— Руари⁈ Какого черта⁈ — заорал он.

Я молча смотрел на него.

— Где тебя носило, Конмэл⁈ Ты вообще о чем думал⁈ Ты понимаешь, что мне пришлось прикрывать твою задницу и делать вид, что ты никуда не исчезал? Целый месяц! Какого черта, а⁈ И хоть бы одного из своих дружков предупредил или семью! Я не знал, что думать и что делать. Особенно на фоне нашей поездки в Дублин.

Наверное, этот поток криков длился бы еще долго, если б я не спросил:

— Финн, а вы серьезно тогда про напарника говорили?

Он заткнулся. Хмуро глядя на меня, изучал.

— Да.

— И я два года официально числился в полиции?

— Да.

— И я один не знал об этом? Я имею в виду в Управлении?

— Все были в курсе. Я просил тебе не говорить.

— Может, мне и зарплату платили? — поинтересовался я невзначай.

— Платили, черт тебя побери! — Фалви опять начал закипать, но задавил гнев. — Переводили на твою карту. Можешь забрать, как только захочешь.

— Охренеть! — только и сказал я.

Мы помолчали. Сержант что-то обдумывал.

— Я правильно понимаю, что ты устроил себе тот самый отпуск, о котором говорил? — спросил Фалви.

— Что-то вроде того.

— И где ты был? Не в городе?

— Недалеко.

— Не у Грэга случайно?

— Нет. Мне надо было побыть одному.

— И как? Разобрался в себе? — поинтересовался сержант, а потом поглядел на наручные часы, на которых был лунный календарь. — Вот черт!

Он внимательно всмотрелся в меня, подошел, наклонился к лицу.

— Ну-ка дыхни!

— Зачем?

— Сейчас самый пик полнолуния, а ты трезвый? Что-то новенькое.

Фалви подошел к столу, достал из ящика удостоверение полицейского и бросил мне.

— Раз привел мозги в порядок, надо дальше работать, — сделал вывод Фалви. — Дел накопилось много. И вот еще что… — Он протянул мне коробку и два конверта. — Твой новый телефон. Водонепроницаемый и противоударный. Чтобы не вышло, как в прошлый раз на Галтимор.

— Что-то выяснили про то, что было тогда на горе? — спросил я.

— Нет. Датчиков там чуть ли не через каждый фут понаставили. Но больше никакой активности не засекли. А та штука с кристаллами больше нигде на острове себя не проявила, — Фалфи нахмурился. — Так, дальше. Сим-карту восстановили, номер остался прежний. К нему есть чехол с ремешком, чтобы ты мог таскать его на себе в волчьем обличье и быть всегда на связи. В первом конверте новые полицейские коды. Выучишь — конверт уничтожь. Во втором — твоя кредитка.

— Спасибо.

— Ты жить где собираешься? Мак сказал, что выгнал тебя.

— Дома. Наверное.

— Так не годится. Я поговорю с твоим отцом. Он не имел права тебя выставлять. А по вашему Кодексу так тем более. Пойдем.

Я поднялся. Фалви в очередной раз вытаращил глаза:

— Мне кажется или ты сильно вырос за этот месяц? Подойди-ка к стене.

Фалви измерил мне рост.

— Ничего себе! На полфута вымахал!

Я посмотрел на него сверху вниз, прищурившись в усмешке. Фалви даже попятился. Я шагнул следом.

— Конмэл… Давай без этих твоих штучек, — сержант остановился, словно до него дошло, что отступать не следует.

— Каких штучек?

— Которыми ты все время прощупываешь своего дружка Угря. Будешь пробовать на мне, будешь видеть это, напарник.

В лицо мне смотрело дуло револьвера.

— Что вы там сказали про Сида? — поинтересовался я хмуро.

— О, пока тебя не было, я с ним несколько раз беседовал. Он не хотел, разумеется, ничего говорить. Но у такого, как он, всегда найдется то, чем его можно шантажировать, если хорошо покопаться в его делах.

— Вы занимались шантажом? Вы⁈ — я расхохотался.

Фалви смерил меня мрачным взглядом.

— На твоем месте мне было бы не так смешно.

— Да ладно вам.

— Пойдем. Разберись сегодня с семьей. А завтра надо заняться работой.

У нашего дома Фалви постучал в дверь. Открыл Мак. Скользнул взглядом по полицейскому, остановился на мне.

— Добрый день, мистер Конмэл, — поздоровался Фалви. — Руари сегодня нашелся. Должен вас уведомить, что вы не имели права выгонять несовершеннолетнего из дома. Несовершеннолетнего по нашим меркам, разумеется. Поэтому согласно постановлению вы должны принять его обратно.

