– Мам, я на работу!

Морщусь, бросая взгляд в зеркало. Волосы какие-то мышиные, без блеска, забираю в высокий хвост. И как только у Лины они такие блестящие и живые получаются?

– Опять? – мама выходит в коридор, и я вижу её недовольство. – Лучше бы сестре помогла, у неё хвосты по учебе, нужно бы сдать.

Злюсь, но молчу. Мама и меня пыталась отправить на экономический, который выбрала сестра, чтобы я помогала. Я и так помогаю, разжёвываю задания, но словно бьюсь в стену, потому что Лине это не нужно. Она надеется встретить там мужа побогаче. И, кажется, уже выбрала себе жертву.

– Мам, если Лине потребуется помощь, она мне скажет, – всё-таки высказываю своё мнение, влезаю в балетки, поправляю шорты и открываю дверь.

– Не задерживайся, – проявляет она волнение. – К десяти будь дома.

– К одиннадцати, – поправляю её. – У меня смена до десяти.

– Поедешь на такси?

Мысленно прикидываю, что денег не хватит, но не прошу у неё добавить, знаю, что не даст, поэтому пожимаю плечами и, улыбаясь, выхожу из квартиры.

Арина

Трёхлетний малыш отказывается от еды. Ему бы не помешала сейчас материнская ласка, но я всего лишь приходящий соцработник. Оборачиваюсь к коллеге, но Екатерина Григорьевна поглощена разговором с женщиной, которая злится, но отвечает на все вопросы.

Её сын – полукровка. Развитый не по годам малыш. Сообразительный. Он чувствует, что мама не любит его, но пока не понимает этого. Она винит малыша во всех проблемах, хотя даже я вижу, что ребёнок – такая же жертва обстоятельств, как и она. Нежеланный, рождённый, чтобы привязать к себе мужчину.

– Арина, – зовёт меня коллега, и я улыбаюсь мальчику в последний раз. Встаю и направляюсь следом за Екатериной Григорьевной.

– Ей ведь на него плевать! – вспыхиваю, когда за нами закрывается дверь, отрезая от безразличной матери.

Екатерина вздыхает.

– Да, – соглашается со мной. – Но мы здесь ничего поделать не можем. Были бы нормальные приюты или семьи, готовые взять оборотня, я бы уже искала варианты. Но…

– Он ей не нужен! Как так? Он же её сын.

– Эх, Рина, мне иногда кажется, что ты хочешь любить весь мир, – она качает головой. – Люди бывают разными, не у всех хватает сил признавать ошибки.

– Ребёнок – это не ошибка!

– В её случае – ошибка, – обрывает меня Екатерина Григорьевна. – Она знала, на что идёт, а теперь понимает, что не справляется, а уже поздно. Я попытаюсь найти отца малыша. Если он из клана, то, может, они заберут его раньше, чем мать ему навредит.

Я молчу. Во мне кипит злость. Если бы у меня был такой малыш, то я бы всё отдала, чтобы он был счастлив!

Мой телефон звонит, и я с удивлением смотрю на экран. Звонит Лина, которая с головой окунулась в новые отношения и совсем забыла обо мне. Даже дома бывала так редко, что мне казалось, ещё немного – и я начну забывать внешность сестрёнки.

– Да? – чуть отстаю от коллеги, чтобы принять вызов.

– Ты когда домой? – почти грубо спрашивает сестра.

Я кошусь на часы, прикидываю, сколько мне нужно времени, и со вздохом отвечаю:

– Часа через три, у меня ещё дела.

– Нафиг! Быстро бросай всё и немедленно домой!

В её голосе я слышу отчаяние, понимаю, что это неспроста, но не могу бросить работу. Я плохо чувствую сестру, она слишком отдалилась от меня, но иду на уступку:

– Могу приехать через час, раньше не всё равно не получится. Я на другом конце города…

– Блин, Ирка! Ты спятила? Я так часто прошу тебя о помощи? – кричит она в трубку. – Бросай всё, бери такси и лети домой!

Она сбрасывает вызов, а я морщусь. Отношения без секса сделали её ненормальной. Лина всё время злится, психует, срывается даже на маме, но та терпит. Она всегда терпит, когда её младшая дочь кричит. Но стоит мне проявить хоть малейшее недовольство… Нет, не буду опять себя накручивать. Я знаю, что мама любит меня. По-своему, я ведь её дочь, просто она никак не привыкнет, что отца нет, а значит, внимание теперь нужно делить на нас двоих, а не отдавать его полностью Элине.

