— Иосиф Виссарионович, могу сказать, что это танк моего кабэ. Один из проектов Бэра с тяжёлой бронёй и крупнокалиберным орудием, сто с чем-то миллиметров, — произнёс инженер подрагивающим от нервного потрясения голосом.

— Сто сэмь.

— Второй тип танков так же конструировался на моём заводе, были изготовлены образцы для демонстрации, но их судьбу я точно знаю, и попасть в Белоруссию они никак не могли. Но я не могу сказать, кем и когда эти танки с фотографий производились и как они оказались в соседней республике.

— Но это точно ваши танки, Александр Александрович? И средние, и тяжёлые?

— Так точно, Иосиф Виссарионович, — почти по-военному ответил инженер.

— И вы про их создание ничего не знаете? Про секретный полигон? Завод или кабэ в Западной Белоруссии?

— Не знал и не знаю. И не могу представить, кто смог бы проделать такую работу. Это же не просто танк — это собрание узлов с разных заводов. Ни одно предприятие просто не сможет одновременно создавать орудия, снаряды, двигатели, броню и многое другое. Причём, сразу в нескольких вариантах. Вот там есть двигатели, так они буквально на пересчёт, каждый ещё до момента сборки уже записан за тем или иным заводом, выпускающим транспорт. А орудия ЗиС-шесть и вовсе изготовлены в количестве нескольких единиц, которые все учтены.

— У мэня был разговор с товарищэм Грабиным по поводу данного орудия ещё весной, и он обещал, что можэт поставить такую пушку в тяжёлый танк.

— Грабин оружейник, он не мог подобное сотворить никак. Вставить в башню орудие — да, но не создать саму башню, танк и прочее, — пожал плечами Морозов.

— Однако эти танки существуют и вышли из окружения к нашим частям за Витебском. Средние танки а-сорок три и тяжёлые а-сорок четыре.

— Мне это было неизвестно, точно так же, как информация об их изготовлении.

— А гражданин Фирсов не мог сдэлать нечто подобное, а, Александр Александрович?

— Исключено, Иосиф Виссарионович. Не обладал он такими возможностями. Да и не мог, ведь чертежи только этой весной были созданы полностью, и началась предварительная работа по изготовлению прототипа. Товарищ Ворошилов только-только успел одобрить проект, а потом началось и лето, и война.

— Хм, — Сталин отложил потухшую трубку, после чего взял со стола ещё одну папку, медленно развязал ту и раскрыл. — Вам знакомы вот эти рисунки?

Морозов быстро встал со своего места, чтобы принять несколько крупных фотографий. На них были изображены рисунки, как и сообщил хозяин кабинета, а не чертежи, что исподволь ожидал увидеть инженер. Но рисунки очень подробные, чёткие, с прорисовкой даже мельчайших деталей. И тут же рядом столбик очень подробных ТТХ: толщина брони, калибр, скорость, запас хода и количество потребляемого топлива. Даже имелась простенькая таблица для брони: какой калибр выдерживает, с какой дистанции и каким типом снаряда.

— Обедненный уран? — шокированный Морозов посмотрел широко раскрытыми глазами на Сталина. — Это что? Это как?

— Это вас не касается, товарищ Морозов, — в голосе главы государства отчётливо зазвенела сталь.

— Прошу извинить.

— Что по этому танку скажете? Я хочу услышать ваше мнение, Александр Александрович?

— ИС-восемь, м-м, тяжёлый танк. Я бы сказал, что сверхтяжёлый танк, так точнее. Сто двадцать два миллиметра — орудие… двухплоскостной стабилизатор для него… гидромеханическая трансмиссия… — забормотал под нос Морозов. — Иосиф Виссарионович, я впервые вижу этот рисунок, точнее сказать, впервые вижу данные этого танка. На мой взгляд, это практически невозможная машина, нереальная.

— Как создание а-сорок четыре? — слегка усмехнулся вождь.

— М-м, согласен, я поспешил со своими выводами, — вздохнул инженер, потом сделал несколько глотков остывшего чая, чтобы смочить горло. — Простите, если задам вопрос который мне не положен, Иосиф Виссарионович. А этот танк, ИС-восемь, имеется в наличии среди тех машин, что вышли под Витебском?

— Вы правы, сомневаясь, что данный вопрос вне вашэй компетэнции, Александр Александрович. Пока показать могу только этот рисунок. И ещё вот эти, — из той же папки были извлечены на свет ещё несколько крупных фотографий.

