– Давай, давай, – подгонял его Алискер, – как говорит Михал Михалыч, водка в малых дозах полезна в любых количествах.

Наконец, собравшись с силами, Женька поднес стакан ко рту и маленькими глоточками, сморщившись точно печеное яблоко, влил в себя содержимое стакана.

– Закусывать будешь? – Алискер показал ему колбасу.

Женька отрицательно покачал головой и поставил пустой стакан на пол рядом с собой. Он еще дрожал, но щеки его порозовели, в глазах появился здоровый блеск, дыхание стало ровнее.

– Че ж это я вчера так накушался? – спросил он сам себя, – а-а, после вчерашнего салюта зашли сюда вместе с Наташкой и ее новым приятелем. Че ж это они меня здесь бросили, свиньи! Как пить за мой счет, так – пожалуйста, а как домой меня проводить, так нету никого. Ну ничего, попляшут они у меня! Тебя как зовут, друг? – вскинул он на Мамедова свои карие глаза.

– Алискер.

– Слушай, – он прищурился, – у тебя очень неординарная внешность, давай я тебя поснимаю.

– Давай в другой раз, – улыбнулся Мамедов, – а сейчас я бы хотел тебя кое о чем спросить.

– Спрашивай, о чем разговор, – Евгений развел руками, – я добро не забываю. Давай только еще грамм по сто, а? Потом пойдем перекусим, я угощаю, там можешь спрашивать о чем угодно.

– Колбасы не хочешь?

– Нет, нужно чего-нибудь горяченького.

– Гора не идет к Магомету – Магомет идет к горе, – на пороге кабинета Вершининой стоял Мещеряков. Его опухшая, помятая физиономия хранила следы вчерашнего праздничного возлияния. – Можно?

– Чего ты спрашиваешь? – улыбнулась Вершинина. – Входи, конечно!

– Ты своего престарелого шефа навестить не хочешь – дай, думаю, на огонек зайду. – Мещеряков водрузил свои тучные ягодицы на кожаное сиденье кресла.

– Я думала, Миша, ты сегодня на работу не выйдешь, еще денек дома потусуешься, – Вершинина лукаво посмотрела на Мещерякова.

– Да разве Томка даст спокойно посидеть: то это ей нужно сделать, то – другое. Хотела меня на дачу утянуть! Ну уж нет! Пойду-ка, думаю, я лучше на работу. А ты как, Валентина, отпраздновала? В гордом одиночестве? – Михаил Анатольевич хитро сощурил свои и без того похожие на щелочки глаза.

– Тебе, Миша, как ты говоришь, Тамара Петровна на нервы действует, а мне – твои намеки, догадки да подковырки!

С Мещеряковым я когда-то работала в органах. Сидели мы на разных этажах, в разных отделах: я – в аналитическом, он – в оперативном. Организовав фирму «Кайзер», он перетянул и меня, вернее, не перетянул, а спас от безработицы. Ведь к тому времени я «осталась на бобах». Из органов пришлось уволиться, и я пребывала в раздумьях: куда пойти, куда податься? А здесь такой случай! «Кайзер» занимался изготовлением стальных дверей и установкой сигнализации. И вот я возглавила службу безопасности при этой фирме.

У меня не было причин жаловаться на своего шефа, если не считать его постоянного вмешательства в ход проводимых мной расследований и в мою личную жизнь. Мое положение разведенной женщины не давало ему покоя, и он считал себя просто обязанным помогать мне словом и делом. Он выступал в роли мудрого советчика, когда в кабинетных беседах пытался донести до моего сознания, как это разумно и прекрасно – жить парами. Иногда он брал на себя роль легкомысленной свахи, пытаясь свести меня с некоторыми из своих солидных друзей и приятелей.

– Да ты, Валентина, не кипятись! Я просто так полюбопытствовал, а ты – с места в карьер! Олег-то не приходил?

– Звонил. – Нехотя ответила Вершинина.

– И все? – разочарованно произнес Михаил Анатольевич.

– В гости набивался. Но у меня были другие планы.

– Правда? Все-то ты от меня скрываешь! Могла бы и поделиться хоть раз со своим старым другом!

– Он, естественно, не меня хотел увидеть, а Максима.

– А как он с Мариной своей поживает? Доволен?

– Меня это не интересует. Главное – чтоб о сыне почаще вспоминал. Материальная сторона меня не волнует, просто чтоб не забывал, что у него сын подрастает, внимание ему оказывал. Максим его любит!

