– Благодарю вас Слава-сан, за то, что спасли меня в том подземелье, и приношу глубочайшие извинения за своё недостойное поведение по отношению к вам. Я в неоплатном долгу перед вами. Поэтому моя жизнь по распоряжению императрицы Японии и по моему личному желанию отныне в ваших сильных руках. Можете располагать ею по своему усмотрению.

И застыла, не разгибаясь!

Вовремя я проглотил последнюю ложку солянки, а то моих соседок постигла б та же участь, что и многих вокруг, услышавших слова японки. Ещё хорошо, что и Лада, и Лена отлично справились с собой и не поделились со мной только что пережёванной ими пищей.

Вот теперь исчезли все сомнения в том, кто стал моей новой одноклассницей. Хотя количество вопросов даже увеличилось. К непоняткам с магией теперь стало интересно, как эта Азуми меня нашла, как смогла устроиться в такой непростой класс, кто она вообще такая и что значит «Можете располагать мною по своему усмотрению»? Мало ли что и как я захочу расположить и усмотреть! Разве можно предлагать людям такое столь неожиданно и при таком количестве свидетелей? На миг себя даже рабовладельцем почувствовал.

Не! Ну его на фиг этих долбанутых японок с их провокационными предложениями. Не успеешь усмотреть, не говоря уже о расположить, как заставят жениться и воспитывать кучу кареглазых деток с узенькими глазками и чёрными чёлками, питаясь только рисом и морепродуктами, цена на которые на Руси, как я заметил, весьма высока. Так только для пропитания придётся работать на двух работах.

Нет, приятно, конечно, что мои действия на подземной базе Советского морского флота наконец-то по достоинству оценили (девчонке тоже, наверное, показали видеозапись произошедшего). Но мне хватило б какой-нибудь медальки, типа «За спасение утопающих!» (хоть потопа там и не было), скромно повешенной на мою грудь государыней или пусть даже нашей директрисой. А тут! Блин, не люблю я всеобщего внимания, которого отхватил сейчас от окружающих с лихвой.

Так что я вскочил и замахал руками, уверяя так и не разогнувшуюся девчонку, что на моём месте так поступил бы каждый, что ничего она мне не должна и что не надо всё время стоять в виде буквы «Г», вводя меня во всё большее смущение. И, чуть ли не силой усадив девушку за стол, закончил тем, что, поскольку мы теперь русские одноклассники, а не японские, то нам надо дружить и обращаться друг к другу исключительно на «ты». А ещё, как культурный и воспитанный юноша, сказал, что желаю ей приятного аппетита, и что она, если хочет, может удовлетворить этот аппетит за нашим столом, поскольку и мне, и моим соседкам это будет приятно.

Насколько приятно было Ладе и Лене я пока не понял, так как девчонки ещё не отошли от шока и молча переводили глаза с Азуми на меня и обратно. Но мне определённо стало легче.

Усаженная за стол японка кивнула головой, давая понять, что приняла к сведению всё, что я сказал, и со всем совершенно согласна. И даже какое-то удовлетворение, что ли, как я заметил, промелькнуло в её опущенных вниз глазах.

Но за едой девчонка не пошла, а так и сидела, опустив скромно сложенные ладошки на свои приятные взгляду коленки. То ли не знала, что и откуда на столах берётся, то ли ещё почему, но только с тоской и бурчанием в животе поглядывала на еду на нашем и соседних столиках.

Блинский блин, проголодалась бедняжка и молчит! Наверное, с самой Японии ничего не ела. Пришлось снова вставать и вести неграмотную иностранку, показывая той, что и где тут у нас находится, так как мои подружки, хоть и заметили то же, что и я, но в упор почему-то помогать Азуми не захотели.

И взгляды моих старых соседок, поначалу удивлённые, как и у всех вокруг, после нашего с Азуми возвращения с раздачи, ничего хорошего ни мне, ни новой компаньонке не обещали. Что-то обеим девочкам всё-таки не понравилось!

