Точка внизу почернела от испуга, бестолково залепетала:

- Вы не берете? Другие ваши берут.

Срубов сверху голосом всевышнего:

- Следствие выяснит: кто у вас брал. Расселяем и бравших и вас.

Сцена 95. Расстрельный подвал. Павильон. День. Лето.

В подвале крысы, в драку, с писком, грызли острыми зубами пропитанную красной кровью землю. Голые их хвосты шевелились шерстью чудовищного животного.

Сцена 96. Кабинет Срубова. Павильон. День. Лето.

В кабинете Срубова заседает расширенная коллегия ГубЧК. Кроме Срубова, Каца, Моргунова, Пепела, комендант и следователь.

Докладывал следователь:

-…в общем, выясняется такая схема белогвардейского подпольной заговорщической организации.

Взял указку, пошел к схеме города, которая висела на стене:

- Группа “А” - пятнадцать пятерок, активнейшие колчаковские офицеры, главным образом из числа служащих советских учреждений. Её задача: взять Губком партии и артсклад.

Группа “Б” - десять пятерок. Бывшие офицеры, торговцы, мелкие предприниматели, лавочники, служащие в Красной Армии. Несколько человек из комсостава. Задача: взять почту, телефонную станция, Губиспоком.

Группа “В” - семь пятерок, сброд. Задача - вокзал.

После захвата назначенных объектов, соединение всех групп, ставка на переход некоторых красноармейских частей, атака ГубЧК и бой с войсками, верными советской власти.

Организация, кроме тридцати двух пятерок имела много сочувствующих, помогающих, исполняющих вторые роли.

Докладчик закрыл папку, положил её на стол, взял новую, раскрыл:

- Персонально...

На заседании коллегии Срубов чувствует себя хорошо, даже очень хорошо. Он на огромной высоте(кран) А люди где-то внизу. Срубов полон сознания собственной силы.

Следователь продолжает:

- Полковник Чудаев, руководитель заговора, имеющего целью свержение советской власти в Губернии.

Слушали все внимательно. В кабинете совершенно тихо.

У Каца насморк, слышно, как от сопит.

Порывисто мигает электрическая лампочка.

Следователь кончил, молчит, смотрит на Срубова.

Срубов - ему:

- Ваше заключение?

Следователь трет руку об руку, поводит плечами, ёжится:

- Полагаю высшую меру социальной защиты.

Срубов кивает головой и ко всем:

- Есть предложение расстрелять. Еще предложения? Вопросы?

Моргунов покраснел, мокнул усы в стакан с чаем:

- Ну, конечно.

Срубов весело:

- Стрельнули, значит?

Кац, сморкаясь, подтвердил:

- Стрельнули.

Срубов:

- Следующего.

Следователь проводит рукой по щетине волос, начинает новый доклад:

- Поставщиком оружия для организации является некто Рабакидзе, в прошлом купец, прапорщик империалистической, ныне командир батальона Красной Армии.

Срубов:

- Этого как, товарищи?

Кац опустил голову, полез в карман за носовым платком.

Моргунов задумчиво помешивал ложечкой в стакане чай.

Казалось, никто не слышал вопроса.

Срубов тоже промолчал, потом решительно сказал за всех:

- Принято.

Моргунов слегка нерешительно:

- По моему этот человек не виноват...

Срубов оборвал его решительно и злобно:

- Ну, вы, миндаль сахарный, замолчите. ЧеКа есть орудие классовой расправы. Поняли? Если расправы, то значит - не суд! Персональная ответственность для нас имеет значение безусловное, но не такое как для обычного суда или Ревтрибунала. Для нас важнее всего социальное положение, классовая принадлежность. И только!

Ян Пепел, энергично подняв сжатые кулаки, поддержал Срубова:

- Правильно! Революция - никакой филозофий. Расстрелять!

Кац:

- Конечно расстрелять. Какие могут быть разговоры.

И стал усиленно сморкаться.

Следователь докладывает дальше, но Срубов его уже не слушает (дальше действие идет без голоса, один зрительный ряд).

