Ужасная неопределенность заставляла лежать, не дыша на протяжении всего обстрела. Один раз, снаряд, казалось, разорвался чуть-ли ни в метре от юноши, тем не менее, он ни двинулся ни на сантиметр, впав в полное оцепенение до наступления полной тишины. Когда же воцарилось спокойствие, молодой человек медленно приподнялся, протирая глаза, и отряхиваясь от налипшего на форму чернозема. Прямо напротив стоял трясущийся солдат. Выбрался облегченный вздох. В мысленном сумбуре последний оставшийся соратник возникал нередко, и переживания за него, местами, достигали большей силы, нежели беспокойство за самого себя. Во взгляде новобранца также показались облегчение и радость. Он сделал несколько, трудно давшихся ему, шагов на встречу. Сквозь покрытое пеплом и черными разводами лицо, прорезалась измотанная, но самая искренняя улыбка. Подойдя ближе, юноша развел руки для братского объятия, но в это мгновение раздался свист. И счастливый, пару секунд назад мальчишка, повалился с ног. Одновременно с этим, в голове Юры почти полностью обрушился создавшийся у него до войны, внутренний мир. Он рванул к части склона, откуда стало видно последнего, столь подло заставшего их, стрелка Федерации, и выпустив в него весь боезапас, кинулся к раненому товарищу, подперев его голову своей рукой. Прямо в его глаза был направлен подрагивающий, душераздирающий от печали и утраченной надежды взгляд. Изо рта подступала кровь, выплескиваемая редкими горестными всхлипами, растекающаяся по бледным, почти белым губам и горлу.
– Потерпи, брат, немного осталось. О нас не забыли, как видишь, скоро обязательно кто-то придет! Как звать тебя, боец?
– Алексей… – еле слышно вырвалось изо рта, лежащего.
– Ты молодец Лёха, Родина не забудет того, что ты для нее сделал!
Комиссаров хаотично осмотрел пояс, и лежавшие рядом, цельные тела бойцов. Рядом не оказалось единого бинта или тампона. Такое ощущение, что никто и не предусматривал выживание этих солдат. Другой помощи, кроме как моральной, оказать сейчас было невозможно. Взгляд Алексея покосился, зрачки скатились в бок.
– Ты куда!? Леха! – Юра несколько раз аккуратно стукнул умирающего товарища по щекам, – приказа умирать не было! Смотри на меня, слышишь! В глаза мне смотри, и не смей отключаться!
Сейчас и его голос начал подрагивать, а к гортани подступал противный ком. Кровь начинала заливать руку. А через несколько мгновений, легкие солдата издали последний вздох, предварительно выдав тихое "Спасибо". Из глаз полились слезы сожаления и невероятной грусти, разрывающей изнутри, хотелось орать и плакать, поминая всех, кто ещё с утра со счастливыми лицами ехал по этой проклятой дороге с ожиданиями стать героем. По сути. Ожидания не оказались напрасными. Они стали героями. Каждый из них. Героями без имен. Им вряд ли поставят памятники, или повесят памятные таблички. Что уж тут. Возможно их даже не похоронят, а просто так и оставят лежать в бескрайней тундре, у высоты, путь на которую оказался расчищен.
Юра сорвал с шеи нескольких покойных однополчан жетоны, после чего завернул в слегка подгоревший флаг с серпом и молотом, висевший на подбитом танке в начале колонны, после чего сложил в карман. Наладив связь, используя частично работающую рацию в одной из машин, получилось успешно запросить эвакуацию. По прошествии около часа, на обочину у автострады завернул крытый грузовик с нарисованным красным крестом на борту. Комиссаров не заставил себя ждать, и быстро проследовал внутрь, забравшись в кузов. Внутри сидело два полевых врача. Мужчина и женщина. Под касками их лицо почти полностью было замотанно марлей, оставляя видимыми лишь глаза, и одутловатые темно-синие, почти черные синяки под ними. Огрубевшие, осыпающиеся ладони терлись друг о друга, желая согреться. Первоначально Юра был встречен вопросительным взглядом, но после обнажения траурного свертка, тот сразу же переменился на сочувствующий. Выждав еще минуту, транспорт тронулся, направившись назад, в сторону места дислокации ближайшей воинской части. По достижению места назначения Комиссаров был спроважен к ВРИО здешнего командования, и опрошен о том, как прошла операция, и была ли выполнена поставленная боевая задача. Информация об уничтожении партизанских отрядов Федерации оказалась не совсем удовлетворительной, и получив весть о том, что желаемая высота так и не была взята, опрашивающий попросил Юру покинуть кабинет. Определяясь с местом будущего ночлега, коим должна была стать койка в землянке, юноша направился в сторону лесополосы, пролегающей неподалеку. Как только подходящее место было найдено, складная лопатка взрезалась в почву, начав разбрасывать в стороны груды земли. В вырытую ямку был сложен сверток с жетонами. Чернозем горстками упал сверху. Выложив камнями надпись "Здесь похоронены герои", Комиссаров отдал честь павшим товарищам, и медленно направился назад. ¶¶
