Он никак не мог следить за мной от заправки. Он стоял далеко от своей машины, а я выжала сотню уже через несколько секунд после того, как выехала оттуда, так что, как он сейчас здесь оказался, я не знаю, но выясню.
Я отталкиваюсь от стойки, готовясь зайти за нее, но Высокий, Дерзкий и Ужасно одетый парень, похоже, против.
Сделав несколько больших шагов, он оказывается на расстоянии вытянутой руки и прищелкивает языком.
Я приподнимаю бровь.
– Ты хочешь выпить или не хочешь?
– Я хочу, чтобы твои руки были там, где я могу их видеть.
Умно, учитывая, что я собиралась достать оружие, прикрепленное ремнями к нижней части полки.
Поднимая ладони в воздух, шевелю пальцами, и он подходит ближе.
– Я просто хорошая девочка, которая делает то, что ей говорят. Какую угрозу я могу представлять для такого большого плохого мальчика, как ты? – Я притворно надуваю губы.
– Ну да, как же. – Он продолжает идти, пока не оказывается всего в метре от меня, протягивает руки и хватается за край мраморной стойки у меня за спиной. Так близко, что я вынуждена буквально впитывать всего его в себя, от темных волос до мрачного поведения.
Его волосы – черные, как обсидиан, и блестящие, как стекло, – растрепаны на макушке, хотя по бокам гладкие и короткие. Несколько прядей спадают вперед, ровно настолько, чтобы создать тень над правым глазом, привлекая внимание к тонкому белому шраму над левым. У него густые брови, длинные и густые ресницы, а глаза поразительного полупрозрачного синего оттенка.
Нарушитель несколько мгновений молча смотрит на меня, его глаза слишком яркие, чтобы в них можно было смотреть, но это не имеет никакого отношения к его настроению.
В лучшем случае ему скучно.
– Ты знаешь, почему я здесь? – спрашивает он.
– Чтобы спрятаться в углу, пока ничего не подозревающая женщина раздевается?
– Верно. Как раз за этим. – Он опускает взгляд, и небольшая морщинка появляется у него на лбу. – Что это за школьница, которая носит кружева и такие подвязки под своей формой?
– Подвязки? – Я сохраняю невозмутимый вид. – Серьезно? Ты что, никогда не покупал девушке нижнее белье?
Не отрывая глаз от моего тела, он спрашивает:
– Я похож на человека, которому нужно покупать нижнее белье?
– Оу. – Я притворяюсь, что надуваю губы, и он переводит взгляд. – Конечно, такие парни, как ты, считают, что голое тело – это все, что тебе нужно. Какой же ты, должно быть, эгоистичный любовник.
Его челюсть сжимается, и я стараюсь не реагировать, когда он придвигается еще ближе; мое тело теперь зажато между ним и стойкой. Несмотря на то что он кажется худым, мышцы, прижатые ко мне, невольно демонстрируют, что под одеждой скрывается большее.
Я легко могла бы избежать его очаровательной попытки загнать меня в ловушку, притворившись испуганной, но он этого не знает, и я почему-то хочу посмотреть, как далеко он зайдет.
Почему?
Без понятия. Может быть, потому что на меня никто никогда не давит.
Никто ни черта не сделает, не спросив разрешения, но этот парень?
Интересно, просил ли он когда-нибудь о чем-то в своей жизни? Он кажется мне импульсивным, так что на самом деле он не такой уж дурак, потому что, если он такой же ловкий, как тот трюк, который он использовал, чтобы проникнуть сюда, он мог бы вонзить нож мне в легкое прямо здесь, прямо сейчас. Никто бы не узнал, что какой-то мальчик в стиле гранж прикончил меня, пока не придут спросить, почему я так и не явилась на выступление Дельты.
Что мне следует сделать, так это опередить его, ударить коленом по яйцам, схватить графин и разбить его красивое, покрытое шрамами лицо.
И все же что-то не дает мне сдвинуться ни на сантиметр, даже когда он сам это делает.
Его руки все еще лежат на перекладине, и он отводит их. Грудь теперь плотно прижата к моей, но я просто вызывающе поднимаю подбородок.
Намек на удовольствие мелькает в его взгляде, зажигая что-то внутри меня. Что-то безрассудное, что обязательно приведет к плохим последствиям.
