Впечатленный открывающимися буквально на каждом шагу красотами, удаляясь все дальше по земляным дорожкам, я и думать забыл об ужине. Однако привычный к красотам родного парка Каспер бдительности не растерял, и, сообразив как-то по положению заходящего солнца о приближении времени ужина, своевременно предложил мне глянуть на карманные часы. Нащупав на поясе массивную золотую луковицу, я удостоверился, что до времени «У» остаются считанные минуты, и, понукаемый требовательно заурчавшим животом, был вынужден, развернувшись, быстрым шагом мчаться обратно к дому…
По возвращении, у крыльца опустевшего за время достаточно продолжительной прогулки особняка меня ждал сюрприз, в виде лихо разворачивающейся на земляной площадке роскошной золоченной кареты, влекомой четверкой блестящих от пота гнедых рысаков.
Этого еще здесь нам до полного счастья только не хватало! — крайне раздраженно среагировал на явно знакомое транспортное средство Каспер.
— Может просветишь? — хмыкнул я на ходу под нос.
Дядька на ужин прикатил. Граф Шарль де’Казье, будь он не ладен! Ближайший родственник, считай, теперь наш по материнской линии, — проинформировал Каспер.
Пока он вещал, я почти добежал уже быстрым шагом до крыльца. И едва нос в нос не столкнулся с седовласым и седоусым дедком, в расшитом жемчугом серебристом камзоле, которому, аккурат при моем приближении, помог выбраться из остановившейся кареты спрыгнувший с запяток рослый лакей.
— Ох, мой бедный мальчик! — заголосил вдруг на всю округу незваный гость и тут же, не давая опомниться, заграбастал меня в ни разу не старческие объятья. — Знаю! Я все знаю!.. Какая трагическая, роковая случайность! Я ТАК сочувствую твоему горю, Сача! Нет, нашему общему, обоюдному горю! Ох-ох, мой несчастный, несчастный племянник!
Цену себе набивает, стервятник старый! — буквально по-змеиному зашипел в параллель с завываниями деда не жалующий родственника Каспер. — А на самом деле единственное, о чем фигляр этот горюет — это, что злодеи ночью не перебили всех де’Бинэ. Тогда б стервятнику, как ближайшему родственнику, все наши владения по закону достались… Да не молчи ты. Отвечай ему: дескать, рад приветствовать дорогого дядюшку. Что тронут его заботой и вниманием. И так же убит горем. И, разумеется, ценишь его сочувствие. Ну, и на ужин нахлебника этого не забудь в конце обязательно позвать.
Офигевая мысленно от лицемерия юного маркиза, я стал максимально корректно озвучивать отстранившемуся наконец родственнику наметанный Каспером текст приветствия.
Глава 15
Мое неожиданное возвращение из средневековья в современный Париж вышло фееричным.
— О, милый, как хорошо! Продолжай! Да! Да! Пожалуйста, только не останавливайся!.. — стенала подо мной, вцепившись длинными ногтями в спину, охренительно страстная девчонка.
Сууукааа!.. — завопил под черепушкой в унисон любовнице Каспер.
— Из… ви… ни… э… то… слу… чай… но… так… вы… шло… — запыхтел я в такт совершаемым фрикциям, оперативно подстраиваясь под набранный соседом высокий темп.
Обращался, разумеется, к обездоленному вновь Касперу, тело которого, верхом на распаленной красотке, я в очередной раз вопиющим образом узурпировал. Причем, на сей раз, эта оказия приключилась с беднягой не под занавес продолжительного сексуального марафона, а походу аж на самом старте полового акта.
— Все прекрасно, Сача! — горячо зашептала мне в ухо любовница, принявшая оправдания на свой счет. — Ты мой краш! Мне нравится, когда ты такой грубый и неистовый! Как тигр! О-о, даааа!..
Фига се! Она че уже так быстро кончила? Вот это темперамент!
Сука! Я тебя ненавижу! Катись обратно в свой гребаный ад, подлая скотина!.. – косвенно подтвердил мои выводы очередной порцией проклятий уже практически рыдающий от зависти Каспер.
Благоразумно воздержавшись от повторных комментариев, я сосредоточился на деле. И, пыхтя, как паровоз, над трясущейся в экстазе партнершей, стал анализировать сложившуюся не штатную, мягко выражаясь, ситуацию.
