Не надо мне эту тарабарщину повторять. Объясни нормальным языком, — взмолился Каспер.

— Ну тебе, ведь, пообещали, что после выхода сериала ты станешь популярным, узнаваемым и жутко востребованным актером?

Ну не конкретно так, конечно. Но суть передана верно.

— Так вот, мой юный наивный Каспер, эти обещания тебе — полная лажа. Потому что, сдается мне, сериал, на который ты возлагаешь столь радужные надежды, попросту не будет никогда закончен. И, соответственно, не выйдет на телеэкраны перед широкой аудиторией.

Что за бред! С чего ты, вообще, это взял⁈

— Все просто. Уж не знаю как ему это удалось, но твой ушлый дядька смог вычислить: с каким конкретно далеким предком его связало проклятое золото. Как не сложно догадаться, этим предком оказался тот самый юный маркиз, которого ты играешь в сериале. Вычислив предка, он узнал точную дату его гибели. И беда в том, что юный маркиз умер молодым, в возрасте восемнадцати лет, от многочисленных ран наемных убийц — помнишь, ты сам мне об этом рассказал. Связанному с ним проклятьем Францу это, соответственно, в скором времени так же грозило преждевременной насильственной кончиной. Однако наш хитрец Франц изобрел гениальный способ, как перекинуть бремя своего проклятья на плечи наивного племянника — ведь предок-то у вас общий. Дядя обещает простаку Сача воплотить в жизнь его заветную мечту. Заключает с клюнувшим на щедрые посулы племянником некий хитровыдуманный контракт. И развивает далее бурную деятельность по выполнению, якобы, всех своих обязательств. Вот только…

А почему: якобы? — перебил меня Каспер.

— Ты меня вообще слушаешь? — раздраженно фыркнул я. — Повторяю для тех кто в танке: юный маркиз, ваш с дядей общий предок, там, в своем прошлом, со дня на день будет жестоко убит. И, соответственно…

На сей раз договорить мне не позволили внешние факторы. А точнее боковая дверь неприметного серого фургона, завязшего в утренней пробке среди потока других машин. Так вот эта чертова дверь крайне не вовремя широко распахнулась, аккурат в тот момент, когда мы на моцике проезжали рядом. Повезло еще, что Кати, словно почуяв грядущую подлянку, за несколько секунд до удара существенно сбросила скорость.

От неожиданного бокового толчка наш, увы, не самый устойчивый двухколесный транспорт тут же завалился на обочину. И мы с Кати, обдирая локти и колени об асфальт, выкатились на тротуар.

Глава 28

— Эй, мумия, с хрена ли ты там так в углу своем угораешь? — самый мордатый из старожил больничной палаты (плечистый здоровяк афро-француз) решился первым прощупать на вшивость беспокойного новичка.

— Вообще-то, меня Люсьен зовут, — огрызнулся поступивший ночью возмутитель спокойствия, на самом деле замотанный с головы до пят бинтами, как мумия.

— А нам с парнями похрен как там тебя другие зовут! — неожиданно поддержал здоровяка-негра сухощавый дедок у окна, с асбестово-белой кожей, и с шикарным породистым шнобелем в пол-лица. — Пока вести себя нормально в нашем обществе не научишься, здесь будешь мумией! Вот так-то, сопляк?

— Да пошел ты, дедуля! — фыркнул Люсьен. — И в задницу общество свое себе засунь. Сейчас не те времена, чтоб с людьми так разговаривать!

— Ишь ты борзый какой, — прокряхтел невысокий бородач с внушительным брюшком и смуглой от загара кожей, обратившийся к новичку с соседней кровати. — Тебя ж, Люсьен, ведь, нормально спросили: чего спокойно-то не лежится?

— Во-во. Сперва звонком своим ранним и разговором шумным перебудил тут всех. А теперь лупит в свой гребаный телефон и ржет, как конь, — снова попенял новичку здоровяк-негр.

— За звонок прощения прошу, господа, — пошел на мировую Люсьен. — Мне друг звонил, которому жизнью обязан. Я не мог не ответить. Он попросил видос свой на канале моем выложить…

— Ишь ты, да у нас, парни, в палате оказывается звезда, с собственным каналом, — перебил, с издевкой, неугомонный дед.

— Зависть плохое чувство, старый, — не замедлил с ответом Люсьен.