– Принцесса хочет узнать, каким эгоистом я могу быть? – говорит он, но его тон фальшиво напыщенный.
Кто-то слишком уверен в себе, но почему-то он не похож на других. У меня такое чувство, что, если бы я посмеялась над ним или предприняла попытку унизить, например указала на поношенную обувь или выцветшие, потертые джинсы, он бы разозлился, как Эминем в «8-й миле», – пошла ты, кто ты вообще такая, чтобы меня судить?[1]
По крайней мере, так я себе представляю.
Это видно по его пристальному взгляду и игривой, но уверенной походке. Да взять хотя бы тот факт, что он сейчас здесь, в то время как половина крупнейших преступных семей штата притворяются, что наслаждаются обществом друг друга по другую сторону этой стены.
– В твоих снах, – отвечаю я.
Он высовывает язык и проводит им по кольцу в губе – и, подобно молнии в грозовом ночном небе, мое внимание устремляется к нему.
Высокий, покрытый татуировками парень наклоняется ко мне, и я замечаю блестящую серебряную петельку на кончике его розового языка.
Он дразнит меня, приближаясь. Теперь мы стоим нос к носу, и мои губы расслабляются, как только его джинсы касаются моей обнаженной кожи, а жар его дыхания щекочет мне подбородок и шею.
– Эти ноги, эти каблуки… Я не знаю, богатая девочка, но есть шанс, что ты именно такая, какой я увижу тебя, когда закрою глаза сегодня ночью.
– Осторожнее. – Я резко поворачиваю голову в сторону от прикосновения его губ к своей щеке… и ощущение покалывания, которое это вызывает, само по себе распространяется дальше. – Тут у нас плохо относятся к тем, кто трогает то, что им не принадлежит.
– Нет, вы только посмотрите! Думаю, у нас все-таки есть кое-что общее, – шепчет он. – Видишь ли, я всегда осторожен. Как ты думаешь, почему я здесь?
Он мгновенно отступает, и я вытягиваюсь чуть ли не по стойке смирно, на миг приоткрыв рот от удивления, когда понимаю его игру, но все же сжимаюсь, когда он делает несколько шагов назад.
И снова его ленивый, наглый взгляд скользит по моему телу, его зубы впиваются в распухшую, недавно рассеченную нижнюю губу.
– Какой позор, – бормочет он себе под нос.
А затем он поворачивается, поднимает руку и нажимает на сенсорный замок рядом с дверью.
Я сдерживаю смех. Серьезно?
Неужели он думает, что все так просто?
Он, должно быть, считает себя умным.
Это не так…
Бас
МОЯ ЛАДОНЬ ОПУСКАЕТСЯ НА ОСВЕЩЕННЫЙ КВАДРАТ СЕНСОРНОГО замка. Дверь начинает сдвигаться в сторону… как раз в тот момент, когда чувствую пинок в зад – слабый, но ощутимый.
Маленькая принцесса сидит на стойке бара, закинув ногу на ногу, а под ногами у меня лежит миниатюрный кинжал.
Она наклоняет голову, и длинные шелковистые светлые волосы рассыпаются по ее плечу, дразнят края обнаженных бедер.
Я снова хлопаю рукой по замку, и дверь за моей спиной закрывается.
Она обхватывает пальцами край барной стойки, ее брови подпрыгивают.
Внимательно следя за ней, быстро запускаю руку в задний карман. Маленькое серебряное лезвие проткнуло поношенную джинсовую ткань насквозь. Я вытаскиваю свой телефон – тот самый, который она, мать твою, стащила у меня в процессе безобидной на первый взгляд игры в кошки-мышки на заправке, когда терлась о меня своим телом. Задняя часть телефона откололась, открыв внутренности.
Этого, черт возьми, достаточно. Когда я переворачиваю телефон, на меня смотрит черный экран.
Прекрасно. Теперь мне нужно думать, у кого стащить новый, и заставить какого-нибудь задрота взломать систему, прежде чем хозяин отследит меня по этой чертовой проге.
Перевожу взгляд на светловолосую стерву, которая продолжает создавать для меня все больше работы, – как будто у меня и так ее недостаточно. Опускаю руку и хлопаю мобильником по бедру.
