С Фредди было посложнее. Ныть – это было его хобби. Но в справедливости своего здесь заключения он не сомневался. Он был с Либерти, детдомовский. В мире победившего киберпанка он должен был работать на овечьей автоматизированной ферме – стричь шерсть. Элита везде предпочитала натуральные продукты и ручную работу – даже если это руки-ножницы паренька, которому отчекрыжили собственные конечности по локти и колени, чтобы лучше выполнял функцию. Фредди сильно обиделся на то, что его лишили детства, рук и ног одновременно – и потому при первой же возможности отрезал голову социальному работнику, который рассказывал юным воспитанникам детдома для киборгов-функционалов о том, что каждый должен делать свою работу и вносить вклад в общее дело. После того, как прибежала охрана, Фредди отрезал головы и охранникам тоже и сбежал. Шлялся по трущобам несколько лет, охотясь на голубей, крыс и сражаясь с такими же маргиналами, как и он сам – пока не попался копам и не был продан эльфам. Фредди ныл постоянно – но делал это скорее по привычке.

В общем – этим людям Гай был готов доверить прикрывать себе спину. И готов был дать им шанс на Ярре – если у них, конечно, получится окончить подготовительное отделение Академии. Но говорить об этом была пока рано – «стачечная касса» до конца не заполнилась, и кое-кто из свежака не до конца ассимилировался – особенно эльфы.

Эльфов было двое – они прибыли на том самом лифте, который всегда доставлял троек. Встречали их Гай с Дум-Думом, остальные были заняты с более многочисленными партиями модификантов, киборгов и четвёрок – обычных людей.

– Гляди-ка, кого к нам занесло, – прогудел Думбийя. – Это какими судьбами-то пресветлые эльфы на дне оказались?

Коротко остриженные, с затравленным выражением глаз, сутулыми спинами и в комбинезонах – они вовсе не походили на утончённых уроженцев Рованиона. Скорее – на обычную шпану, которая волей хитрого выверта генетики была награждена особой формой ушей и смазливыми мордашками.

– Давай, Думбийя, проведи среди них разъяснительную работу… – Гай поглядывал в сторону лифтов с киборгами – их там было человек двадцать, и одноглазому приходилось здорово напрягать глотку, чтобы перекричать балаган, который устроили железячки.

Вновь прибывших троек определили на Медвежий прииск – очень уж хотелось к ним присмотреться. Популяцию вновь прибывших киборгов пришлось сократить – попалась там компания буйных. С четвёрками и единичками вопросов не возникло – они, в целом, адаптировались неплохо – настолько, насколько это вообще возможно в обществе, основная парадигма которого – тяжко работать до самой смерти.

Через три дня один из эльфов пропал. Был человек – и нет человека. Как будто растворился! Гай даже на медвежат грешил – может, сожрали? А потом Дон взял в оборот второго. Его звали Левассер, и был он прямиком с Рованиона. Гай вытащил оставшегося эльфа из карьера, отвёл под навес, усадил на табуретку и протянул бутылку с водой:

– Так куда, говоришь, он делся?

– Н-наверх забрали… Помиловали…

– А тебя чего не забрали?

– А я им н-не нужен. Я этого, ну… Я преступник.

– О как? Прям признаешь, что преступник? Мол, за дело сюда отправили? И как звать такого сознательного гражданина?

– Таир, меня зовут Таир из Дома… – эльф дёрнулся. – Таир, просто Таир.

– Что ж, просто Таир… Тут не принято спрашивать, за что оказался на дне мира, так что я спрошу кое-что другое – как так получилось, что второго эльфа забрали отсюда?

– А он не преступник. Он не должен был тут находится. Он как бы это… Ну, разведчик.

– Подсадной, значит… Типа, «эльф – лазутчик эльфов» – это слишком очевидно и никто не подумает, что так и есть на самом деле? И чего такого он должен был разведывать?

Таир поник. Судя по всему, его здорово запугали, да и сам он давно поставил крест на своей жизни.

– Ну-ну, чего ты? Не станет тебя никто потрошить за прегрешения твоего дружка. Тут у нас безгрешных нет. Полно тех, кто считает, что не заслуживает такой участи, а вот зайчиков с розовыми ушками точно не водится. Ты ведь сидишь здесь, разговариваешь со мной, пытаешься помочь…

– Они думали, что вы будете над нами издеваться – мы ведь эльфы! – выпалил Таир.