Прикол заключался в том, что на сей раз я вернулся из тела средневекового маркиза в его современного потомка без посредничества алкоголя. Ну или меня коварным образом траванули. Потому как за ужином с дядюшкой де’Казье я сознательно отказался от употребления вина, чтобы узнать в приватной беседе хитрожопого родственничка поближе, и во избежание, соответственно, неожиданного перемещения сознания в разгар нашего разговора.
Короче, я дал четкие указания прислуживающему нам за столом слуге наливать мне в кубок исключительно брусничный морс. И часто чокаясь с беспечно хлебающим красное бургундское графом я, как и планировал, за ужином ничуть не пьянел. Старикан же, кстати, показал себя во время нашей непринужденной пирушки вполне компанейским, ни разу не душным, сотрапезником. Дядя охотно помянул со мной всех почивших близких родственников: отца, мать, сестру, искренне посокрушался об их жестокой гибели и, расхрабрившись от вина, в какой-то момент даже рванул на груди камзол, подбивая собирать людей, и отправляться мстить ближайшему соседу-гугеноту. Насилу утихомирил вояку-старикана.
Уж не знаю за что на старого графа так взъелся тамошний Каспер (приватно перетереть за эту тему с соседом мне не предоставилось больше в этот вечер возможности), но на меня за ужином старик де’Казье произвел самое благоприятное впечатление. Правда под конец нашего застолья вкус морса, очередную порцию которого я выпил буквально за минуту до перемещения сознания, показался мне слегка горьковатым. Но это, скорее всего почудилось на фоне заедки его умопомрачительно вкусными свежими эклерами. В рецептуре нежнейшего крема которых вроде бы присутствует некоторая доля коньяка. А поскольку схомячил я этих пирожных аж четыре штуки к ряду, то вполне возможно…
Млять! Да кого я выгораживаю! Какие, в жопу, эклеры! Ежу понятно, что морс в последнем кубке загорчил неспроста. Траванул меня козлина седоусая — вот стопудово ушлый старикан сыпанул какую-то хрень незаметно мне в кубок с морсом. У дядьки все пальцы в перстнях были, как у Киркорова. А яд из-под брюлика в соседский стакан закинуть в те времена это была прям рабочая такая схема… Однако на все сто уверенным в отравлении, конечно, я быть не могу.
В общем, по факту вышло так: я только-только нацелился смачно откусить от пятого, поднятого с блюда, эклера и… Бац! Перед глазами вдруг поплыли очертания шикарно сервированного стола и свежеотремонтированных стен малой столовой. На секунду окружающее пространство сгинуло в непроглядном сером сумраке перемещения. И вот я уже скачу верхом на призывно стонущей подо мной красотке.
Девушкой, кстати, этой оказалась вовсе не Кати. Но, как по мне, так очередная любовница юного ловеласа Бинэ была ничуть не хуже предыдущей. Даже сиськи у нее — побольше. И жопа… Впрочем, филейную часть партнерши из текущей позы исследовать было крайне затруднительно. Но, при погружении моем в умело поддающуюся на встречу партнершу, никакие выпирающие мослы там, внизу, мне точно не мешали. Фрикции происходили мягко, как на подушке. И отдавалась темпераментная француженка процессу ничуть не хуже Кати.
Бессвязные стоны подруги снова превратились в страстный, до дрожи будоражащий все мое естество, хриплый шепот на ухо:
— Милый, не останавливайся! Ты мой бог! Ты лучший! О-о! Да! Да! Я снова!.. Дааа!..
Длинные ногти, повторно забившейся в экстазе партнерши, впились мне в спину, и, ощутив дополнительный приток адреналина, я заходил между дрожащих бедер девушки с удвоенной скоростью, предчувствуя накатывающее забурлившим вулканом неистовое извержение.
— ДААА!.. — вырвавшийся непроизвольно из горла животный рык слился в унисон с протяжными стонами бьющейся подо мной в не менее страстном экстазе женщины.
Моей женщины!..
Захлестнувшая нас обоих эйфория выплеснулась в безумно жадном взаимном поцелуе. Мы так яростно засосали языки друг друга, будто пытались через них втянуть в себя саму суть партнера, чтобы остаться вот так, в дарующем острейшее наслаждение переплетении рук и ног как можно дольше…
