– Оставь нас, – бросает он, снова поворачиваясь к окну.

Марко кивает и направляется к двери, его шаги тяжелые. Встречаю его взгляд, когда он проходит мимо меня. В его глазах мелькает искра – искра, которую я могу использовать. Он ненавидит Антонио, это очевидно. И если смогу найти способ убедить его помочь мне, может, у меня появится шанс выбраться отсюда.

Когда дверь закрывается за Марко, я снова смотрю на Антонио. Он кажется полностью поглощённым своими мыслями, не замечая, что его собственная крепость рушится изнутри.

Делаю глубокий вдох, решив, что буду искать момент, чтобы поговорить с Марко наедине. Возможно, наша общая ненависть к хозяину этой виллы станет ключом к моему спасению.

Антонио делает шаг вперед, его фигура внезапно становится еще более угрожающей. Он наклоняется над столом, его руки опираются на массивную деревянную поверхность, и я ощущаю, как его присутствие давит на меня.

Молчу, не желая давать ему удовлетворение оттого, что он может меня запугать.

– Что, Эмма, жалеешь его? – Антонио усмехается, его глаза сверкают ледяным блеском. – Ты думала, что твой репортаж был благородным поступком. Но ты видишь лишь верхушку айсберга. Ты знаешь что такое равновесие? Ты его нарушила.

Продолжаю молчать, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее.

– Ты создала мне проблемы, – продолжает он, его голос становится жестче. – А мои проблемы решает Марко. Значит, ты добавила проблем и ему. Когда мои подчинённые не справляются со своими задачами, я становлюсь злым. А когда я зол, я становлюсь жестоким. Не люблю менять преданных людей, их тяжело найти. Но моё терпение на исходе, и когда оно кончается, я начинаю избавляться от людей. – С этими словами он резко скидывает фигурку со стола, словно это живой человек, падающий в бездну. – Так что, Эмма, настолько ли ты благородна? Задумайся. Спасая одну жизнь, ты отнимаешь другую.

– Это неправда. Вы пытаетесь выбелить себя и внушить мне вину за то, что я хотела спасти девушек. Но вина целиком лежит на вас. Вы виновник того, что они не на воле. Они для вас лишь игрушки. Но они живые люди, и никто не имеет права отнимать у них свободу.

Змей смеётся, его смех холодный и безрадостный.

– Как же ты далека от правды. Ты видишь мир в чёрно белых тонах. Но есть и другие оттенки. Нравится демонизировать меня? Но посмотри на них, – он подзывает меня к окну. – Разве они выглядят несчастными?

Подхожу и вижу блондинок, которые греются на лежаках у бассейна.

– Это не имеет значения. Как бы роскошно они тут не жили, они в неволе. Ты держишь их в золотой клетке. А как же их родные? Их друзья? Они ведь исчезли для всего мира.

Антонио кивает, его улыбка становится почти нежной, но холод в глазах остаётся.

– Я уважаю тайны людей, поэтому ничего не скажу. Попробуй сама их спросить, – говорит он. – Может, они поделятся с тобой своей историей.

Недоверчиво смотрю на него, пытаясь понять его истинные мотивы.

– Да и тебе не помешало бы приобрести ровный загар итальянского солнца, а то слишком бледная, – заключает он, намекая, чтобы я присоединилась к девушкам.

Его слова обжигают меня, заставляя задуматься о том, что же на самом деле происходит в этом роскошном плену.

* * *

Солнечные лучи ласково играют на поверхности воды, отражаясь на мраморных плитках у бассейна. В воздухе витает аромат жасмина и роз, смешивающийся с легким бризом, доносящим прохладу от моря, которое простирается вдали за высокими стенами этого роскошного особняка. Вокруг меня царит атмосфера праздности и беззаботности, но в груди тягостное напряжение сжимает сердце, не давая мне расслабиться.

Устраиваюсь на шезлонге, чувствуя, как солнечные лучи начинают прогревать мою кожу. Я наблюдаю за Кортни и Мелани, которые лежат неподалеку. Их кожа блестит от масла для загара, словно они только что вышли из глянцевого журнала. Вокруг них на столиках аккуратно расставлены бокалы с прохладительными напитками, капли конденсата медленно стекают по стеклу, оставляя влажные следы.