– Хо-хо, пару месяцев назад всё так и было бы… Но теперь тут другие порядки, так что вам, можно сказать, повезло. Вон, твой бригадир говорит, ты хорошо работаешь – машешь кайлом и не жалуешься, несмотря на то, что вон какой дрыщ! С чего бы нам над тобой издеваться?

– Я не дрыщ! – взблеснул глазами эльф. – Я стройный!

– Во-от, это мне уже больше нравится. Боевой дух, однако! Ты, давай, рассказывай, кой хрен нужно было твоему товарищу здесь?

– Он не мой товарищ, и нужно было не ему, а Сигуранце. Это… Ну, тайная полиция, да? У них сведения, что кто-то с помощью корпорации «Инис Мона» избавляется от неугодных. Что эльфов используют для дел тёмных и неправедных…

– Ишь какие красивые слова! И, типа, это кого-то волнует? То, что пара десятков человек из тысячи на самом деле не являются преступниками?

Таир даже встал и сжал кулаки от возмущения:

– Светлый Совет всегда стоял за правду! Эльфы никогда не будут потворствовать тёмным делам, и никогда не наказывают невинных! А если ошибки и случаются – то их исправляют!

– Ух ты! – Гай покачался на табуретке, почёсывая затылок. – Сказка, а не жизнь. И что, этому твоему земляку хватило трёх дней, чтобы разобраться?

– Э-э-э-э… Точно сказать нельзя, но мне кажется, что ему просто надоело, устал… Нет, неподходящие слова… Стало противно…

– Zaebalsya, – подсказал дядя Миша, который неслышно подошёл со спины. – Второй эльф просто zaebalsya тут находится – обстановка гнетущая, пахнет плохо, для организма вредно, работы много, информации – мало. Он срисовал наши лица, скорее всего, взял даже образцы генетического материала – и смылся.

– А на кой хрен ему наши лица и ДНК? У них же всё есть – нас досматривали и обследовали сверху!

– Нет доверия коменданту, верно? – рашен глянул на эльфа.

Тот кивнул:

– Я так понял, что да. В конце концов, со мной не откровенничали – я всё же преступник и смерти достоин…

– Эй, одноглазый! – крикнул дядя Миша. – Тут раньше эльфы бывали?

Одноглазый ремонтировал тачку, так что откликнулся не сразу.

– Сам я не видал их в Разломе, но один старый каторжанин, который сдох пару лет назад, говорил, что ему кто-то рассказывал о целой банде ушастых, которые тут всех в страхе держали, пока не померли. Жмых доконает всех – раньше или позже.

– День да ночь – сутки прочь, а всё к смерти ближе, – снова включил режим поговорок дядя Миша. – В любом случае, тебе, Таир, доверия нет, я вообще думаю, что ты сам Сигуранца такая же, как и твой товарищ… Но новости неплохие – может кто-то отсюда и выберется, если Светлый Совет комиссию пришлёт…

А когда Таир отправился обратно – в карьер, то Гай задумчиво проговорил:

– А если нам нашу акцию устроить как раз в тот момент, когда комиссия эта самая прибудет – вот это будет шуму, а? Только как нам узнать, что комиссия приехала?

– Аха-ха-ха, Гай, это же чрезвычайно просто! Когда станут присылать непросроченные батончики, включат все фонари и вышлют детали для двух сломанных конвейеров – это и будет значить, что комиссия вот-вот прибудет! Это везде работает одинаково – что на Пангее, что на Кондопоге, что здесь, на уродском Жмыхе! Мы почти готовы – можем тормознуть добычу дней на десять точно, а через три дня – накопим запасов на две недели.

– А что делать с работягами? Как с ними будем объясняться? Они нас лопатами не забьют, когда поймут, что мы ставим под угрозу поставки с поверхности?

– Потребуем для них медицинского обслуживания. Мол, готовы работать – не готовы подыхать. Мол, процесс налажен, работники опытные – это же логично ими не жертвовать! Думаю, с такими требованиями люди пойдут за нами. Улучшение условий труда и всё такое – это всем по нутру. В конце концов – потребуем, чтобы нас обеспечили нормальными кроватями! Да, мы уроды – но мы стойко искупаем! Много пафоса, много правды – и у тебя-то точно появится шанс выбраться отсюда!