ЭЛЬЗА. Нет, любимый. На этот раз я не уйду. Тебе придётся выкинуть меня силой.
ЛАНЦЕЛОТ. Тогда уйду я! (Резко встаёт, со стола сыплются бумаги. Уходит. Через секунду после исчезновения со сцены — грохот с силой закрытой двери. Бокал со смятым листком бумаги падает на пол. Слышен звон разбитого стекла.)
ЭЛЬЗА становится на колени и начинает собирать упавшие бумаги.
Из-за кулис тихо входит ШАРЛЕМАНЬ. Осматривается. Подходит к столу, где лежит папка, оставленная Фридрихсеном. Берёт её, открывает, заглядывает, кладёт на стол.
ЭЛЬЗА (с пола, не видя, кто пришёл). Пожалуйста, не уходи больше.
ШАРЛЕМАНЬ. Это я, Эльза.
ЭЛЬЗА (поднимая голову). Папа? (Садится на пол и плачет — молча, беззвучно, навзрыд.)
ШАРЛЕМАНЬ (присаживается рядом с дочерью, гладит её по голове). Не надо, успокойся. Не плачь. Всё пройдёт. Скоро всё пройдёт.
ЭЛЬЗА. Он же хороший. И я его люблю… любила. (Всхлипывает) Почему он стал таким?
ШАРЛЕМАНЬ. Я предупреждал, что ты не будешь с ним счастлива, дочка.
ЭЛЬЗА. Он хороший.
ШАРЛЕМАНЬ. Наверное, да. Какая разница? Человечки делятся на плохих и несчастных. И несчастные делают несчастными всех, кто рядом.
ЭЛЬЗА. Нет, папа. Я счастлива с ним рядом. Только я не рядом. Я хотела быть с ним, но он меня не пускает. И очень страдает, а я не могу ему помочь.
ШАРЛЕМАНЬ. Он взялся за невозможное, Эльза. Но понял это слишком поздно. Не нужно ему было возвращаться.
ЭЛЬЗА. Если б он не вернулся, я не смогла бы жить дальше. Ну или радоваться жизни. Папа, я ведь его очень любила… (с неожиданной уверенностью) нет, всё-таки люблю. Ему ничем нельзя помочь?
ШАРЛЕМАНЬ. Людям нельзя помочь. Что же тут поделаешь?
ЭЛЬЗА шумно рыдает. Шарлемань неловко гладит её по голове. Потом замечает болтающуюся телефонную трубку и аккуратно кладёт её на рычаг.
ЭЛЬЗА. Ну почему? Почему у него ничего не получается?
ШАРЛЕМАНЬ. У них никогда ничего не получается.
ЭЛЬЗА. Я не понимаю.
ШАРЛЕМАНЬ. Надо немного потерпеть, вот и всё. Человеческий век не так уж долог.
За кулисами — шум, звуки возни, потом женский крик. Эльза испуганно оглядывается.
СТРАЖНИК — высокий бородатый мужчина в красном кафтане, за поясом огромный блестящий пистолет с раструбом — втаскивают в кабинет упирающуюся АННУ-МАРИЮ — высокую, худую, горбоносую, очень некрасивую женщину в ярко-фиолетовом платье с блёстками. На ногах у неё зелёные туфли с огромными каблуками.
В левой руке стражник держит длинный кухонный нож.
АННА-МАРИЯ (сквозь зубы). Осторожнее. Лезвие отравлено.
ЭЛЬЗА (моментально приходя в себя, вскакивает, с радостным удивлением). Анечка? Это ты? (стражникам, возмущённо) Отпустите, ей же больно!
ШАРЛЕМАНЬ встаёт, отряхивает колени.
СТРАЖНИК (берёт со стола бумагу, осторожно заворачивает в неё нож). Она ж с оружием. Покушаться на господина Ланцелота.
ЭЛЬЗА (изумлённо). Аня?! (Стражнику) Да вы с ума сошли! Отпустите её немедленно.
СТРАЖНИК (отпуская АННУ-МАРИЮ). А бросаться не будет?
АННА-МАРИЯ, морщась, потирает локоть. Ковыляя на каблуках, подходит к чёрному креслу, садится лицом ЭЛЬЗЕ и ШАРЛЕМАНЮ.
АННА-МАРИЯ. Приветики-кукусики. Зашла на огонёк, а тут полно гостеприимства. (Смотрит на стол). Да я смотрю, вы ни в чём себе не отказываете. Ну и я не буду. (Тянется к бутылке, наливает себе в бокал, отпивает). Какая гадость этот ваш алкоголь.
ЭЛЬЗА. Пап, дай мне платок.