— Его, кстати, Жан-Поль зовут, — представил старого скандалиста пузатый сосед. — Меня Пьер. А его, — кивок в сторону здоровяка, — Алсид.

— А у тебя че, реально свой канал? — уточнил тут же Алсид.

— Угу, — кивнул Люсьен. — И достаточно популярный… Диктуйте телефоны свои, и я вам ссылку на него кину.

— Вот еще, — фыркнул старина Жан-Поль, и отвернулся к окну.

Но Пьер с Алсидом гонора старика не поддержали. Они по очереди продиктовали Люсьену свои номера, и вскоре каждый получил обещанную ссылку.

— Рекомендую, парни, последний видос перво-наперво заценить, — стал наставлять своих новых подписчиков мумия-блогер. — Его как раз-таки вот только-только тот самый друг мне прислал. Обещал через полтора часа, но, видимо, обстоятельства поспособствовали ускорить выкладку стрима. Там ваще угарный замес у него. Очень рекомендую… Короче, нефиг долго болтать, лучше просто самим разок посмотреть.

С подачи Люсьена Пьер с Алсидом практически одновременно загрузили видео на своих гаджетах, и тишина больничной палаты тут же заполнилась: шумом городской улицы, болезненными женскими стонами и грозными обещаниями нескольких злодеев жестоко наказать обидчиков их братишки Пауля…

— Эй, как там тебя, Люсьен, давай уж и мне тогда ссылку на свой канал, — пошел на попятную старина Жан-Поль, наблюдая заинтересованные лица молодых товарищей, впившихся глазами в экраны своих телефонов.

— Да без проблем, бро, — тут же живо откликнулся ни разу не злопамятный Люсьен. — Диктуй свой номер, старина.

Глава 29

Когда из фургона выскочила тройка плечистых негров, с модными платками от Диор намотанными на лица, я понял, что удар дверцей по нашему байку приключился отнюдь не случайно.

Ой-ей-ей! Беда, беда… — заскулил в параллель моим выводам смекнувший тоже самое Каспер.

— Уроды! Какого хрена?.. — взвизгнула рядом переставшая катиться по асфальту Кати.

Я же, забив временно на агрессоров, перво-наперво, сбросил с головы мешающий обзору шлем. Затем зубами сорвал с правой руки толстую перчатку, и освободившимися пальцами принялся, наконец, колдовать на закрепленном на груде гаджете. Активация ссылки Люсьена, и запуск следом на смартфоне режима видеосъемки — заняли у меня, в итоге, считанные секунды.

Однако выскочившие из фургона молодчики успели за это время добежать до нас, скрутить вопящую на всю округу Кати и, стащив с девушки шлем, запечатать ладонью ей рот.

— Короче, обсосы! — заговорил, обращаясь почему-то конкретно ко мне (до сих пор сидящему на асфальте) самый борзый из обезличенных платками афро-французов, в то время, как двое его подельников без видимых усилий на руках удерживали мою бестолково брыкающуюся подружку с зажатым ртом. — Это вам наказание за оскорбление нашего братишки Пауля. И в качестве моральной компенсации на ваши белые жопы накладывается штраф в полторы штуки евро. А пока не заплатите, мы конфискуем ваш мотоцикл. Всосали, жопы белые?.. Али, пакуй, — последняя фраза главаря адресовалась двухметровому жирдяю водителю фургона — четвертому, самому здоровенному подельнику отморозков, широкую рожу которого, вместо стильного платка, скрывал намотанный в несколько раз фанатский шарф ПСЖ.

Это все ты виноват! Ты!.. — заистерил под черепушкой Каспер, пока кряхтящий жиртрест, в намотанном до бровищ шарфе, неуклюже выбирался из-за руля и неспешно косолапил к валяющемуся на обочине мотоциклу. — Говорил же: не задирай Пауля, от греха! Что не простой он человек, а вон с какими гангстерами мутки мутит! Не послушал меня! И вот!..

— Короче, расклад у нас будет такой, — продолжил пыжиться главарь отморозков на уже вовсю пишущую камеру гаджета. — Моцик свой обратно получите лишь после того, как я получу от Пауля подтверждение о переводе ему полутора тыс…

— Жирный, ручонки свои от байка убрал! — рявкнул я, не дослушав, как только снятая мотоциклетная перчатка оказалась снова до упора натянута на правую ладонь.