу. Люблю свой университет. Еще с пятого класса мечтала в нем учиться, поэтому всегда брала себе дополнительные занятия в школе и не возражала против репетиторов и олимпиад, благодаря которым и смогла поступить на бюджет без экзаменов. И только через несколько месяцев после начала учебы поняла, что люди немного странно реагируют на его название, придумывая разные истории моего поступления. Поэтому я решила, что не буду говорить название вуза, так проще.

– Вы уронили небоскреб? – пошутил Патрис, когда мы подошли к зданию.

– Ха-ха-ха, – проговорила я. – Это самая популярная шутка.

– О! С женихом пришла? – Дядя Вова отвлекся от книги моего отца. – А я тут детективчиком балуюсь. Неплохо, кстати.

– Не женихом, а подопечным. Нянечка я его на ближайший месяц.

– Не слишком ли он большой для няни? – дядя Володя засмеялся.

– Дядь Володь, посмотрите его в списке – Патрис Котийяр.

– Есть такой! Тогда шуруйте в деканат.

– Я вообще не понял, что он сказал, – смущаясь, произнес Патрис.

– Вот и хорошо.

Секретарша Катя утопала в кресле, играя в телефоне, не повернув даже голову к нам:

– Сегодня не приемный день!

– Я «француженку» привезла.

– Ой! Мм-м-м… Таяна Александрова? – Катя испугалась и почти подскочила в кресле.

– Bonjour, Madame!

– Заполните, пожалуйста, бумаги, – секретарша протянула Патрису какой-то бланк и зашептала: – Прости, пожалуйста! Я не знала, что Патрис – это мужское имя! Думала, одну певицу известную так зовут… А ее зовут Патрисия… Короче, влетело мне от ректора, от твоего папы. Думала – уволят. Дали испытательный срок. Ты, пожалуйста, не отказывайся от него. Он выглядит вполне адекватным. На убийцу или маньяка не похож… Ничего такой. Была бы я помладше…

– Вы тоже прекрасно выглядите, – улыбнулся Патрис, отвлекаясь от бланка.

– Он говорит по-русски? – Катя от волнения еще раз подскочила в своем кресле. А я… Я была чрезвычайно довольна этой маленькой местью. Катя за меня сама себе отомстила.

– Так, – Катя заговорила строгим тоном и одернула блузку. – Через два дня жду вас снова. Нужно между студентами распределить мероприятия. Кстати, Савелий Михайлович сказал, что вы уедете на дачу. Прошу звонить и отчитываться в деканат. Все, не задерживайте, у меня много работы.