Дверь с шипением открылась, недлинный наклонный пандус опустился на почву, и контакт с Шакруаром III состоялся. Их встретило влажное, такое желанное после долгих месяцев заточения тепло, сопровождаемое запахом земли, который извещал о возврате на лоно природы.
Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог тяжело поднялся и направился к выходу; за ним — словно неотделимая от своего спутника и не способная без него жить — последовала секретарша. Однако он, встав у двери, галантным жестом, машинальным и столь же неуместным (явно обязанным многолетней практике) отступил в сторону, чтобы пропустить ее к выходу и навстречу неизвестности. Секретарша вроде бы понюхала воздух, повертела головой во все стороны, как бы осматривая раскинувшийся перед ней пейзаж, посмотрела на небо, затем отступила назад, чтобы согласно этикету предоставить своему работодателю честь первым утвердить стопы на поверхности планеты.
Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог величественно спустился по трапу, ступил на землю и вопросил:
— А где встречающая делегация?
Астропорт находился в невозможно ветхом состоянии; сотни лет запустения оставили на нем свой след. Обрушившиеся башни, растрескавшиеся посадочные площадки, развалившиеся, заросшие растительностью здания — все это, как и в других заброшенных местах, свидетельствовало о грозной силе природы и хрупкости человеческих построек. Руины — вот все, что осталось от завоевания, которое в свои времена окружал ореол славы.
Сияние Глизе 581 окрашивало пейзаж в тона засохшей крови, делая его еще более пугающим. В ноздри лез резкий запах, не слишком приятный для путешественников, привыкших дышать переработанным и очищенным воздухом. Сущая атмосфера фильма ужасов, с гарантией.
Карлхайнц Лафонтен и его второй пилот Борис Фалардо умело вывели из грузового отсека челнока бронированное судно на воздушной подушке, и заняли свои места за пультом управления и на огневом посту. Оправившийся от удивления посол, бурча, занял свое место внутри, а его секретарша бесстрастно уселась рядом.
— Ладно, вперед! давайте посмотрим... Вы чего ждете? Попытайтесь найти местную администрацию. Вы хотя бы на это способны? Или я зря проделал весь этот нудный путь?
«Как всегда душка, сукин ты сын!» — подумал про себя Лафонтен, пытаясь замаскировать злость вымученной улыбкой, плохо скрывавшей его недовольство.
С раздражающим (возможно, оттого, что с возвращением на открытое пространство шум сильнее отзывался в ушах) шипением аэроглиссер взмыл, понесся над неровной землей, покрытой травами, перелетал через скалы и камни, парил над деревьями, запустя все сенсоры, отслеживающие признаки жизни.
Поиски не затянулись надолго. Минут через двадцать на пыльной дороге они наткнулись на повозку, которую тянуло странное изящное и длинноногое (а именно шестиногое) животное размером с верблюда. У него была длинная шея, усаженная множеством маленьких рожек, вытянутая голова с четырьмя глазами один под другим, и морда трубой, которая заканчивалась ртом и двумя ноздрями. Повозка двигалась в их сторону. Лафонтен притормозил, развернулся и с шипением остановился примерно в ста метрах от повозки, которая резко затормозила. Удивленный возница слишком сильно натянул поводья, и животное зафыркало.
Активировав силовое поле своего комбинезона, Лафонтен вышел из машины и шагнул к повозке, зная, что под прикрытием Бориса Фалардо он может чувствовать себя в безопасности. Подобные предосторожности против грубо одетого человека, державшего вожжи — несомненно крестьянина — сам он счел излишними, но инструкции есть инструкции.
Подойдя к упряжке, Лафонтен смог получше разглядеть туземца. Это явно был человек — бородатый, с загорелой от солнца кожей, на голове бесформенная шапка, коричневые штаны испачканы в земле, на волосатой груди распахнута клетчатая рубашка. От животного сильно и незнакомо пахло, оно тяжело задышало и уставилось на пилота всеми своими необычными глазами, судорожно тряся мордой-дудкой. Лафонтен не стал подходить слишком близко к этим вонючим созданиям, он поднял вверх руки и сказал:
— Добрый день, не волнуйтесь, нам ничего не угрожает. Мы здесь с дипломатической миссией и хотели бы встретиться с членом вашего правительства.