И он протянул бумагу. Мак, не посмотрев, что там написано, порвал ее на клочки. Фалви напрягся, но отец с такой же мрачной миной посторонился. Я зашел в темный дом. Рядом мгновенно оказались мать и Рианнон. Обняли меня. Я нежно прижал к себе обеих, осознав, как соскучился по ним за это время.

— Мистер Конмэл, — Фалви понизил голос, явно стараясь, чтобы я не услышал. — Вы ведь понимаете, что…

— Я понимаю, что по Кодексу, который так чтит мой сын, он просто может перегрызть мне глотку, даже несмотря на то, что я его отец. Как и любому члену нашей семьи. И вы не в силах с этим что-либо сделать, сержант.

Я успел уловить удивление Фалви, прежде чем Мак зло захлопнул перед его носом дверь.

Отец подошел к нам. Он был настолько зол, и разочарован, что готов был поступить именно по Кодексу — ввязаться со мной в схватку за главенство в семье, но не подчиниться. Женщины хотели отпрянуть от меня, ощутив напряжение, но я не выпустил их.

— Не хочешь драться, Руари?

— Это бессмысленно, па.

— Ты опозорил наш род…

— Это не так.

— Нет, так! Может быть, тебе напомнить, что ты должен сделать по Кодексу, чтобы остаться в этом доме, стать главой семьи не только на словах? Или же узнать то, в чем ты сам себе боишься признаться.

— В чем?

— Ты знаешь!

— Я-то знаю, что мое имя в Кодексе не перечеркнуто. А ты, похоже, все это время сам боялся туда заглянуть. Что ж, пойдем посмотрим, — мрачно отозвался я.

— Руари, нет, — едва слышно выдохнула мать.

Но мы с отцом ушли в библиотеку. Он прочел три слова открытия тайника. Паркетные листки шемрока разошлись, открыв нишу в полу.

Отец раскрыл Кодекс, медленно переворачивал страницы. Кончики пальцев у него чуть подрагивали. Мак остановился, когда долистал до нашего родового дерева. Его взгляд замер на моем имени. Перечеркнутым оно не было.

— Даже спрашивать не буду, почему ты хотел сейчас оказаться правым, — заметил я, видя, что он глубоко разочарован.

— Доведи начатое до конца, — глухо произнес он. — Возможно, магия стала слаба, а кровь ее пробудит…

Достал из письменного стола перо со стальным наконечником, передал мне.

Я провел острым концом по ладони, расцарапывая ее. Когда перо набрало крови, я склонился над древней книгой и медленно обвел свое имя кровью. Отец напряженно вглядывался в подпись.

Буквы засветились алым светом, вспыхнули, на миг ослепив, и угасли, когда кровь впиталась в волшебный пергамент. Фигурная рамка, обозначавшая главу рода, слабо засветившись, переместилась с его имени на мое и погасла. Мак отпрянул и отвернулся.

— Ты ошибался, па, — тихо произнес я. — Мое имя никогда не будет перечеркнуто.

— Не зарекайся, Руари.

— Иди к черту! — разозлился я.

Я захлопнул книгу, закрыл тайник и убрался в свою комнату. Через минуту ко мне зашла Рианнон.

— Зачем ты так с отцом? — упрекнула она. — Он и без того сломлен.

— Какого черта, Риа⁈ Я в этом виноват? За свои поступки надо отвечать! Или хотя бы просчитывать, к чему они могут привести. Отец не сделал ни того, ни другого!

— Он спас нас!

— О, хотя бы ты еще не заводи эту пластинку! Я слышал это тысячу раз от него.

— И ты должен быть за это благодарен! Ты обязан ему своей жизнью!

— Моя жизнь… моя жизнь уже много раз перетасована, как колода игральных карт. А от него уже давно ничего не зависит. И если бы… если бы он выбрал другую политику, возможно, мы бы не остались единственными, а семья О’Лири осталась бы в живых, как и многие другие!

На глазах Рианнон сверкнули слезы.

— Он говорил, что не было другого выхода! — выкрикнула она в отчаянии.

— Черта с два! Просто он слишком доверился людям, слишком долго жил среди них. Так долго, что почти забыл, кто он. Может быть, тебе напомнить про его друзей, которые однажды заявились к нам на Рождество? Про их детей, парня примерно твоего возраста и девочку моего? Помнишь, к чему это было? Он так отчаялся, что готов был нас освободить, произнести слова этого проклятого обряда, чтобы мы стали людьми, едва достигнем нужного возраста.