И всё же в его страсти, приправленной жёсткостью и бессердечием, я находила особую прелесть жертвы, у которой не осталось выбора. А значит, можно расслабиться и принимать ласки, о которых мечтала. И сохранить лицо перед ним и самой собой.
Впрочем, эти мысли пронеслись вихрем и сгинули. Оставили наши тела общаться на том языке, на котором им было привычнее и легче.
Я выгибалась, стонала, подмахивала бёдрами, ластилась, словно блудливая мартовская кошка, и не было для меня никакого «потом». Находиться в моменте, так, кажется, принято говорить?
И когда всё закончилось, уткнулось ему в шею, вцепившись рукой в футболку, чтобы не смог отстраниться.
— Я рада, что ты пришёл, — слова вырвались раньше, чем я успела подумать, стоит ли раскрываться.
По уму нет. Надо молчать, цинично улыбаться, скрывать, что внутри сидит маленькая девочка, жаждущая ласки и тепла. Любви, пусть и в таком странном виде.
Я даже не подозревала, что она вообще у меня есть. Ранимое дитя. А, поди ты, и я попалась! Как дурочка, которой я была лет шесть назад, тогда тоже влюбилась, но меня отвергли, впрочем, драмы не было, так, лёгкая интрижка с его, и слепая влюблённость с моей стороны.
— Я приду ещё.
И наши руки разомкнулись. Поймала себя на мысли, что пальцы, сжимающие его футболку, не хотят отпускать Немова, но усилием воли я придала лицу беззаботное выражение и пожала плечами.
— Приходи. Развлекаться я люблю.
Смотреть в его лицо было больно, словно на солнце без солнцезащитных очков. Я не хотела видеть то равнодушие, которое показывала сама, поэтому сбежала в ванную комнату. Закрылась на щеколду, включила воду и посмотрела в зеркало.
Нет, себя бы я обмануть не могла, а его — вполне. Если сейчас он уйдёт, то это мне на руку: продолжу выполнять задание безо всяких препятствий, ведь, Немов больше не явится. Если нет, то придётся сообщить Шелестину. Скрыть такое не под силу, босс узнает, и будет ещё хуже.
И всё же я не могла отгораживаться дверью ванной долго.
— Я сейчас приду и едем, — бросил Немов через плечо и тоже пошёл в душ. Вскоре я услышала звук льющейся воды.
Лучшего момента не представится. Решать надо сейчас.
Я схватила телефон и набрала номер Нади.
Глава 8
— Я всё поняла, жди указаний, — быстро проговорила Надя и отключилась. Ну вот и славно, дело сделано.
Мелькнула мысль, что после того, как стану свободной, я наберу Фила и скажу, что не могла поступить иначе. Нет, наверное, не скажу ничего, примет меня без объяснений — так тому и быть.
Или я даже не позвоню ему. Всё может быть, подумаю позже. Сейчас у меня иная проблема — отделаться от Фила на период последнего задания. Прикидывать, почему Немов появился именно сейчас, и совпадение и это, времени пока нет.
Никогда не верила в судьбоносные встречи, а тут захотелось поверить, что жизнь подталкивает меня к тому, о чём я раньше и думать не хотелось. Пора остепениться и жить как все. Может, даже наверняка, с Немовым ничего не выйдет, только всё равно надо уходить из дела, пока это возможно.
Любая афера когда-то заканчивается.
— Давай одевайся! — Фил бросил мне первые попавшиеся вещи, которые нашёл в шкафу. Я даже не заметила, как он вышел из ванной и оказался рядом.
— Я не могу с тобой поехать. Не сейчас. Скоро вернётся девушка, с которой я снимаю квартиру.
— И которую ты обманываешь сегодня?
— Нет.
Немов явно не был расположен к беседе. Он то и дело поглядывал на часы, словно торопился, хмурился и старался избегать прямого взгляда.
— Я хочу, чтобы сейчас ты ушёл. И, вообще, это не мои вещи, — я отбросила джинсы и водолазку Али, словно они были пропитаны ядом. Напоминание о моей работе сейчас были некстати.
— И квартира не твоя, Лара, ты помнишь? Я вообще не уверен, что тебя зовут именно так.