Лена сидела на крыше панельного здания свесив ноги вниз, и наблюдала за суетящимся внизу городом. Место, получившее название "Дальнеполярный-13" начали спешно подготавливать к обороне. По данным федеральной разведки, "Красные" нацелились на этот населенный пункт, и предпримут попытку взять его уже завтра. По улицам ездили грузовики с полными кузовами мешков с песком, периодически останавливаясь, выдавая солдатам несколько, для создания укрытий. Многие квартиры заняли под огневые точки. Несколько здешних жильцов успели покинуть город до приезда в район военного комиссара, оставшихся же, скоро немедленно призовут под ружье, дабы те защищали свою землю. И, к сожалению, армейской администрации повстанцев совершенно все равно кого нужно будет призвать, будь то женщина, шестнадцатилетний подросток, или инвалид, который не сможет даже пробежаться. Когда опасность взятия врагом определенной точки по мнению штаба была достаточно высока, на оборону выставляли абсолютно всех. За Красновой также должны были прийти. И она это прекрасно знала. Но это не являлось для нее особой проблемой, скажет, что готова защищаться, скажет, что автомат свой есть, и опыт стрельбы, после чего от нее отстанут. А в ходе боя, в котором сама девушка не слишком планировала принимать участие, никто проверять не соберется. Задумавшись о возможном скором визите военкомата, Лена возвратилась в квартиру. Стук в дверь послышался буквально спустя пару минут. Дверь была сразу же отперта. На пороге показался невысокий мужчина в фуражке, в сопровождении двух, на удивление хорошо экипированных, автоматчиков.
– Добрый день, – комиссар вынул из кармана куртки сложенную бумажку, после чего развернул и тихо прокашлялся.
– Добрый.
Военком кивнул.
– В связи с постановлением Федерального совета глав объединенных регионов от 12 ноября 2020 года, и получением областными управлениями соответствующих полномочий, связанных с разрешением для штабного командования к проведению специализированной периодической мобилизации по причине военного положения, вам предоставляется выбор. У вас есть возможность присоединиться к отрядам гражданской обороны, или же, предоставить свое имущество федеральным силам, для помощи в обороне города.
"Конечно, и лишиться дома, в это время отдавая долг свободной родине в трудовых лагерях. И права человека, и свобода в одном лице" – промелькнуло в голове Лены.
– Что ж.. я готова вступить в ряды гражданской обороны.
– Отлично, – сухо ответил мужчина, протянув Лене небольшую анкету для заполнения, и почти закончившуюся синюю ручку.
Девушка быстро начиркала свои инициалы, адрес и некоторую другую общую информацию, затем отдала бланк, и спешно попрощавшись с нежеланными гостями, закрыла дверь со вздохом. Взяв с кухни автомат, Лена присела к окну, положив руку на подоконник. Взгляд постепенно перешел на лежащий рядом сигнальный пистолет. Насчет завтра она сильно старалась не задумываться. Основная, и практически единственная мысль заключалась в том, что ей абсолютно неважно, насколько будет трудно и больно – главное, чтобы она снова увидела его глаза, а быть может, и взяла за руку. Она грезила о том, чтобы Юра, пришел и забрал её, отчасти, даже, неважно куда. Последние пару дней он не покидал ее голову по одной веской причине – больше цель в своем существовании, но, а встреченный недавно юноша, попросту и без объяснений, ворвался в её серый внутренний мир, и разжег там огонь. Но вот чего именно, пока что, сказать наверняка было нельзя. Возможно, это просто надежда на изменения, а может быть, и что-то гораздо более высокое, и незнакомое слегка замерзшему сердцу. Но если задуматься, если это просто надежда, то что за искра тогда промелькнула между ними на недавнем закате? Разве, изжитая в подростковом возрасте, несбывшимися обещаниями правительства и родителей, надежда на нечто светлое, заставляет сердце начинает биться так громко и часто? Её приход, с наибольшей вероятностью выглядел бы как постепенное воодушевление. С другой стороны, разве ночной прогулки и проведенного вместе вечера, хоть и в не самых обычных обстоятельствах, может быть достаточно для разжигания подобного пожара чувств? Хотя, в детстве мама часто говорила, что любовь зачастую подобным образом и берется. Падает как снег на голову посреди летнего зноя. Падает, и вместе с собой обрушивает на тебя огромный сугроб мыслей, новых ощущений, и разнообразных последствий, которые, в случае существования у тебя душевных дыр, становятся идеальными заглушками. По рассуждав еще около десяти минут, Лена определила абсолютную прелесть тех событий, что произошли между ней и Юрой, и твердо решила плыть и дальше по этому любовному течению. Впрочем, что ещё могла предпринять девушка, опыт в отношениях которой, заканчивался на совместных прогулках в классе так 8-м. Сейчас её оставалось только сидеть, ждать, и когда придет момент, а в том, что он придет, Лена была уверена, не упустить его.