И хоть было непонятно, в чём провинилась моя скромная персона, но от греха подальше пришлось в темпе закидывать внутрь обеспокоенного организма вкуснючую пюрешку с такой же котлеткой, запивать всё обалденным вишнёвым компотом и, не прощаясь, уносить из столовой ноги. А то повышение температуры вокруг впервые полностью занятого обеденного столика мне точно не показалось. Не хватало ещё встрять в не знающие жалости женские разборки – один против трёх я точно не вытяну.

На «Технологии» после обеда по коридорам гимназии я шёл предельно осторожно, издалека проверяя отсутствие засад за их многочисленными поворотами. И в специализированный класс трудового обучения вошёл только после того, как с опаской заглянул в него и обнаружил двух из трёх оставленных в столовой девушек, спокойно готовящихся к предстоящему уроку. Никаких видимых следов боестолкновения на школьницах я не разглядел, поэтому отважно переступил порог класса. И пусть непосредственно на меня девчонки так и не посмотрели, но без их пристального внимания, как снова ощутил своей кожей, я не остался. И любопытство остальных моих одноклассниц, а особенно старосты класса, ощущалось вполне отчётливо.

Тем не менее, урок под руководством вошедшей почти сразу за мной завхоза Ивановой, прошёл в тёплой и дружеской обстановке.

На физкультуру (или что там было после трудов) я снова не пошёл, продолжив наведение порядка в своей «квартире», после завершения коего меня с надувшейся отчего-то Ладой (снова ревнует что ли?) забрала машина, на которой приехала её мама с младшей дочкой.

***

Глава 12

Быково – Москва – Санкт-Петербург – Ломоносов. 18 октября 2086 года.

До стоянки, где ожидал прибывший за нами автомобиль, мы с Ладой шли даже не на пионерском расстоянии друг от друга, а скорее на октябрятском.

Девушка дожидалась моего появления возле входа в женское общежитие, сложив руки под тяжёлой грудью, выпирающей из-под лёгкой осенней курточки, и постукивая носком изящного ботиночка по асфальту гимназической дороги. Не в моих привычках задерживаться и я этого не сделал, а появился даже раньше назначенного времени, но вся девичья поза красноречиво намекала на некоего бессовестного мужского опоздуна. Хорошо, что на часы моя подруга не поглядывала, пробуждая ещё большее любопытство на разновозрастных женских физиономиях, мелькающих в затенённых окнах всех этажей здания.

«Где-то здесь поселили и Азуми» – мелькнуло в голове, когда Лада при моём появлении развернулась и, гордо задрав носик, зашагала впереди, плавно покачивая бёдрами и в который раз радуя мой взор своей значительно постройневшей фигурой.

Не произнеся ни одного слова, мы вышли за территорию гимназии, пройдя мимо двух знакомых охранниц, приветливо кивнувших нам возле парковых ворот рядом с памятной сторожкой, в которой одна из них после нашего прохода скрылась.

Ярослава Олеговна – мама Лады, сидящая за рулём, сразу заметила взвинченное состояние своей старшей дочери, усевшейся рядом с нею на переднее сидение, и моё безмятежное лицо. Но, поприветствовав нас с едва заметной улыбкой, ничего об этом не сказала.

Малолетняя же Дарья Игоревна, не заморачивающаяся наблюдениями за настроением окружающих её людей, культурно, тем не менее, поздоровавшись и с нетерпением дождавшись моего устройства в задней части салона автомобиля, сразу протянула дяде Славе огромную проблему, терзавшую её уже целых два дня.

В ладошках девочки, смотрящей на меня с нескрываемой надеждой, находился подаренный мною игрушечный кот Том, мордочка которого, как мне показалось, была не менее грустной, чем у самой хозяйки, сообщившей, что её котик больше не хочет показывать интересные мультики. Неинтересные, впрочем, он тоже не показывал.

Попросив у девочки разрешение, я взял игрушку и, поднеся поближе, начал внимательно её осматривать. Отсутствие в коте закачанной при дарении энергии я заметил сразу. То есть, скорее всего, вся суть образовавшейся проблемы сводилась к тому, что в моём подарке просто-напросто «села батарейка».