– Поверить не могу, что Сара мертва…

– Я даже покойников никогда не видела. Ну, только на похоронах. А ты?

Дивайн внимательно посмотрел на Симмс и честно ответил:

– На гражданке – ни разу.

– Не представляю, каково сейчас ее родителям… Они живут где-то за границей, поэтому приедут не сразу. А еще это такой удар по репутации фирмы… Ой, нельзя так говорить! – Она торопливо зажала рот ладонью. – Человек ведь умер…

Лифт спустился на первый этаж, и Симмс вышла.

– Ты идешь?

– Забыл бумаги наверху, – отмахнулся Дивайн. – Давай, до встречи.

Он прижал пропуск к считывающему устройству и нажал на кнопку своего этажа. Отчего-то представилось, как вчера в лифт заходила Сара, не догадываясь, что это будет в последний раз.

Или догадываясь? Самоубийства редко бывают спонтанными.

Поднимаясь по шахте лифта, Дивайн размышлял о том, почему не сказал Симмс правду: что он хорошо знал Сару Юс. Что они могли бы полюбить друг друга, но судьба распорядилась иначе…

Теперь Сары Юс больше нет. Надо выяснить, по какой причине.

Стояла безоблачная звездная ночь, но Трэвис Дивайн этого не замечал. Он редко смотрел на небо с тех пор, как устроился в «Коул и Панч». Выйдя из офиса, он сразу спустился в метро, чтобы доехать до центрального вокзала и пересесть на вечерний поезд. С конечной станции он пойдет пешком.

На выходе из здания Трэвис обычно кивал ночному охраннику, по понятным причинам предпочитая дружить с людьми, которые носят оружие. Тот всегда поглядывал на часы за своим столом, кивал в ответ и одаривал его снисходительным взглядом, как бы говоря: «Серьезно? Опять работал до полуночи? Сколько же вам платят?»

Только не сегодня. Не после смерти Юс. Сегодня они просто мрачно переглянулись.

В поезде Дивайн включил наушники и принялся слушать с телефона финансовые новости. За океаном, на азиатских рынках, готовились к новым операциям – через час откроются торги. Скучной болтовне экспертов он предпочел бы музыку Дженис Джоплин или «AC/DC», но подающий надежды финансист обязан постоянно быть начеку. Нельзя тратить время на глупые песенки вроде «Я и Бобби Макги» или «Дорога в ад». Последнее, впрочем, и так ждало его каждый день.

Вагон забился до отказа; усталые, потные бойцы предвкушали скорые выходные, чтобы зализать раны и подготовиться к очередной битве, которая начнется в понедельник. Дивайна вжимало плечом в сидевшего рядом мужчину.

Мать Трэвиса была американкой греческого происхождения, и внешностью он уродился в нее, в отличие от брата и сестры, больше похожих на отца-ирландца. Дивайну достались от нее темные кудрявые волосы, оливковая кожа, крупный нос, резко очерченный подбородок, массивная челюсть и глубоко посаженные глаза, которые придавали ему задумчивый вид вне зависимости от того, что на самом деле творилось у него в голове. Некоторые считали, что он выглядит вечно раздраженным. Возможно, так оно и было. Щетина росла быстро, пробиваясь уже к полудню. С ней он казался не крутым и харизматичным, а заросшим и помятым.

Когда они добрались до холма и поезд замедлил ход, Дивайн подался к окну. Возле дворца горели фонари. Здешняя обитательница немало рисковала, раздеваясь догола на улице. В наши дни у каждого есть телефон с хорошей камерой, а значит, дамочка могла надолго прославиться в социальных сетях. Хотя, возможно, ей было без разницы. Этим она интриговала еще сильнее.

Теперь открытый двор был увешан праздничными гирляндами, похожими на звездочки, падавшие с небес. Вокруг бассейна бродили гости в шикарных нарядах: простых на вид, но явно стоивших баснословных денег. Толпа была такая, что Дивайн не сразу разглядел утреннюю купальщицу, когда поезд опять остановился из-за загадочных проблем со стрелкой.

Сейчас на ней было белое облегающее платье, которое доходило до середины бедра и прекрасно подчеркивало загар. На ногах – золотистые туфельки на шпильке. Держа в руке бокал, она разговаривала с другой, тоже очень красивой, женщиной. Обе внезапно рассмеялись, и Дивайну стало интересно, о чем они говорят. А еще – что заставляет таких женщин смеяться.