Морозов принял фотографии, на которых были запечатлены рисунки всё того же автора, судя по характерным чертам изображений и подачи материала.

— Тэ тридцать четыре восемьдесят пять, — вслух прочитал он название машины, что смотрела на него с чёрно-белой фотографии, потом взял следующее. — Тэ сорок четыре… СУ сто… СУ семьдесят шесть, кхм, голожопый «фердинанд», странное название… ах да, по аналогии с немецким самоходным орудием. Иосиф Виссарионович, я о такой технике у немцев не слышал.

— Смотритэ дальше, — махнул тот только что раскуренной трубкой.

Морозов брал одну фотографию, негромко зачитывал самые интересные данные, откладывал, брал следующую, потом возвращался к уже отложенным и вновь просматривал и сверял.

— Я могу сказать, что часть вот этих машин вполне по силам моему заводу. Названия двух танков буквально кричат, что к ним имеет отношение моё ка-бэ, хотя я слышу и вижу о них впервые, — пожал он плечами, когда закончил знакомство с фотографиями. — Есть данные о стойкости брони к попаданиям в них танковых снарядов калибра семьдесят пять миллиметров и восемьдесят восемь миллиметров. О последнем калибре на машинах гитлеровцев я не слышал, только о применении теми своих тяжёлых зенитных орудий для уничтожения наших тяжёлых танков. Дальше… броня средних танков серии «Тэ» заметно увеличена, как и калибр их орудия… это будет актуально, если нам предстоит столкнуться с вражескими новыми тяжёлыми танками, но пока я не слышал о таких.

— А вы должны слышать, Александр Александрович?

— Стараюсь всегда быть в курсе этого, — Морозов спокойно выдержал пронзительный взгляд собеседника. — Подобное просто необходимо для проектирования наших танков, чтобы они были на голову выше вражеских.

— Хорошо, хорошо, — усмехнулся Сталин, — пусть так. Продолжайте излагать ваши мысли, я слушаю.

— Самоходные орудия. Немцы их широко используют, у нас ставка сделана на танки и тут моё мнение бессильно. А-сорок-четыре легко способен заменить любое тяжёлое штурмовое самоходное орудие.

— Но все они реальны для создания, не как тот сверхтяжёлый танк, который так вас поразил?

— Да, реальны. И данные их тэтэха меня не сильно удивляют. Может, кажутся слегка завышенными, но всё зависит от сорта стали и номенклатуры боеприпасов, которые используют.

— Хорошо, Александр Александрович, а что вы скажете по поводу вот этой фотографии, — из папки появились два больших листа.

Морозов спокойно принял их в руки, посмотрел, потом опять поднял взгляд на собеседника, вновь опустил глаза на чёрно-белое фото.

— «Росомаха». Тип — шагающий танк. Класс — лёгкий дальний разведчик. Силовая броня, композитная броня, маскировочный голографический модуль. Экипаж один человек. Вооружение лёгкое пулемётно-пушечное и ракетное. Автономность — сорок суток, — прочитал он и в недоумении произнёс. — Какая-то шутка.

— Нереально?

— Фантастично. Словно тот, кто нарисовал это, тот ещё фантазёр, — мужчина потряс фотографией, — Первое мое мнение — художник зачитался Гербедом Уэлсом, его «Войной миров», откуда взял идею шагающих боевых машин, только переработал под себя.

— Ви о том английском писатэле? — внезапно заинтересовался Сталин. — Думаэте, что автор рисунков — поклонник его творчэства, Александр Александрович?

— Простите, — стушевался инженер, смутившись за свой порыв, вызванный шоком от новой информации, пугающей и непонятной, но, тем не менее, увлекательной. — Случайно пришло в голову, вот — не сдержался, ляпнул.

— Ничего, ничего, с кем не бывает. Пожалуй, на этом мы закончим нашу беседу. Сейчас обратитесь к Поскребышеву, он в курсе наших с вами дэл. До свидания, Алэксандр Алэксандрович.

— До свидания, Иосиф Виссарионович.

Инженер вышел из кабинета, оставив Сталина одного. Впрочем, тот недолго пробыл в одиночестве, так как через десять минут после ухода Морозова, в комнату заглянул Поскребышев и сообщил о приходе сразу нескольких людей.