— Неважно как меня зовут, — тихо ответила я и посмотрела ему в глаза. Приподняла брови, изобразила влюблённый взгляд потянулась телом (мол, не могу сказать, но очень хочу, аж губы приоткрылись).
— Для меня, да. Неважно абсолютно, ты права.
Он не изменился в лице, продолжал нависать надо мной, словно хотел напялить водолазку силой, если вздумаю сопротивляться. Я же делал вид, что ничего не соображаю, и вообще играть роль растерянной девицы — самое любимое амплуа, а сама уже знала, какой приём применю, если Немов будет настаивать.
— Тогда уходи, — протянула я так, будто на самом деле хотела сказать: побудь со мной ещё немного.
— А может, мне остаться и подождать тех, кто придёт? Вот им я и расскажу, с кем они имеют дело.
Я только фыркнула, но вовремя сообразила, что выбиваюсь из образа. Чёртов Фил, с другими мне всё давалось легко, а с ним изображать другой характер, давалось непросто.
— Думаешь, мне раньше не угрожали? Ничего не выйдет, девушка, с которой я снимаю квартиру у твоей сестры, и есть моя клиентка. Я здесь по её просьбе.
Зачем я это сказала? Бьюсь об заклад, он и так это знал. Зато будет доверять, а я усилю впечатление, добавив лицу испуга.
— Мне всё равно. Собирайся.
— Тогда отвернись.
— Чего я у тебя не видел? — Немов поднял бровь и коротко засмеялся. С секунду я полюбовалась его оскалом, взглядом самоуверенного самца, а потом спокойно, чтобы не вызвать бесконечных вопросов, пояснила.
— Пожалуйста. Не люблю, когда на меня смотрят во время переодевания. Это мой личный бзик.
— А, — протянул он, — вот почему сбегаешь после? Ладно, только быстро. У тебя три-пять минут.
Сделать жалостливое лицо — просто, один из моих первых выученных приёмов, и мужчина всегда идёт навстречу. Разумеется, если он не законченный циник и не относится к тебе предвзято. Ведь я всегда просила о малом, а в большом выигрывала. Потому что за малой уступкой крылось что-то значительное и важное.
Он вышел на кухню и загремел кружками. Послышался шум воды, и снова тишина.
У меня было чертовски мало времени, ну так не привыкать! Я метнулась к шкафу и достала из маленького тайника в сумке, сделанного так, что если не знать, где искать, ни за что не обнаружить потайное отделение под толстым слоем подкладки. Там я хранила маленький пузырёк, способный изобразить то, чего нет в тот момент, когда на остальное не осталось времени.
Я звала его содержимое «Кровь девственницы». Ирония наше всё.
Осталось написать сообщение на номер такси. Того самого, которое решало проблемы в случаях, подобных этому. А случаи были редки.
Чтобы там не описывали в книжках про авантюристок, наша жизнь совсем не остросюжетный роман, а та же сама рутина, состоящая из планов на бумаге, в голове, из связей, а не вовсе не и побегов, и перестрелок. И не из вечной комедии положения, когда надо за три секунды сообразить и выкрутиться. Всё обычно продумывается заранее, жертва ведёт себя так, как и предсказано. Почти всегда.
И главное — никакой полиции. Кому охота связываться с допросом, стоять, как корова под дождём, когда некуда деться, потому что габариты мешают, а с рогами и вовсе в пиличное общество больше не зайдёшь.
Хотя, возможно, у тех, кто обманывает на деньги, всё иначе. Я же работаю с людьми, не беря от них ни копейки. От жертв.
— Готова. Куда хоть едем, скажешь?
— Подальше отсюда, — Немов бросил быстрый взгляд на часы, висевшие на кухне. Ага, значит, в курсе, что сейчас кто-то может прийти.
— Хорошо, надеюсь, ты не завезёшь меня в такое место, где никто не найдёт?
— И не надейся, — он схватил меня за плечо и подтолкнул к выходу.
Я шла нарочито медленно, спотыкалась, долго возилась с ключами, которые выпадали из рук, я поднимала их, ковырялась в замке, испытывая терпение Немова, пока тот не вырвал их из моих рук, попутно заглядывая в глаза:
— Да что с тобой такое?!
Если бы я начала изображать плохое самочувствие, всё это было бы признано игрой на публику, так те, кому действительно хреново, себя не ведут.
— Всё в порядке. Голова немного разболелась.