Почти сразу он устыдился своих мыслей и почувствовал себя дураком оттого, что мечтает стать частью их мира, особенно в тот день, когда умерла Сара Юс.

«Не хочу стать таким, как здешний хозяин. Не хочу быть похожим на него. Ни за что на свете!»

Уже отворачиваясь, Дивайн вдруг заметил, как к женщинам подходит тот самый мужчина, о котором он думал: лет сорока с небольшим, с короткими темными волосами и плотно сбитым телом. Руки с плечами у него выглядели чересчур массивными. В армии учат правильно накачивать мышцы, главный упор делая на ноги и корпус, тогда как богачи тягают гантели, не умея толком приседать или выполнять становую тягу. Выглядят внушительно, а в реальности это ничего не дает. Окажись они в армии, сдохли бы на первом марш-броске.

Мужчина явно пытался выглядеть моложе своих лет. Звали его Брэдли Коул, и он был главным боссом в «Коул и Панч». Имени молодой женщины, дефилирующей поутру без купальника, Дивайн не знал.

Дивайна злило, что Коул закатил вечеринку в тот самый день, когда умерла его сотрудница. Более того, по слухам, его протеже.

Коул приобнял блондинку за бедра, погладил по ягодице и легонько сжал пальцы. Затем впился поцелуем ей в губы, не спеша отпускать, хотя окружающие смущенно отворачивались, пряча улыбки.

– Черт. Гребаный везунчик. Только посмотри, дружище, а!

Дивайн обернулся и увидел мясистого парня в темно-синем дешевом костюме; тот стоял рядом и во все глаза пялился в окно. От парня ощутимо несло потом и откровенной завистью.

– Чертовы бабки, – процедил Потный. – Я тоже когда-нибудь буду на его месте, уж поверь.

Звучало так, словно он и впрямь не отступит.

Дивайн вгляделся в парня, на мгновение узнав в нем себя.

Когда он сказал отцу, что получил диплом и устроился на работу в «Коул и Панч», старик был в восторге. Он пригласил его на ужин, и они вместе напились. Для Дивайна такое было в новинку. Голова весь вечер шла кругом, причем отнюдь не из-за спиртного. Отец впервые на его памяти им гордился. Да и Дивайну, как ни странно, было приятно.

Однако, проснувшись поутру, он почувствовал себя гадко. Дивайн стремился к успеху не ради наживы, не ради того, чтобы порадовать отца. Этот корабль давно уплыл.

Он хотел оплатить немалый долг, который за ним скопился. А старик пусть катится ко всем чертям!

Стрелку наконец перевели, и поезд тронулся с места.

Скоро Дивайн окажется дома. От вокзала он всегда шел пешком, ложился спать, а поутру вставал ни свет ни заря. Делал тренировку почти каждый день с тех пор, как ушел в отставку. Принимал душ, съедал завтрак и с восходом солнца отправлялся на станцию. Хорошо, что завтра суббота. Последний рабочий день – и выходной.

Однако его планам не суждено было сбыться.

– Мистер Дивайн? Трэвис Дивайн?

Он оглянулся. Из припаркованной возле вокзала машины вылезал мужчина.

– Да?

Незнакомец подошел ближе. Темнокожий, примерно одного роста с Дивайном, только худощавее, лет сорока пяти или чуть старше, с лысиной и морщинами на лбу. Одет в темно-синий костюм, неплохо сидевший по фигуре, на ногах – черные ботинки с резиновой подошвой. Он, словно фокусник, достал из ниоткуда значок и корочку в визитнице.

– Детектив Карл Хэнкок, полиция Нью-Йорка.

Дивайн напрягся.

– Что случилось?

– Пройдемте в машину. Надо поговорить.

– О чем?

– А то вы сами не знаете? О Саре Юс, конечно. Или вы не слышали о ее смерти?

Дивайну не нравилось, как ведет себя полицейский: чересчур напористо и предвзято. Карие глаза, хорошо различимые в свете уличных фонарей, внимательно и с явным подозрением разглядывали Дивайна.

– Слышал. Как и вся фирма, разумеется.

– Отлично. Пройдемте, сэр. Это ненадолго.