Вернулся-таки, предатель! — заверещал в параллель с «баскетболистом» очухавшийся от неожиданной замены Каспер. — Это все из-за тебя, между прочим! Говорил же, не связывайся с Паулем! Он же, псих мстительный, теперь, вон, деньги с нас требует! А…
— Слышь, помолчи, а, — буркнул я под нос, пресекая словоизвержение «соседа».
— Че сказал? — тут же тряхнул меня справа за грудки носатый лысый тип, с татухой обезьяньей рожи на шее и парой колец пирсинга в правой брови. — А ну повтори!..
— Сол, давай не сейчас, — перебил приятеля, рыжий и конопатый толстяк слева. — Там самое интересное начинается!
— Пауль, ты совсем уже от колес своих шизанулся⁈ У Сача съемка через десять минут!.. Эй вы, дебилы, ну-ка живо отпустили моего парня! — Кати попыталась прорваться между неграми к удерживаемым меня «опекунам», но была легко перехвачена длинноруким «баскетболистом», и сама стала пленницей.
— Пусти меня, убл… — рот заверещавшей было девицы тут же оказался умело зажат широкой ладонью.
— Ты по любому мне заплатишь, сучка, — зашептал на ухо жертве чернокожий ублюдок, по-хозяйски уже во всю лапая через майку ее грудь, пока его подскочивший спереди к Кати подпевала удерживал вдоль тела руки пойманной девушки. — Не желаешь деньгами, мы с парнями с удовольствием вдуем на полтинник в твою славную жопку.
Случившаяся в коридоре студии безобразная сцена сексуального домогательства двух здоровяков-негров к хрупкой и миниатюрной на их фоне белой девушке происходила на виду у десятков свидетелей (я насчитал еще компаний пять, тусующихся дальше по коридору возле высоких окон, плюс перебегающие из комнаты в комнату одиночки). Но никто из сторонних наблюдателей не осмелился заступиться за Кати. Все эти жалкие лягушатники обоих полов лишь поспешно отводили глаза в другую сторону и продолжали бежать по своим делам или увлеченно общаться меж собой, делая вид, что ничего такого-эдакого рядом не происходит.
— Смотри, баран! Че рожу отводишь? — цапнул меня костлявыми пальцами носатый Соломон за подбородок и развернул лицом к безобразной сцене прилюдного унижения Кати. — Ща Пауль суке твоей…
Договорить ублюдку не позволил мой кулак, снизу вверх рубанувший по горлу слишком рано отпустившего мою руку «опекуна». Из-за близкой дистанции хук вышел корявым, но я тут же подкрепил его парой молниеносных повторений, а яростное бешенство (волной захлестнувшее мое нутро от творящегося рядом беспредела) изрядно прибавило силы дохлым мышцам восемнадцатилетнего пацана. Как следствие, с наказанием носатого я справился на все сто, и схватившийся за горло ублюдок, отшатнувшись, захрипел и плюхнулся на задницу.
— Э-э, парень, ты че⁈ — по-бабьи фальцетом заголосил рыжий толстяк и, отпустив меня, попятился в сторону. — Я ваще не при делах!..
Гоняться за ссыкуном не было времени. Появившийся эффект неожиданности следовало использовать в первую очередь для нейтрализации насильников, потому, не теряя ни мгновенья, я тут же атаковал спину каланчи Пауля.
Серия из четверки жестких джебов по почкам насильника, не хуже ведра ледяной воды, остудила его сексуальный пыл. Бросив Кати, «баскетболист» отскочил в сторону и, развернувшись, попытался контратаковать. Но из-за побитой спины резкое движение его сопровождалось острой вспышкой поясничной боли (на что недвусмысленно указала болезненная гримаса, мелькнувшая на роже), и нацеленный в меня удар вышел дерганным и не точным. Раскачав маятник, я легко вильнул от огромного кулака в сторону и тут же сам в ответку нанес прицельную серию из трех ударов по левой стороне подставившейся рожи. Какой-то из этих ударов пришелся аккурат по височной доле говнюка, и нокаутированная двухметровая горилла в очередной раз рухнула на грязный коридорный пакет мне под ноги.
