Пистолет и запасные обоймы к нему я распихал, как говорится, «шоб було» и не болталось пустым. И, как в прошлый раз, своё место на бедре заняла аптечка с по-прежнему малоизвестным содержимым.

Дама в шлемофоне больше ста процентов готовности к бою насчитывать не умела и потому молчала. А вот другая замолкать не собиралась:

– Ты выходишь на арену первым. Девочки выходят после тебя, по одной, через свои двери, в порядке убытия в предыдущем раунде. «Погибший» или «погибшая» сразу покидает поле боя также через свой выход. Победа в первом туре, Слава, – это очень хорошая заявка на приз! Но очки за уничтожение противника во второй половине состязаний подсчитываются сначала, как два к одному, а потом по нарастающей. Считается, что чем ближе к финалу, тем сильнее соперники, и тем щедрее оценивается победа над ними. Поэтому не расслабляйся! Ещё ничего не закончено!

По моему мнению, это несправедливо! Но кто к нему будет прислушиваться? Спасибо физкультурнице, что вовремя об этом рассказала, а то я уже прикидывал, как уложить двух-трёх соперниц и слиться с поединка, отправившись на боковую спать. Но перед отдыхом обязательно посетить столовую!

«Так!» – думал я, быстро выходя на полигон и удивляясь безропотности двадцать второй двери. – «Первой, насколько помнится от моих выстрелов, упала Опалова. А уже за нею застывшей «ледяшкой» завалилась на бок Покровская. Значит, и выходить девушки будут в той же очерёдности. А не сделать ли мне алаверды64?»

64. Алаверды – выражение, с помощью которого гость, произносящий тост, передаёт слово другому гостю. В переносном смысле означает «ответный подарок, ответные действия».

Мысль была хорошей. Но, думая её, я побежал не ко входу Огнеславы, а в окрестности двери с цифрой «21», то есть второй участницы по порядку будущего появления на арене. Вы спросите почему?

Какая будет пауза между выходами участниц, мне было неведомо. А вот время до появления первой из них примерно можно было прикинуть. Пока наставница её или их приведёт в оружейную комнату, пока проинструктирует, пока девушка или девушки вооружатся, пока дотопают до своего входа – минут пять у меня будет. В лучшем случае – семь, не более. И инструктаж, как мне представляется, будет всё же групповым. Я, например, не захотел бы десять или сколько раз, как попугай, повторять одно и то же. Значит, ориентируемся на рассчитанное время. Но лучше уложиться раньше.

Так почему же я бежал ко входу Покровской? Здесь всё просто. Умеет ли дочка государыни создавать щит своей энергии, я не знал. Зато видел, что может сделать с чужим оружием менее развитая, чем Огнеслава, маг огня, которая щит в бою не применяла. А у разоружённого бойца шансов против вооружённого противника практически нет. Не факт, конечно, что моя первая будущая визави поведёт себя так же. Но время на то, чтобы меня увидеть, я девушке давать не собирался. И дурой её не считал, как и Марину. Так что предполагал, что обе девчонки, помня о своей неудачной попытке завалить меня в самом начале боя, будут входить на полигон во всеоружии.

Ещё вспомнил, что Покровская Марина по уровню магической силы была самой развитой среди всех семиклассниц, процентов на восемьдесят пять-девяносто соответствуя третьему рангу операторов эфира. Так что её щит автоматными выстрелами мне точно не пробить. Значит, чтобы завалить эту девушку мне нужно будет применить мгновенное мощное воздействие, которое может создать только взрыв двух или более гранат.

Вот я и бежал со всех ног к проходу между развалинами напротив двадцать первого входа, возле которого выложил на пол обе свои «лимонки». Хватит или нет? Или добавить ещё РГД? А вдруг оставшейся против Огнеславы будет недостаточно? Почему я не взял пять гранат? Хотя мощность взрыва Ф-1 больше, чем у РГД-5, так что воздушнице должно хватить. А не хватит – добавлю из калаша.

