Вечером Грисельд лежал в ушате с наполненной до краев горячей водой. Ноги он закинул влево и вправо, а с пальцев к пяткам стекали остывшие капли. Кровавые костяшки он сполоснул водкой, предварительно проверив подвижность кисти. Все было цело.
В комнате хозяина таверны царил покой. Свечи горели теплым светом, а кровать, приготовленная господином Крофтом, ждала своего часа. Сегодня можно было расслабиться. Завтра на рассвете Черного Кота ждала прогулка к зданию городской стражи, поскольку вопросов накопилось немало. «Три убийства. Четвертая попытка провалилась. Один и тот же голос. Теперь я точно уверен. Они появлялись так, как будто ждали меня. Два раза я точно видел этого человека. Человек со шрамом. – Рассуждал про себя Грисельд.» Он распустил пучок длинных, темных волос, и положил шнурок на задний борт. Прямые локоны упали на плечи, а их кончики — намокли. «Я поймал его. Жертва выбежала. Но им было как будто все равно. Они точно знали кого нужно взять. Они были готовы. Они пришли за мной? Зачем? Приказ Жанны? Тогда зачем она намеренно повесила убийство Лукаса на Гато? Уже тогда она могла спустить всех собак на меня. Но она этого не сделала. Значит ли это, что стражник со шрамом действует не от ее имени? Кто он? С другой стороны, она могла не вешать на меня убийство Лукаса, потому что на тот момент ей было выгодно повесить его на Гато. И если так, то она могла принять решение поймать меня сейчас. Слишком много вопросов. Слишком много. – Он запустил пятерню в теплую воду. «Снова все не правильно. И опять я вспоминаю Гато. За что я борюсь? Оправдана эта борьба? Этот мерзавец убил трех человек. Если эти люди погибли потому что кто-то ищет меня, то получается, что они погибли из-за меня. Вина. Снова моя вина. – Он несколько раз ударил по водной глади кулаком. – Сейчас все пройдет. Расслабиться, собраться с мыслями. Борьба продолжиться завтра. Сегодня нужно отдохнуть. – Монро откинул голову назад, вздохнул, закрыл глаза. – Нужно просто полежать и успокоиться. Никаких поспешных выводов.»
Он преследовал тень. Человек стремительно несся по ночному городу, перепрыгивая бочки, ящики, сломанные повозки. Он вылетел на безлюдную площадь. В лужах отражалась полная луна. Мужчина остановился у виселицы, обернулся. Из пасти безлюдной мглы на Кота смотрел Золотой жук. Противник застыл, одернув плащ.
-Я всего лишь хотел спасти свою дочь, а ты отправил меня на тот свет. – Он снял сияющий бронзой шлем и под ним Грисельд увидел бледное лицо, что не выражало жалости и сочувствия. Ариан Гато улыбнулся. Он выхватил кинжал, и метнул его в Кота. Грисельд в последний момент смог увернуться, наблюдая, как Ариан взбирается на подмостки.
– Ты был последней надеждой этого города! – Заявил он с трибуны. – Ты позволил им убить меня, хотя знал правду.
– Нет, Ариан. Я пытался… – Тихо ответил Грисельд.
– Ты всегда ищешь оправдания. Ты жалок. Твоя борьба только губит таких как я. Посмотри вокруг. Город пожирает слабых. – Он подошел к веревке, просунул голову в петлю. – Я вижу ее. Будущее наступит. Моя дочь станет шлюхой. И это твоя вина…
– Прости, Ариан…
Но Ариан не слушал:
– Поздно, Грисельд. Ты сделал свой выбор…
Грисельд пытался остановить Гато, но ничего не получалось. Стража обступила Кота. Среди них был мерзавец со шрамом. «Не может этого быть.» Представитель закона ударил несколько раз Монро по голове, а когда тот упал, подлец взобрался на сцену. Дома вокруг площади загорелись ярким пламенем. Человек со шрамом вытянул руку, указав пальцем на вырывающегося из лап цепных псов Кота. Он и Гато хохотали над втаптываемым в грязь Грисельдом. Кот перевернулся на спину, попытался подняться, но стражники продолжали охаживать его сильными ударами. В плывущем сознании теплилась надежда, что Гато останется жив. И она рухнула, как только сукин сын со шрамом схватил ручку, и крутанул механизм. Шея Гато хрустнула. Он безжизненно повис на веревке. И тогда палач схватил двуручный меч, что материализовался из ниоткуда, и разбежавшись, прыгнул прямо с трибуны на Грисельда, занеся оружие над головой, и намереваясь разрубить соперника на пополам…
Он проснулся с глубоким вздохом. Мысли напоминали разбитую церковную мозаику. «Гато? Жук? Как? Что со мной? – Он по прежнему лежал в воде. – Остыла? Сколько я спал? – Он аккуратно вылез из купели, взял шнурок для волос, сел на кровать. Капли стекали по спине, а холодок не заставил себя долго ждать. «Жук. Кто он? Зачем я ему? Почему он хочет со мной работать? Вопросы. Сколько вопросов. Холодно. Мне холодно.»