Обернувшись ко второму насильнику, я понял, что моя помощь тут подруге уже точно не требуется. В одиночку злодей не смог удержать верткую, как юла, жертву, и их роли сразу поменялись. Теперь уже афро-француз с болезненной гримасой на посеревшей роже зажимал обеими руками промежность, по которой козой наскакивающая ежесекундно Кати корявыми, но яростными, пинками остервенело его лупила, буквально вколачивая острый носок туфельки в самое уязвимое мужское место.
— Э-э, там, хорош…
— Че ты творишь, стерва…
— Ты ж его сейчас до смерти забьешь… — на сей раз сочувственные крики свидетелей избиения не заставили себя ждать.
— Жалко вам его, да⁈ — обернулась лицом к крикунам злая, как фурия, девушка. — А когда эти подонки на нас вчетвером напали, где вы все были, люди?.. И когда меня только что едва прямо тут перед вами… — сбившись, Кати разрыдалась.
Ну че ты встал, как дурак? — зашипел под черепушкой Каспер. — Подойди уже, и обними ее.
Я не стал выделываться, и исполнил его просьбу.
Глава 6
— Месье Пэже, да он просто над нами сегодня издевается, — в очередной раз громыхнул из невидимых динамиков визгливый тенорок сценаристки Люси Грейбун.
— Стоп! Стоп! Стоп!.. — тут же последовала оттуда же команда раздраженного директора студии. — Сача, какого черта ты снова вытворяешь⁈ Одиннадцатый дубль подряд псу под хвост!
— Да че опять не так-то⁈ — фыркнул я в потолок не менее раздраженно… У меня, между прочим, из-за двухчасового практически неподвижного лежания в кровати уже тоже, с непривычки, спина затекла. Но на эти проблемы бедолаги-актера всем окружающим было совершенно наплевать.
— Сача, в выданном вам сценарии, где прописано, что маркиз обращается со своими людьми, как со скотом? — заистерила в ответ грымза Грейбун.
— Так они ж слуги его. С фига ль целый маркиз будет сюсюкаться с собственной прислугой? — парировал я.
— А вам не приходило в голову, молодой человек, что по сценарию наш де’Бинэ Сача аристократ прогрессивных взглядов, эдакий светоч грядущей Великой революции, — закусила удила бойкая старушенция. — Потому наедине со своими людьми он общается на равных. Замечая в них в первую очередь людей. Искренне смеется над их шутками, и сам относится по-приятельски…
— Может, по сценарию де’Бинэ Сача и прописан у вас таким бесхребетным болваном, — перебил я, не в силах слушать дальше этот истеричный бред, — но по жизни так-то маркиз был парнем резким, и слуг своих держал в ежовых рукавицах и на коротком поводке.
— Да что за нелепая уверенность! Столько веков прошло, мы ничего не можем знать наверняка, и в своем сценарии я лишь осмелилась предположить…
— Ваше предположение ошибочно. Так-то маркиз мой далекий предок и…
— Бинэ, твою мать! Ты с ума меня сведешь, правдолюб долбанный! — вклинялся в наш спор злой, как черт, Жан-Люк. — Сериал рассчитан на молодежную аудиторию! Сценарий утвержден дирекцией и продюсерским центром! Потому, дебила кусок, сделай милость, сыграй строго по тексту! Безо всякой гребаной отсебятины! — бедолага, доведенный мною за бесконечные прогоны неуклюжей «постельной» сцены до белого колена, уже, похоже, даже не ссал, а срал кипятком.
Да я-то тут причем? — побитой собакой заскулил под черепушкой Каспер. — Я все ему, как надо, разжевал. Все акценты расставил. А он, он, су-ууу-ука…
— Правда, Бинэ. Хорош пургу гнать, — до кучи влился в хор моих критиков еще и говнюк Анри (самый возрастной из нашего квартета актер, загримированный под месье Жака). — Давай нормально уже отработаем сцену, и двинем по домам. Через час уже игра начнется. А если ты и дальше этот тухляк тянуть станешь, мы с Виком и на второй тайм красно-синих не успеем.
— А я, между прочим, для нас столик в спортивном баре еще с утра забронировал, — задушнил тут же и сам Вик (тот самый безымянный «приятель» слева). — И если мы игру из-за тебя, говнюк мелкий, пропустим, я не знаю тогда, что с тобой сделаю!
— Вик, дорогой, успокойся, — подскочил и обнял дружка Анри.
Сраная голубятня! — закатил я глаза, с трудом давя желание всечь манерным типам по их размалеванным хлебалам.