Пока голову «терзали смутные сомнения», руки готовили ловушку. Снова бинт, извлечённый на этот раз из собственной аптечки, соединяет обе Ф-1 в единое целое (РГД-шку моя внутренняя «жаба» всё-таки зажала). Снова пистолетная обойма фиксирует замаскированную связку в кирпичном разломе. Нитка из аптечки привязывается к кольцу предохранительной чеки и протягивается понизу к торчащему кирпичу с другой стороны прохода. Её не хватает и через секунду паники из кармана извлекается трофейная. После искренней благодарности Богу она привязывается к своей сестре и к облюбованному кирпичу. Нитка – не бинт, её прочности может не хватить для того, чтобы выдернуть кольцо. Поэтому его проволочные усики полностью разжимаются и даже высовываются из удерживающего их отверстия, оставив в нём буквально самый кончик.

Второй раз за день попытавшись вытереть закрытый шлемом лоб, я осмотрел место минирования, проверяя, ничего ли не заметно и нигде ли я не наследил. Цвет нитки, конечно же, слабо соответствовал окружающему фону, но ничего другого у меня под рукой не было. И при беглом осмотре (а внимательного я постараюсь не допустить) на неё вполне можно было не обратить внимания.

Присыпав песком белеющий в одном месте бинт, я, удовлетворённый увиденным, побежал к месту ожидаемого появления первой девушки.

Успел я вовремя. Даже несколько секунд было на то, чтобы отдышаться до того, как женщина в динамиках шлема произнесла: ««Второй раунд – все против одного!» На что в голове пронеслось: «А теперь – царь горы!»

И снова в шлемофоне: «Претендент вошёл на полигон!»

Пользуясь подсказкой, я, не показываясь старосте на глаза, тихонечко выкатил РГД из-за угла входного коридорчика, из которого моя одноклассница выходить нисколечко не торопилась. И, только дождавшись «Бум!», высунулся и добавил Огнеславе «приятных» ощущений из автомата. «Ибо нефиг!»

Что или чего «нефиг!» я не понял сам, поскольку под: «Боец номер двадцать окончательно выбывает из состязаний!» летел уже к месту организованной засады. Где изо всех сил постарался как можно быстрее зарыться в песок расположенной как раз напротив входа песочницы. Других укрытий позволяющих полностью спрятаться, несмотря на обилие развалин, там не было.

И снова я успел успокоить дыхание. Наверное, выбывшая Опалова в это время жаловалась прибывшей Покровской на свою нелёгкую женскую долю, давая мне так необходимые секунды подготовки.

Наконец прозвучало новое: «Претендент вошёл на полигон!» И я замер, включив из-за непреодолимой необходимости, эфирный поиск. Хорошо, что шлем позволял дышать под песком (очередное чудо!) и запас энергии у меня частично восстановился.

То, что дышать под песком можно, я не знал, но предполагал, после того, как с головой ушёл под воду незамеченного мною бассейна ещё на прошлом этапе соревнований. И пока бултыхался под водой неглубокого, как потом выяснилось, водоёма, шлем, плотно обхватив шею (при этом я в очередной раз испугался), исправно снабжал меня кислородом.

Купание в той холодной воде ничего, кроме моей репутации у невидимых знатных наблюдательниц, не подмочило. Зато помогло выяснить, что вода не является помехой внуку семьдесят четвёртого изделия знаменитого на весь мир Михаила Тимофеевича Калашникова.

Похожих песочниц, прикрытых тонкой, твёрдой крышкой и присыпанных сверху песком, коварно поджидавших, чтобы на них неосторожно наступили, на полигоне было много и не все из них были обманками. Как и приютившая меня сейчас – это я проверил сразу.

Как и предполагалось, Покровская сразу от входа окружила себя щитом воздуха. Да ещё таким, что я снова засомневался в эффективности всего двух «лимонок» в сооружённой за спиной ловушке. Но деваться было уже некуда! Придётся положиться на то, на что сам пожалел дополнительную гранату.

Держа свой калаш наготове, девушка приставными шагами, прижавшись к одной из стен коридорчика своего входа, медленно продвигалась в моём направлении. Дойдя до границы внутренней стены полигона и проверив визуально область за противоположным от себя углом, она, как и я когда-то, резко выкатилась из-за ближнего угла, направив в пустое пространство за ним свой автомат.