Грисельд покинул свой рассыпающийся от времени дом ранним утром не завтракая, и не будя капитана Крофта. На нем был его старый дорожный плащ с капюшоном темно-желтого цвета и по колено длиной, коричневые штаны, все те же сапоги, которые, по всей видимости, снова жаждали встречи с сапожником, но на деле рисковали отправиться на свалку. Под плащ Грисельд надел черную котарди с утеплением грудной клетки, и застегнул ее почти на все пуговицы. На поясной ремень он повесил короткий меч, хоть и ругал себя каждый раз за то, что собирался приспособить оружие к ношению за спиной, да все никак не доходили руки. За плечом Монро нес увесистый мешок, что иногда гремел металлом.
Как только молодой парень вышел на широкую улицу, ему улыбнулась удача. Он прыгнул на груженную мешками с мукой повозку смуглолицего бакалейщика, заплатив торговцу скромную сумму денег. У последнего было прекрасное настроение. Он рассказывал то, как хорошо пошла вчерашняя торговля благодаря проливному дождю, а также высказывал мнение касаемо рынков и того, почему их время в городах вроде Офрорка скоро уйдет. Возница, краем уха слышавший разговор двух мужчин, иногда злобно улыбался, явно не соглашаясь с аргументами, приведенными его нанимателем, но в беседу, ясное дело, не вмешивался. Работу господин терять не желал. Еще Грисельд спрашивал про расценки на спиртное, предварительно сообщив, что владеет одной из таверн города. Все таки молодой хозяин заведения давно хотел расширить ассортимент. Но когда смуглолицый стал перечислять порядок цен, Монро понял, что контингент его забегаловки не в состоянии приобрести алкоголь такого уровня. Сошлись на том, что Грисельд когда нибудь заглянет в просторную лавку, и сам все увидит своими глазами. Он поблагодарил бакалейщика, и когда телега доехала до нужной точки, благополучно спрыгнул с нее на подсохшую землю.
Оставалось прогуляться немного пешком, а заодно поискать место, где можно переодеться, и спрятать вещи. Благо выискивать долго не пришлось. Город проснулся в большинстве своем на окраинах. В центре — Офрорк по прежнему напоминал сонную муху. Стража еще не успела сменится после ночного патрулирования, и вяло бродила то тут то там. Люди, кто работал в центральном квартале, уныло брели на свои рабочие места. В один из таких же солнечных дней как этот, Монро даже пришел к мысли, что город на рассвете гораздо беззащитнее, чем ночью. «Почему мерзавцы не делают свои темные дела сейчас, когда город максимально слаб? – думал он про себя и довольно быстро нашел ответ на свой вопрос. – А откуда я знаю, что не делают..»
Найдя укромный и безлюдный угол, Грисельд развернул мешок. Внутри его ждала черная накидка, усиленная стальными пластинами бригантина, койф из тонкой сетки, а также маска, коими смертоносные служители закона скрывали лица в решающий час. Он отложил доспехи и койф, отдав предпочтение мобильности, снял с себя песчаный плащ и тут же накинул черный. Тот, что скрывал под собой практически все тело. Тот, под капюшон которого на лицо легла ткань, символизирующая вечный покой.
Грисельд оставил мешок на месте, спрятав его в углублении у спуска в катакомбы. Поправив серебряную брошь, он ловкими движениями взобраться по торчащим из здания деревянным балкам к окну второго этажа. Подпрыгнув и подтянувшись, он оказался наверху.
Здание городской стражи выделялось на фоне остальных. Рослое строение уступало в высоте лишь городской ратуше и главному храму, и запросто могло тягаться с музеем древностей не только в размерах, но и в уровне закладываемого строителями величия. Оно не было крепостью, но всеми силами стремилось ей стать. Был здесь и широкий парадный вход с вооруженной охраной. Были и монументальные окна, деревянные рамы которых предусмотрительно закрыли от ветра и дождя. Имелись и бордовые флаги по углам с развевающимися на них знаменами. Изображения на полотнищах отражали суть доблести и силы, и были выполнены в форме серебряного щита с пересекающимися под ним мечами. На средстве для защиты была нанесена рубиновая лилия с золотым орнаментом.
