— Приложу все усилия, министр, — уверил Ниалл О’Доэрти, но лицо у него было такое, как если бы он хлебнул прокисшего сидра.

О’Шэннон передал ему все документы, еще больше усугубив настроение магистра. О’Доэрти подписал все документы с видом, будто его приговаривали к пожизненному заключению в одной камере с троллем. Затем расписались я и Энгус.

Министр черкнул свои подписи последним, сопроводив их печатями. Всем нам отдали по одному экземпляру договоров. Вся эта бюрократия раздражала меня с самого начала. Но О’Шэннон, поймав мой взгляд, коротко кивнул, чтобы я потерпел. Мне под конец отдали бумагу, касающуюся моей семьи.

— Я распорядился привести их сюда. Мистер О’Шэннон, мистер О’Доэрти, вы можете идти. Мистер О’Доэрти, я буду очень ждать ваш отчет!

Ниалла О’Доэрти словно сдуло магическим ветром, долетевшим сюда с горы ведьм. Энгус задержался.

— С вашего позволения, я обещал Руари отвезти его семью в Клонмел, — произнес он, хотя ничего такого на самом деле мне не обещал.

В коридоре нас уже ждали. Увидев семью, я испытал облегчение и радость, равных которым не испытывал, наверное, никогда. Лиадан обняла меня так крепко, словно была до этого уверена, что больше мы не увидимся.

— Мам, — прошептал я, — все кончилось. Мы возвращаемся домой.

— Руари, — она наконец выпустила меня, отстранилась.

Посмотрела на наблюдавшего за нами министра с ненавистью, которую не смогла сдержать.

— Он знает, Руари? — спросила она.

— Что вы последняя из Лехри? Да, — ответил вместо меня министр.

— Я давно уже не Лехри, — ответила с твердостью мать. — На ваше счастье.

— Не пугайте меня, миссис Конмэл. Никто из ваших сильнейших мужчин…

— Прекратите, — оборвал я Кейна. — Мы уезжаем, и я надеюсь никогда больше вас не увидеть. Что никто из нас вас больше не увидит!

Я подтолкнул мать и Рианнон, кивнул на выход отцу.

— Постой, Руари, не так быстро, — сказал Джек Кейн мне в спину.

Я обернулся к министру, и его кривая усмешка мне не понравилась.

— Я должен сдержать клятву и освободить всех до последнего оборотня.

— Что это значит?

— А что бы ты выбрал сам, когда тебя спросили о долге и семье?

— Сберечь семью — это и есть мой долг. Но вы о каком долге?

— Пойдем со мной и узнаешь, — он пошел дальше по коридору вглубь Министерства.

За ним двинулся Итан и вооруженная охрана. Я переглянулся с О’Шэнноном и посмотрел на удивленную физиономию Фалви.

— Энгус, увезите их, пожалуйста…

— Нет, Руари, — Лиадан помотала головой. — Мы уедем отсюда или все вместе, или никто.

— Мам! — я бросил взгляд на отца, но и тот был настроен непреклонно.

— Я с вами, — сказал О’Шэннон. — Решил все-таки министр преподнести напоследок неприятный сюрприз. Вы, случайно, не знаете какой, сержант?

— Нет, — хмурясь отозвался Фалви. — Оживили Фэлана Артегала?

Я фыркнул, и мы поспешили нагнать Кейна. Большой грузовой лифт, в котором могло поместиться человек двадцать, унес всех нас куда-то глубоко под землю. Мы прошли три поста охраны за бронированными дверями. Сперва я подумал, что нас ведут по коридору, который вел в камеру Артегала, отчего почувствовал себя крайне неуютно от воспоминаний. Волосы у меня на мгновение даже встали дыбом. Но потом я понял, что ошибся. Коридор всего-навсего был похож на тот как две капли воды. А затем Кейн вывел нас на лестницу, и мы спустились еще на пару этажей вниз.

Снова пост охраны. Перед нами распахнули сперва одну дверь, а затем, через короткий буферный коридор, еще одну. Такую же тяжелую, бронированную. Джек Кейн застыл на пороге, потом приглашающе махнул мне рукой. Запах, ударивший в ноздри, едва не лишил сознания. У меня на миг потемнело в глазах, и я шагнул во тьму подземелья. За решетками, за магическим полем лежали десятки зверей, каждый в своей крошечной камере. На грохот открытой двери некоторые подняли головы, глаза засветились желтым, отражая свет, идущий с коридора. А потом кто-то завыл и тут же этот вой подхватили еще пятеро. Я стоял оглушенный этим воем.