– Не против, если я к вам присоединюсь? – спрашиваю, пытаясь звучать непринужденно.

Они не отвечают, лишь переглядываются и продолжают наслаждаться солнечным теплом, словно мое присутствие помеха для них.

Начинаю растирать на руках солнцезащитный крем, чувствуя, как его прохладная текстура впитывается в кожу.

– Жарковато тут, – пробую разбавить неловкую тишину. Внутри меня нарастает беспокойство, как будто я пытаюсь пробиться сквозь непроницаемую стену.

Они снова не реагируют, будто меня тут и нет. Вокруг нас слышны только звуки природы шелест листьев, тихий плеск воды в бассейне и редкие крики чаек.

Солнечные лучи ласкают мою кожу, и я невольно зажмуриваюсь, погружаясь в воспоминания.

Передо мной, словно на экране, возникает терраса роскошного отеля в Дубае. Я как и сейчас чувствую мягкость шезлонга под спиной и слышу тихий плеск воды в бассейне.

Мы с Джаредом и Нейтом нежимся у бассейна, лениво перебрасываясь фразами. Разговор течет легко, перескакивая с темы на тему. Вдруг Джаред упоминает нашего общего знакомого, обосновавшегося в Дубае.

– Я предложил ему встретиться, но он отказался, – говорит Джаред, и во мне просыпается озорное желание пошутить.

– Надеюсь, это не потому, что я назвала блондинчиков непривлекательными, – выпаливаю я, не успев подумать.

Краем глаза я замечаю, как Нейт, расположившийся чуть поодаль, напрягается. Его светлые волосы сверкают на солнце, и я вдруг осознаю свою бестактность. Внутри меня всё сжимается от неловкости, но слова уже вылетели, и их не поймать.

Мысленно я возвращаюсь к своему идеалу – зеленоглазые брюнеты или кареглазые шатены, такие как мой Джаред. Он всегда подтрунивал над моими предпочтениями, в шутку называя меня "расисткой блондинчиков”.

– Прости, Нейт, ты не её типаж, – добавляет Джаред.

Нейт не теряется и неожиданно разряжает обстановку:

– Переживу. У меня тоже есть свой типаж, – говорит он с едва заметной усмешкой. – Предпочитаю высоких стройных блондинок.

Чувствую, как щеки заливает румянец. Ведь я – полная противоположность его идеала: шатенка среднего роста с фигурой песочные часы.

В этот момент между нами словно проскакивает искра взаимного непонимания. Мы будто заявляем друг другу: "Ты меня не привлекаешь". И хотя это кажется нелепым в присутствии Джареда, напряжение между мной и Нейтом ощутимо растет.

Я вздыхаю, вспоминая, как с тех пор наше общение с Нейтом превратилось в бесконечную череду подколов и острот. Это не было ненавистью, но и дружелюбием не пахло. Каждый раз, встречаясь взглядами, мы словно готовились к новому раунду словесной дуэли. Тогда я даже представить не могла, что эта игра в кошки-мышки станет для нас лишь этапом в зарождении наших чувств.

Открываю глаза, возвращаясь из своих воспоминаний, и решаюсь на ещё один раунд наладить связь с сестрами Хилл.

– Можете ответить на вопрос? – моя попытка привлечь их внимание звучит почти умоляюще.

Мелани цокает языком, медленно поворачивает голову и приспускает солнцезащитные очки, её глаза сверкают холодом и раздражением.

– Ты не на работе, Эмма, – говорит она, снова надевая очки и отворачиваясь. – Но ладно, давай, я сегодня в хорошем настроении.

Я сглатываю ком в горле и собираюсь с духом.

– Почему он держит вас здесь? – спрашиваю, стараясь звучать спокойно.

Кортни, младшая из сестер, поднимает голову и смотрит на меня с легкой улыбкой. Её загорелое лицо излучает спокойствие, словно она в полной гармонии с этим местом.

– Держит? Мы здесь по своей воле, Эмма, – говорит она, потягиваясь на шезлонге, ее движения медленные и грациозные, как у кошки. – Это наш дом.