– Это понятно, – Мещеряков закурил, – а кто этот твой новый на «ауди»?

– Ну, шагу не шагнешь, чтобы кто-нибудь не узнал! Приятель. Ты удовлетворен?

– Удовлетворен. – С обидой произнес Мещеряков. – Ладно, не хочешь о личном, – потер он свой тройной подбородок, – расскажи че у тебя на работе новенького.

– Расследование начинаю, Миша…

– А я почему об этом не знаю?

– Не успела доложить – праздник был. – Усмехнулась Валандра.

– Когда ж ты успела клиента-то подцепить? – хитро прищурился Мещеряков.

– Он сюда позвонил, а потом ко мне домой подъехал, – не моргнув глазом, сказала Вершинина.

– На дому прием ведешь, значит?

– Клиент, Миша, солидный. Я твоей формулировкой пользуюсь. И дело конфиденциальное. – Вершинина шутливо понизила голос.

– Не слишком ли много таинственности?

– Прямо уж не знаю, Миша, посвящать ли тебя…

– У тебя, никак, секреты от шефа завелись? Так кто же он, твой мистер Икс?

– Мэр наш.

– Дыкин? – как-то бессмысленно заморгав, переспросил Михаил Анатольевич.

– Негативы ему нужно найти. Если не найдем – ему каюк! Его на какой-то вечеринке один фотограф-любитель в компании с Шаровым заснял. Сам понимаешь – дело серьезное!

– Подожди-ка, Шаров – это же…

– Да, да. Крутой парень. Так вот, какая-то девица украла пленку и попробовала Дыкина шантажировать.

– И что же?

– Грохнули ее, вот что! Кто-то еще за пленкой гоняется. Так что, Миша, и для нас настал черед поучаствовать в гонке.

– Каков призовой фонд? – В бесцветных глазках Михаила Анатольевича загорелись синие огоньки алчности.

– Двадцать тысяч. Расходы, разумеется, в призовой фонд не входят.

– Двадцать тысяч – чего?

– Миша, я же тебе сказала, что наш клиент – мэр! – Вершинина сделала ударение на последнем слове.

– Так что же, Дыкин через мою голову к тебе обратился? – В Мещерякове заклокотала обида.

– Миша, это – второстепенный вопрос! Главное теперь – в грязь лицом не ударить!

Войдя в помещение кафе, Алискер с удовольствием окунулся в его приятную, почти интимную атмосферу: в зале царил теплый полумрак, по которому мягко стелились волны медленной мелодии Леграна. Бесшумно скользили официантки в белых передниках.

– Люблю ненавязчивый сервис, – манерно произнес Евгений, усаживаясь за круглый столик и живописным жестом подзывая к себе коренастую рыжую официантку. – Ты что будешь?

Мамедов заглянул в меню.

– Возьму, пожалуй, крабовый салат, минеральную воду и кофе.

– У тебя рацион прямо как у топ-модели! – пошутил Женька. – А мне, девушка, пожалуйста, цыпленка-табака, сливки с черносливом и каппучино. Так, а выпивать что будем? – Он лукаво посмотрел на замершую в ожидании официантку, – что вы нам посоветуете?

– Есть водка, пиво, коньяк, вино, бренди, портвейн хороший. Да вот же карта вин! – неохотно, точно ее просили рассказать таблицу умножения, ответила рыжая.

– Может, по пятьдесят коньяку? – утратив интерес к официантке, предложил Мамедову Женька.

– Давай. Для согрева.

– Девушка, два по пятьдесят «Дербента»! – Женька артистично щелкнул пальцами и рассмеялся.

Когда официантка с достоинством удалилась, он нагнулся через стол к Мамедову.

– Нет, ты видал? Ну и краля! Мало того, что ноги – колесом, так еще и цедит сквозь зубы. Ха-ха, помнишь, как там у Горация:»Будь же мудрой, вина цеди!» Нет, эта рыжая, весь интерьер портит, я тебе как фотограф и стилист говорю! «Есть водка, пиво, коньяк…» – спародировал он нелюбезную официантку.

– Она здесь долго не задержится, – предположил Мамедов, вошедший в роль милосердного друга с «неординарной внешностью».

– Знаешь, почему она на нас так пялилась поначалу? Думала, ха-ха, что мы – голубые, ей Богу! Из какой-нибудь деревни, небось, приехала. Начиталась в журналах про гомов, а тут – мы с тобой как нарисованные. У баб ведь как? – страшный, кривой, косой, бицепсы как у Шварца – значит, ортодокс, чуть посмазливей – гей!