ШАРЛЕМАНЬ достаёт белый носовой платок и отдаёт дочери. Та осторожно вытирает им лицо. Шмыгает носом.
ЭЛЬЗА. Извини, Ань, я в таком виде.
АННА-МАРИЯ. Ладно, я сегодня тоже не гламурна. (Осматривает руку). Чёрт, синяк останется.
ШАРЛЕМАНЬ тихо садится в кресло.
ЭЛЬЗА. Анечка, зачем ты пришла с ножом?
АННА-МАРИЯ. Зачем приходят с ножом к тирану? Наверное, чтобы сделать ему маленький красивый бутербродик?
ЭЛЬЗА. Не груби, ты не умеешь.
АННА-МАРИЯ. Ничего. В тюрьме научусь. Если успею до казни.
СТРАЖНИК (строго). Вот чего. У вас тут дамские разговорчики, а у меня служба. Я на посту должен стоять и хулиганства, это… того… пересекать. Вы пока посидите, барышня, под свою ответственность. Только ножик я ваш этот заберу. Чем отравлено-то?
АННА-МАРИЯ. Какой-то штукой от тараканов.
СТРАЖНИК (усмехается). Борной кислотой, что-ли?
АННА-МАРИЯ. Ну да, наверное… А что, плохой яд? В следующий раз попробуем крысиный.
СТРАЖНИК. Ох… Правильно старые люди говорят: волос длинный — ум короткий! (Уходит, унося нож.)
ЭЛЬЗА. Как ты сюда вошла?
АННА-МАРИЯ (располагаясь в кресле поудобнее). Элементарно. Моя партия уже месяц посылает твоему супругу цветочки с записочками. Чтобы Ланцелот не забывал, что он убийца. Мы-то помним.
ЭЛЬЗА. Он тоже.
АННА-МАРИЯ. А за месяц у этих остолопов-охранников притупилась бдительность. Когда я пришла, они сидели — в карты играли. Никто даже не повернулся. Мальчишка взял мои цветочки и побежал. Все думали, я уйду. А я не ушла. Хлопнула дверью, а сама — за портьеру. (Делает резкий жест.)
ЭЛЬЗА. Зачем?
АННА-МАРИЯ. Дождаться ночи. Эти дурни наверняка спят на посту. А я под их храп прошмыгну в кабинетик и исправлю историческую ошибку. Я ж знаю, что Ланцелот обычно здесь дрыхнет, как наклюкается.
ЭЛЬЗА. Он много работает.
АННА-МАРИЯ. Не бережёт он себя, это точно.
ЭЛЬЗА. И что тебе помешало?
АННА-МАРИЯ. Не поверишь: имбирный лимонад. По дороге сюда выпила две большие кружки. В общем, мне понадобилось посетить дамскую комнату. Тут-то меня и сцапали. Олухи. (Отпивает из бокала, морщится). Надеюсь, мне отрубят голову? Не хочется сидеть в тюрьме, там сыро и крысы.
ЭЛЬЗА. Ничего тебе не сделают.
АННА-МАРИЯ. Плохо. Чёрт, это просто ужасно.
ЭЛЬЗА. Но почему?
АННА-МАРИЯ (устало). У нас очень низкий рейтинг. Если бы мне отрубили голову или хотя бы посадили в тюрьму, он вырос бы процентов на пять. А то и на десять. Этого хватило бы, чтобы нами заинтересовались серьёзные люди с деньгами.
ЭЛЬЗА. Тебе это кто сказал?
АННА-МАРИЯ. Серьёзные люди с деньгами.
ЭЛЬЗА. Ты меня прости пожалуйста, Аня, но, по-моему, в этих вопросах ты не очень хорошо разбираешься.
Молчание.
ЭЛЬЗА. Анечка. Ну вот честно-пречестно. Ты правда любишь дракона?
АННА-МАРИЯ. У меня больше ничего не осталось.
ЭЛЬЗА. Ты знаешь, что дракон делал с девушками? Он хотел это сделать и со мной.
АННА-МАРИЯ. Я носила кусочек его когтя в бархатном мешочке, помнишь?
ЭЛЬЗА. Тогда все делали разные глупости, потому что боялись.
АННА-МАРИЯ. Ты не понимаешь. Я не боялась. Я была готова принести себя в жертву. Просто я была ему не нужна. Я же не такая красотулька, как вы все.
ЭЛЬЗА. Ты правда не понимаешь? Он же девушек… ну, это… (смущается) насиловал. Это очень-очень гадко, наверное. А потом съедал.
АННА-МАРИЯ. Он их хотел. А меня никто никогда не хотел.