Человек ответил, но что — Лафонтен не понял.
«Ну конечно, языковые проблемы! Придется вызывать переводчика с корабля!»
Тут он с удивлением услышал у себя за спиной женский голос. Он резко обернулся и увидел, что личная секретарша посла вступила с незнакомцем в разговор. А она крута, однако!
Завершив общаться, женщина повернулась к Лафонтену и сказала:
— Он согласен нас проводить и просит, чтобы мы следовали за ним.
Вернувшись к управлению аэроглиссером, Лафонтен не удержался и спросил:
— А вы не говорили мне, что вы полиглотка. Что это за язык?
Посол проявил снисходительность и сообщил, разглаживая при этом в пару движений свои усики:
— Дипломатическая миссия не обязана раскрывать свои секреты. Впрочем, разрешаю вам, Андра, удовлетворить законное любопытство нашего водителя.
— Это итальянский, мертвый язык, на котором когда-то говорили в одной из частей Евроланда. Конечно, на этой планете язык эволюционировал и изменился, но я способна справиться с этой трудностью. Коль скоро на Шакруаре III говорят по-итальянски, то это потому, что колонисты прибыли из Италии — страны Евроланда, имевшей форму ноги со ступней и омывавшейся Средиземным морем. Эта страна...
— Довольно, Андра.
Послушная секретарша, свыкшаяся с авторитарной натурой своего работодателя, тут же замолчала.
Лафонтен сохранял невозмутимость. Ему пришло в голову, что спецслужбы Галактической Федерации работали менее эффективно, чем следовало бы, поскольку им явно неизвестно об его способности к языкам. Причем сам Лафонтен был твердо уверен: этот язык не итальянский.
Перед ними появилась ферма — незамысловатое деревянное сооружение с несколькими хозяйственными постройками, где, несомненно, содержались животные и инвентарь. По левую сторону от главного дома располагалось что-то похожее на огород. Правую сторону занимал фруктовый сад и несколько явно возделываемых полей, а за ними до самого горизонта простирался лес из ярко-коричневых лиственных деревьев. Неизменно бдящий на своем огневом посту Фалардо, бывший опытным стрелком и вместе с тем любивший природу, подумал, что этому лесу не хватает разнообразия: среди растительности, насколько хватало глаз, похоже, господствовал всего один вид.
Из дома вышла женщина, наверное, привлеченная сипением аэроглиссера. Заметно испуганная крестьянка, держащаяся одной рукой за дверной косяк и прикрывающая рот рукой, замерла на месте, глядя на прибытие упряжки и ее странного сопровождения. Мужчина что-то крикнул ей, затем спрыгнул с повозки и обнял ее. Женщина кивнула, и он, все еще не отрывая от нее одной руки, широко взмахнул другой, приглашая посетителей подходить.
На темной кухоньке фермы, где отдавало затхлостью и другими, незнакомыми и довольно неприятными запахами, их собралось пятеро: Его Значительность Гарульфо Ден Ин Эбнитт СогСог, его личная секретарша и Карлхайнц Лафонтен — единственный, который оставался стоять, расставив ноги и заложив руки за спину, — и пара местных, которые уселись на шаткие табуретки вокруг стола, покрытого потертой небеленой скатертью. Посол задавал вопросы, секретарша их переводила, а затем переводила ответы супругов. Из этих переговоров Лафонтен уяснил, что Шакруар III — это планета, на которой цивилизация, вместо того чтобы развиваться, повально скатилась в крестьянское хозяйство. По мнению местных уроженцев, виноваты были не сами по себе климатические условия планеты, практически идеальные — за исключением периодов сильнейших ветров, действие которых они описывали как опустошительное, — а исторические события, в результате которых конфликты, войны и разрушения разорили некогда процветавшую экономику. Вот причина, отчего Шакруар III больше не отвечал на межзвездные сообщения. Все передовые технологии, похоже, исчезли с этой планеты.