Закадровый голос Срубова:

- Когда слабые, нервные растерянно бледнеют, жмутся в углу, колеблются и не решаются, мы, сохранившие мощность духа, умеющие гореть в гневе и сознавать, что меч борющегося должен быть пламенен и тверд в руках часового Революции, мы неуклонно вершим свое грозное и святое дело, дело борьбы с контрреволюцией. В этой борьбе, ведущейся не на жизнь, а на смерть не может быть полумер и половинчатости. Чрезвычайные обстоятельства чрезвычайного революционного времени требуют чрезвычайных мер борьбы. А отец? И отец тоже звено в цепи попытавшихся остановить историю.

Под протоколом подписался первым. Четко, крупными кольцами с нажимом написал “Срубов”, от “о” протянул тонкую нитку и прикрепил ежё к концу длинной палки, заменяющей букву “в”. Вся подпись - кусок перекручено деревянной стружки, нацепленной на кол.

Члены коллегии на секунду замешкались. Каждый ждал, что кто-то другой возьмет перо первым.

Ян Пепел решительно схватил ручку. Против слова ”члены” быстро нацарапал - “Ян Пепел”

Срубов мрачно сдвинул брови. От белого листа в лицо холод снежной ямы. Между фамилиями приговоренных и подписью Срубова - один сантиметр. Закадровый голос Срубова:

- Ошибется машинистка при перепечатке и может меня поставить в один ряд с теми...

Взял лист в руку, покачал головой, и сунул его в папку.

Когда все расходились, привлек внимание стриженый затылок Каца. Невольно пошутил:

- Ика.

Тот обернулся с вопросительными глазами.

- Какой, Ика, у тебя шикарный офицерский затылок - крутой, широкий... Не промахнешься.

Кац побледнел, нахмурился.

Срубову стало неловко.

Не глядя друг на друг, не простившись, вышли в...

Сцена 97. Коридор ГубЧК. Интерьер. День. Лето.

...вышли в коридор, разошлись в разные стороны.

Кац обернулся и задумчивым взглядом посмотрел в...

...спину удаляющегося Срубова.

Сцена 98. Улица перед ГубЧК. Натура. День. Лето.

Белый трехэтажный дом с красным флагом, с красной вывеской, с часовыми, равнодушно скалил чугунные зубы ворот, высовывал из подворотни красные кровяные языки в белой пороше известки. Двое красноармейцев с лукошками ходили гусями и присыпали известью пролившуюся с грузовиков кровь.

Сцена 99. Степь. Натура. Ночь. Лето.

Лунная ночь. Очень светлая. На фоне светлого неба и большой луны силуэты конных бойцов ЧОН ВЧК.

Посереди степи - ров.

Срубов стоял невдалеке от рва на возвышении. С горящими глазами, с раздутыми от возбуждения ноздрями.

У рва стояли голые люди, ожидая расстрела.

К Срубову подскочил Боже:

- Товарищ Срубов, разрешите разграфить контриков?

Срубов:

- Как это: разграфить?

Боже:

- Шашкой!

Срубов:

- Действуйте по инструкции, без фантазий.

Стреляли сразу по десять человек. Из револьверов, в затылки.

Некоторые плакали, просили пощады. Некоторые приговоренные от страха садились на край канавы, свешивали в нее ноги.

Двое попытались бежать, но кругом была конная цепь. Кавалеристы не выпустили ни одного - порубили.

Полковник Крутаев сидел по-турецки у края канавы и орал белухой:

- Позовите товарища Срубова! Имею ценные показания! Приостановите расстрел! Я идейный коммунист! Я ещё пригожусь вас! Товарища Срубова!

Срубов подошел к нему.

Крутаев бессмысленно таращил глаза на Срубова и орал:

- Товарища Срубова! Позовите товарища Срубова!

Срубов равнодушно отвернулся от него и пошел вдоль рва.

Все же Революция и долгие войны выучили большинство умирать с достоинствам. Большинство в шеренге застыло в совершенном безмолвии как ряд обнаженных алебастровых статуй. Особенно тверда держались женщины. Они вообще умирают лучше мужчин.