А, впрочем, в житие болотном
Как знается, весьма охотно
Все могут плюсы понайти:
Плантации капола[4] начали цвести,
И ящериц болотных стали приручать,
И кровососов отгонять,
И на болотах танцевать,
И новые домишки строить,
И добрых духов привлекать.[5]
Ну, словом, чудо адаптаций
Народ Равильский проявил,
И на четвёртый год устроил шумный пир
И тем отпраздновал столицы появленье
И имя было ей – «Равиль».
Потом «Раве́й» названье дали,
Когда размножились и новых городов
Каменья основали.
(«Равей» как «Рювий» плюс «Равиль»
Неплохо так сдержали стиль!)
_________________
[1] «Ра-Вилль» дословно переводится с нариванрайского как «Дар Вилль»
[2] Сокращение от «нариванраец» произошедшее от тех, чей язык был не столь изящен или слух не столь утончён.
[3] Нариванраец ссылался на то, что только безрассудство может побудить к строительству в подобном месте
[4] Болотное растение, напоминающее красную лилию. Используется для производства высококачественных тканей и лекарств
[5] Духи являются воплощением чего-либо, однако, в отличие от Небесных Дев, в локальных масштабах. Насколько мы знаем, имеются в виду Дух леса – Алесса и Дух болот – Ануд. Они помогали новоприбывшим. Им было интересно общаться с невиданными ранее людьми, которые на полном серьёзе строили на болоте.
Стих 4
Пошёл раз Рювий по болотам,
Найти интересное что-то.
И с ним его верная свита,
Что тоже не лыком шита.
И в общем-то ждал их успех:
(В тот момент обозвать так – то грех)
Семиглавая гидра с болото длиной, с половину его высотой,
И с четверть его шириной.
Восстала из тины внезапно она,
И две головы изрыгнули огня.
И выбежал Рювий, приняв на себя,
И крикнул: "Эй, чудище, плюйся в меня!"
И бегали с ним по болотам три дня,
И битва звенела, волнуя сердца.
А день на четвёртый исчезли из виду –
Вот где поседела людей голова,
А день на девятый явился побитый,
Поломанный напрочь
Народный герой.
Явился не сам – а верхою на гидре
Непобедимый Рювий-король.
И молвил, лежа:
«Дней пяток уж минуло:
Во первый – плевалась огнём,
Во вторый – землёю,
А в третий – водою,
В четвёртый – аж рыбой морской,
А в пятый потоком ужасного ветра едва не убила меня»[1]
И крикнули други, глаза округляя:
«О Боги!
Что ж эта живность жрала?!»
«Ну, благо, не нас» – отвечал скромно Рювий,
И тут же добавил:
«Возрадуйтесь, други!
Теперь эта гидра моя,
Её подчинил, и на страже Равиля,
Отныне она навсегда»
Но радость средь люда была не видна.
И вампирёныш приёмный пробрался к серёдке тогда,
И крикнул:
«Что ж, Гидринка, будем знакомы!
Вези-ка вождя поскорее туда,
Где раны лихие подлечат сполна!»
Теперь уже гидра глаза округлила,
И коли могла бы, спросила: «куда?»
Драан это понял, сказал: «К Ефаине.
Целительной магией наделена,
В лечении, знайте, искусна она»
И тут зароптали:
«Искусна-искусна, да только волшбует ведь девица та,
Волшба ведь опасною очень быть может»
Драан отмахнулся:
«А кто кроме ней нам вот с этим поможет?
Что, пусть погибает достойный король?»
«Нет-нет! К Ефаине!» – решила толпа,
И этим решилася Рювья судьба
_________________
[1] Семиглавые гидры владеют всеми четырьмя стихиями, а также плюются кислотой и непереваренной пищей (а они не прочь полакомиться падалью и отходами)
Стих 5
Очнулся Рювий, да не перемотан:
Целительством был обработан.
Но голова болела,
Хоть и раны не цвели:
Вообще исчезли все они.
И вот, над ним лицо склонилось:
«О! Государь!
Вы пробудились.
Я вас здесь боле не держу –
Уже неделю как слежу,
И ныне вам сказать готва,
Что абсолютно вы здоровы.
А потому поторопитесь
И люду своему явитесь»
И, не покинул Рювья шок,
Как выперли, да за порог.
А там уже толпа встречала –
Король не воспринял сначала.
Настолько поражённый был,
Что на крылечке и застыл.
Но дальше всё позакрутилось.
Проблема с гидрой объявилась:
Ведь приручить-то приручили, а позаботиться забыли.
Но очень быстро всё решили,
Болот в округе, благо, тьма.
А гидра умною была –
Она чешуйку отдала,
И та в язык вождя вросла.
С тех пор, когда бы он ни звал –
Тот глас до гидры прибывал,
И появлялася она
По первым мыслям короля.
Но вот вам – новая забота:
Как обуздать-то им болото?
Равиль, известно всем, подрос
И сунул далее свой нос.
А там (логично что) – трясина.
Тут гидра им и подсобила:
Землетворенье натворила.
Пред нею расступилась тина,
Пред нею воды улеглись,
И новы территорьи для Равиля
Тогда на свет и родились.
Конечно, Рювья сороковка
Вполне бы тоже так могла,
Да долго б место выбирала,
И долго б делала дела
Во стройке тоже помогла:
Плеяда домиков сосновых,
Что для семей готова новых,
Всего за месяц родилась.
И дальше стройка понеслась!
Там понастроили такого…
И всякого, того-сягого,
И даже сделали дворец,
Чтоб Рювий жил там наконец,
То полагает должность – он «земель отец»,
И в плюс – солидность вырастает,
Когда таким строеньем королевство обладает,
Политика-то всё ж велась.
Но дума Рювия неслась
Чуток не в этом направленьи:
Он пребывал во впечатленьи.
Стих 6
Ах, Ефаина!
Ах, краса!
Пленила Рювия она
Своими умными очами,
Своими нежными речами,
Своею толстою косой,
Своей чистейшою душой.
Единожды увидев он
Вдруг позабыл покой и сон
И, вот, собравшись, чтоб не выдало лицо,
Явился прямо на крыльцо.
Всё сразу девица смекнула,
А потому и сказанула, мол:
«Рювий. Ты мне люб и мил.
Но ты, должно быть, позабыл
О том, что ты правитель»
«И?»
«Ах, милый, правда, не груби.
Послушай, ведь не всякая девица
На королевы роль сгодится»
«Ты в корне неправа, считаясь недостойной ею быть!»
«Приятны одобрения твои, но лучше этих слов любви
Ты удостой другую»
«Не вижу я иной жены»
«Сочувствую»
«Я протестую!
Ты, Ефаина, прямо мне скажи,
Про тайну девичьей души»
«Раз так, напомню, Рювий: волошбую.
Меня народ боится и обходит стороной,
И ропщут, будто магией чарую…
Нет, Рювий, лучше будь с другой!»
«Коль толки я угомоню, со мною будешь?»
«Рювий, я тебя люблю…»
«Так отчего в словах тех скрытый смысл слышу?»
«Да оттого, что он в них есть.
Всех толков и не перечесть,