– Екатерина Григорьевна, – тихо зову женщину, которая остановилась, отвернувшись от меня, – вы без меня дальше справитесь? Мне домой срочно нужно…

– Разве я могу тебе запретить? – она разворачивается ко мне, и я вижу грусть в её глазах. Ёжусь, не понимая, а она продолжает: – Ты так беспокоишься об этих детях, Рина, но не замечаешь, что творится в твоей жизни. Никогда не думала, что пора послать родственников и жить самой?

– Я не понимаю, о чём вы…

– Всё ты понимаешь. Сестра использует тебя, – она кивает на телефон, который я всё ещё сжимаю в руке. – Она звонит только тогда, когда ей что-то от тебя нужно. И как только получает желаемое, тут же исчезает. Рина, ты хоть раз просила её о чём-то?

Она спрашивает требовательно, и я привычно тушуюсь, отвечаю сразу.

– Да, – хмурюсь, – если мне что-то нужно от Лины, я прошу её.

– И она тебе помогает?

– Да!

Отвечаю и тут же отвожу взгляд, но Екатерина Григорьевна это замечает.

– Ты просишь, а она тебе игнорирует, так?

– Это неважно. Лина – моя сестра, никого ближе у меня нет. И если мне понадобится помощь, то она не отвернётся, а придёт на выручку. Я это знаю.

– Смотри, – качает головой коллега. – Я не буду тебя предупреждать, но надеюсь, тебе не придётся плакать из-за неё. И знай… Если понадобится помощь, то тебе есть куда обратиться.

– Спасибо, – скомкано прощаюсь и убегаю.

Её слова не отпускают, хотя я упорно гоню их прочь. Пусть моя семья не идеальна, но я знаю, что они любят меня. Никто не воткнёт нож в спину. Да, мама жестковата, а Лина беспечна, но мы – родная кровь. Мы всегда будем помогать друг другу.

До дома добираюсь только через сорок минут. Мама встречает меня в коридоре, морщится, пока я снимаю балетки и ставлю их на место.

– Ты опоздала, – роняет она и уходит на кухню.

Я плетусь следом за ней, понимая, что недовольства не избежать. Хотя я и не виновата, говорила, что работаю и быстро не приеду.

– Наконец-то, – в голосе Лины я слышу облегчение.

Хмурюсь, видя на столе бутылку вина и два бокала.

– Что случилось? – киваю на них.

– Макар сделал мне предложение, – в голосе сестры одновременно слышится радость, брезгливость и отчаяние.

– Поздравляю, – достаю из мойки стакан и наливаю себе воды. – Я думала, оборотни женятся на своих истинных.

– Я – его пара! – громко и отчётливо произносит Лина, непонятно отчего злясь.

– О-о, – тяну, – ты не рассказывала… Но ведь раньше ты говорила…

– Требовалось прикосновение, и он осознал, что я для него значу! Хватит! Ира, я истинная Макара, он сделал мне предложение. Мы скоро поженимся.

– Я тебя поздравляю, но не понимаю, зачем ты так торопила меня?

– Да потому что он так и не выкинул из головы дурацкую идею о девственности! Он готов отказаться от меня, от своей пары из-за того, что у меня уже кто-то был до него!

– Странно, – я хмурюсь, – оборотни обычно помешаны на своей паре…

– У нас с Макаром всё отлично… Мы идеально подходим друг другу. За исключением маленького нюанса!

– Расскажи ему. Он должен понять и…

– Ира! – к разговору подключается мама. – Неужели ты не понимаешь, что если Лина расскажет Макару о своём крохотном недостатке, то он бросит её? Этот оборотень слишком принципиален, он не станет терпеть обман. Тем более от той, кто сумела захватить его сердце.

– И что вы хотите? – я всё ещё не понимаю их. – Лина пойдёт на операцию? Восстановит девственность?

Они обе смотрят на меня с негодованием. Сестра кривится, словно я предложила нечто ужасное, а вот мама злится. Я вижу, как краснеют её щеки, становятся уже губы, которые она недовольно поджимает.

– Нет, Лина не будет уродовать своё тело. До первой брачной ночи Макар к ней не прикоснётся.

– Значит, он всё поймёт после свадьбы? Не боитесь, что он тогда разозлится?