— Руууууууари, — выли они. — Руууууууарииии!

Мне на миг пригрезилось, что я в лесу и рядом жмется стайка волчат. «Руари, спаси нас!» — их вой словно пробился из прошлого. На меня накатила дурнота, и я шагнул к одной из решеток, разобрав знакомый запах. Вой затих.

— Скаа? Скаа…

Волчица, издав вой, больше похожий на плач, обернулась, через решетку ко мне потянулась рука. Я стоял ошарашенный и смотрел на нее. Ей было четырнадцать, когда мы расстались. Теперь передо мной оказалась молодая женщина с изможденным лицом. Но взгляд ее, которым она когда-то смотрела на меня, я не мог не узнать, как и запах, тоже ставший взрослым и все же оставшийся до боли знакомым. За моей спиной кашлянул министр, я ощутил его нетерпение и рвавшееся наружу торжество.

— Те, кто опозорил себя, становились изгоями? Так ведь было написано в Кодексе? Тебе ничего не остается, как оставить их тут пленными. Мидир не будет считать это нарушением слова. Нельзя же освобождать людоедов!

Я смотрел на Скаа, на ее загоревшийся и вновь потухший после слов министра взгляд. Она отпрянула от решетки и попятилась обратно во тьму. Точно так же шесть лет назад она оттолкнула меня, чтобы я не стал защищать их, чтобы остался жив и свободен. А я почувствовал себя так, словно опять предавал их. Предавал против воли, потому что изменить что-либо было нельзя. Боль прошибла меня, будто внутри разорвалась молния. Мне казалось, что ничего ужаснее в моей жизни еще не случалось.

— Руари? Руари Конмэл? — Позвал меня хриплый голос из дальней камеры.

Глава 20

— Туал Трэсах? — поразился я и пошел в самый конец подвала.

Старый оборотень, которого я видел несколько лет назад дома, когда отец собирал глав семейств, стоял, держась за решетку и всматриваясь в меня. За нами, навострив уши, следили остальные оборотни. Я чувствовал на себе их взгляды, и кожу от этого продирал мороз.

— Вот уж не ожидал тебя увидеть, парень, — хрипло произнес он. — И уж точно не по ту сторону решетки.

— Пару минут назад я был уверен, что моя семья — единственные оставшиеся оборотни в Ирландии.

— Ты здорово вырос! И одет хорошо. Не узнать. А там твой отец стоит? — спросил Туал, но по его тону я сразу понял, о чем он подумал.

— Фэлан Артегал сбежал отсюда и пришел в мой дом, чтобы отомстить. Он считал, что отец рассказал о задуманном Фэланом людям, но это не так.

— Твой дом? — спросил Туал. — Не дом Мака?

— Мой.

Я подошел вплотную к решетке и Туал почуял.

— Истинная сила Луны… — прошептал он пораженно.

— Я перегрыз Фэлану глотку. И так было бы с любым, кто посмел бы причинить вред моей семье.

— Так что происходит, Руари? Почему вы здесь?

Я коротко рассказал про сделку министра с Мидиром.

— Если бы здесь был Кодекс… — начал было Туал.

— Министр сжег его, — произнес я.

— Тогда все бесполезно, — Туал выпустил решетку и попятился от меня точно так же, как Скаа. — Оставьте нас и уходите.

— Не понимаю, как Кодекс мог бы помочь?

— Не Кодекс, а тот, кто хранил его, Руари.

Через миг я понял.

— Высшее прощение? Но его может дать только…

— В книге были слова присяги.

Теперь я отступил от Туала, испугавшись. А он вдруг расхохотался. Устало и обреченно.

— Уходи, Руари!

— Почему ты решил, что это могу сделать я? Почему ты решил, что это захотят остальные? — воскликнул я и тихо добавил: — Вы… Никто не знает, что происходило все эти годы, что приходилось мне делать, чтобы спасти свою шкуру.

— Потому что ты убил Фэлана Артегала! Остальное не имеет значения, если ты помнишь Кодекс слово в слово! — Туал вгляделся в меня и едва заметно кивнул, словно самому себе, а потом прорычал, зло и торжественно: — Руари Конмэл убил Фэлана Артегала!